Перерождение (СИ) - Страница 66

— Каков наш план? — спрашивает Давина.

— Будем следить за Клаусом, — предлагаю я, — попробуем найти Ребекку.

— И никому не говорите, что я жив, — неожиданно добавляет Марсель. — Никто не должен знать.

— А что же ты будешь делать? — интересуется Давина.

— Буду собирать вампиров, — отвечает Марсель, — некоторые люди, которые знают о нас, уже готовы обратиться.

— Ты снова уйдёшь? — спрашиваю я.

— Я буду в городе, — говорит Марсель. — Но никто из Майклсонов не должен знать обо мне.

— Хорошо, — кивает Давина, — никто не узнает.

На этом наша встреча завершается. Марсель исчезает в неизвестном направлении. Давина уходит. Мне приходится остаться здесь, так как скоро сюда придёт Элайджа. Начнутся тренировки.

Я сижу на диване и смотрю куда-то вдаль. Я до сих пор не могу поверить, что среди Майклсонов есть предатель. Я знаю, они часто препираются, ссорятся, обманывают, но всегда стоят друг за друга. Они же семья. И как можно предать семью? На подсознательном уровне я всё же не хочу верить, что именно Клаус — предатель. Но он убил мою семью только из-за того, что я ушла. Что ещё можно от него ожидать? Он жестокий, бездушный и бессердечный. И как можно заколоть свою родную сестру? Я этого не понимаю.

Вот наступает вечер. Приходит Элайджа.

— Давно ты здесь сидишь? — интересуется он.

— Нет, — вру я. — Недавно пришла.

Какая-то часть меня немного боится Элайджу. Вдруг он предатель? Но это невозможно. За один вечер меня сковала паранойя. И страх.

— Тогда начнём, — отвечает Элайджа, снимая пиджак.

Наша тренировка начинается. Мои удары становятся более сильными, действия — резкими. Я быстро уворачиваюсь и успеваю нанести удар. Я напрягаюсь всем телом, вкладываю все силы. Элайджа замечает это. И всё-таки я несколько раз промахиваюсь из-за скорости вампира. Тренировка затягивается. На костяшках пальцев кровь, волосы липнут ко лбу, я глубоко дышу. Я выматываюсь. Элайджа всё же намного сильнее меня. Мои мышцы полностью расслабляются, и мне уже тяжело уворачиваться и наносить удары одновременно, поэтому я только защищаюсь.

— Попробуй на чём-нибудь сосредоточиться, — советует Элайджа. — Вспомни, что тебя больше всего тревожит. Пробуди в себе волка.

Слова Элайджа бодрят меня. Вся усталость тут же пропадает. Я глубоко вздыхаю, набираюсь сил. Кровь кипит в жилах, в сердце пробуждается гнев. В голове мелькает одно единственное воспоминание. Мои руки сжимаются в кулаки, из груди вырывается рык. Волк пробуждён.

— Что ты чувствуешь? — спрашивает Элайджа и уже готовится для блокировки моих ударов.

— Злость! — восклицаю я.

Я бросаюсь вперёд. Наш бой продолжается.

— Почему ты злишься? — спрашивает Элайджа.

— Клаус убил мою семью! — кричу я и наношу удар, — обратил мою сестру в вампира! Из-за него я стала монстром! Он заколол Ребекку!

Я чувствую, как злость переполняет меня. Мне кажется, что от этого я сейчас взорвусь. Удар за ударом. Крик за криком. Злость. Гнев. Обида. Ненависть. И фраза. Среди Майклсонов есть предатель. Эта фраза останавливает меня. Кулаки разжимаются, злость тут же пропадает. Я глубоко вздыхаю, словно только что вернулась к жизни, и обессиленно падаю на пол. На руках кровь, сердце бешено бьётся. Я вспоминаю свой кошмар. «Ты не спасла нас, — произнесла тогда Рикки. — Ты виновата в нашей смерти». Я отчётливо слышу крик, но он лишь в моей голове. Такой громкий. И он продолжается. Он оглушает меня. Я обхватываю голову руками и обречённо кричу:

— Хватит! Хватит! Пожалуйста!

Крик не затихает. Я слышу, как мне что-то говорит Элайджа. Он бросается ко мне и пытается успокоить. Моя злость прошла. Теперь остались лишь боль и потеря. И чувство вины. Постепенно крик затихает. Я шепчу несколько слов: «Я виновата. Я виновата. Я виновата».

— Нет, ты не виновата, — отвечает Элайджа и держит меня за руку. — Ты сделала всё, что смогла. Андреа, успокойся. Всё хорошо.

— Нет! — резко восклицаю я. — Всё ужасно! Разве ты не видишь? Я схожу с ума! Или уже сошла!

Судорожно я пытаюсь стереть кровь с рук. Но безрезультатно. Я пытаюсь успокоиться. Руки до сих пор дрожат, и сердце бешено бьётся. Я медленно поднимаюсь с пола. С каждой секундой мне становится ненавистным это место. Здесь умерла Рикки. Здесь Ребекка жестоко убила тех вампиров, но они заслужили это. Здесь я впервые потеряла близкого человека. Этот пол пропитан кровью вампиров, стены до сих пор помнят мои крики, воспоминания слишком яркие. Они никогда не умрут.

— Я думаю, на сегодня всё, — отвечает Элайджа. — Идём.

— Я пойду одна, — слабым отчуждённым голосом отвечаю я.

