Перемена - Страница 5

высшим образованием, с общественным стажем? Снова политический митинг. На эстраде Иван Иванович рядом с Петром Петровичем. В зале -- рабочие и солдаты.

-- Товарищи! -- кричит Петр Петрович: -- обратите внимание, комитет сам себя выбрал! Советую вам воспользоваться своими правами и переизбрать комитет на основах четыреххвостной формулы!

Шум. Иван Иваныч, бледнея, вскакивает:

-- Товарищи! Зала полна еще несознательных элементов. Среди нас есть провокаторы! Нельзя переизбирать комитет, не имея руководящего списка!..

Шум, свист.

-- Он против четыреххвостной формулы! -- кричит кто-то, делая ударенье на "му". Зала сбита с толку. Веселый человек в пиджаке, прячась за спины рабочих, пронзительно вопит:

-- Иван Иванович -- сука!

Иван Иванович потерял популярность. На эстраде утверждается Петр Петрович. А вечером у Петра Петровича ужин, скорый, на быструю руку, с государственной экономией времени. Два-три единомышленника, их жены, гимназист из комитета учащихся, старший приказчик -- в виде демократического элемента... Жуют, стирая с усов капли сладкого соуса, подбирают с тарелки рыхлым куском белого хлеба; гимназист скоблит ножиком. Но Петр Петрович темнеет:

-- Где графин? Почему вино в бутылке, а не в итальянском графине?

-- Машу я выгнала нынче, -- шепчет Анна Ивановна, сжимая отрыжку корсетом и пряча губы в салфетку, -- Маша разбила, нахальная стала. Вообрази себе, ходит и спит. Я ей говорю, а она зевает.

-- Ах, мерзавка! Итальянский графин! -- Петр Петрович безутешен, настроенье испорчено, графин был привезен из Милана...

Но что же чувствуют Маши, полуспящие от усталости, что чувствуют женщины со спичечной, мыльной, парфюмерной, бумажной фабрик, машинисты и смазчики, шахтеры, солдаты, мусорщики, выгребальщики, те, что тянут вонючую кожу на кожевенной фабрике за городом, те, что моют вонючую шерсть на шерстомойке за городом, те, что тихо скользят по ночам на вонючих бочках в городе? Знают ли их Иван Иваныч и Петр Петрович? Знают ли они Ивана Ивановича и Петра Петровича? И что им дала февральская революция?

ГЛАВА II. "Проблема труда".

Не все интеллигенты подобны вышеописанным. На последней улице города, лицом в степь, стоит деревянный домик, крашеный в голубое с белым. Крыша у него треугольником, окна в одно стекло, во дворе голое тутовое дерево, колодец, куры и мостки через черные лужи, густые, как сапожный клей. Отсюда слышно виолончель, здесь живет Яков Львович, тоже интеллигент, когда-то магистр философии, а сейчас скрипач городского симфонического оркестра.

Яков Львович не всегда бреется, он высоко поднимает воротник пиджака, а нечаянно взглянув на свои ногти, сконфуженно прячет руку в карман. От Якова Львовича пахнет луком, -- так сдабривает ему каждый день водянистую похлебку без мяса мать Якова Львовича, Василиса Игнатьевна. Мать -- православная, русская, маленькая, в платочке. Самого же Якова Львовича в гимназии ругали жидом, а в университет -- дружелюбно -- семитом. У негоОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com