— Ладно, — с неохотой соглашается Элайджа и тут же исчезает.

Я как можно быстрее покидаю здание. На улице уже темно. Огни не горят, да и погода какая-то пасмурная. Вот-вот начнётся дождь. На небе нет ни звёзд, ни луны. Оно чёрное. Очень чёрное. Я медленно брожу по улицам и стараюсь ни о чём не думать, ничего не чувствовать. Последнее мне даётся с трудом. Я не обращаю внимания на то, что музыка давно стихла, на улицах почти никого нет. Пару раз я даже слышу гром и вижу яркую вспышку молнии. Поднимается ветер. Вскоре на улицах совсем никого нет. Начинается дождь, но я даже не тороплюсь идти в дом Майклсонов. Я там никому не нужна. Ребекка лежит в гробу, Клаус меня ненавидит, Фрея наверняка находится у ведьм. Постепенно дождь усиливается, плавно переходя в ливень. Я полностью намокаю. Холодные капли дождя больно бьют по лицу, волосы уже превратились в солому. Сковывает холод. Одежда вся промокла. Асфальт уже в лужах. Вода мне уже по щиколотку, становится труднее идти. Но я не тороплюсь. Мне кажется, если начнётся наводнение, я не буду торопиться. А я и не хочу. Сейчас мне хочется умереть. После всего этого.

Внезапно я вижу силуэт. Я прибавляю шаг и иду вперёд. Постепенно я различаю фигуру. И вот передо мной появляется Клаус. Я резко останавливаюсь и пытаюсь сделать вид, что я не удивлена его появлением и не боюсь его.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я ледяным тоном, но голос всё-таки дрожит. Дождь становится ещё сильнее, и я практически ничего не вижу.

— Тебя нет дома целый день, — замечает он и ехидно улыбается, показывая свои глубокие ямочки, — я начинаю волноваться.

От его улыбки меня воротит. А в сердце снова зарождается злоба. Я боюсь, что могу потерять контроль. Не сейчас. Ещё рано.

— Дома? — переспрашиваю я. — Это место не назовёшь домом.

— Правда? — совсем не искренне удивляется Клаус. — Возвращалась бы тогда в Австралию. Или уже передумала, усвоив урок?

От его фразы мне становится ещё хуже. Глаза застилает пелена, но уже не от дождя.

— Зачем ты так поступил со мной? — кричу я. — Что я тебе сделала?

— Ты ослушалась меня! — кричит Клаус. — Я всегда презирал предателей.

— Ну, давай, убей меня! — шиплю я в ответ. — Мне нечего терять.

— К сожалению, я не могу тебя убить, — снисходительно произносит Клаус. — Ты нужна нам, чтобы покончить со Вторым кланом. Ты наша наживка, так сказать.

— Наживка? — злость переполняет меня. - Так, значит!

Я поднимаю руку, чтобы замахнуться, но Клаус тут же перехватывает её и крепко сжимает. Я шиплю от боли.

— Даже не пытайся меня ударить, — произносит он.

— Так убей меня! — кричу я. — Убей!

— Не могу! — восклицает Клаус. — Если ты умрёшь, то Ребекка, когда проснётся, убьёт меня.

— Так тебя только это волнует? — возмущаюсь я и выдёргиваю руку.

Клаус молчит.

— Почему ты меня ненавидишь? — спрашиваю я. — За что ты так поступил со мной? Я потеряла подругу, мне было очень больно, я должна была вернуться домой! А ты! Ты жестоко убил моих родителей! Обратил в вампира пятнадцатилетнюю девочку! Она не заслужила этого! Она умерла на моих руках! Я убила её! Я! Я стала монстром! Как ты! И всё из-за тебя! Так скажи мне, в чём я провинилась? Зачем ты заставил меня страдать?

Я кашляю. Мой голос хрипнет. Я ладонью прикасаюсь к грудной клетке, которая теперь ужасно болит. Мои ноги и руки ледяные от дождя. Всё тело ломит. Я смотрю на Клауса в ожидании его ответа. Но он молчит. Проходит минута, которая, как мне кажется, длится целую вечность. Я не получаю ответа. Клаус разворачивается и уходит. Я остаюсь одна. А дождь всё идёт. У меня уже не остаётся сил, чтобы идти дальше. Дыхание становится тяжёлым, руки слабнут, а ноги вовсе немеют. Но я должна идти. Пересилив себя, я всё же иду дальше. Я ничего не вижу. Идти очень трудно. Мне очень холодно. Кажется, что мои слёзы давно смешались с каплями дождя. И я даже не помню, как с трудом добираюсь до Французского квартала. Я прохожу мимо кладбища и, кажется, что-то вижу и даже слышу. Я вижу слабый огонёк и несколько фигур, облачённых в чёрные мантии. Я слышу, как они что-то произносят на незнакомом мне языке. Может, это латынь. Но я не могу долго стоять здесь. Либо меня увидят, либо я просто замёрзну и упаду, потеряв сознание. Кутаясь в насквозь промокшую кожаную куртку, я иду дальше. Кровь давно смылась. Раны на руках затянулись. Спустя мучительных пять минут я оказываюсь в доме Майклсонов. Невероятное тепло тут же обжигает меня. Я ёжусь и направляюсь к лестнице. Добираюсь до своей комнаты и, закрыв дверь, падаю на кровать. Мои силы полностью иссякли.