Перелетная птица 2 (СИ) - Страница 7

– Никакой возни! Я просто переставлю из холодильника в электропечь контейнеры с готовыми блюдами, и через несколько минут всё будет готово.

– В таком случае буду рад отведать!

За столом Александр рассказал контрразведчику все подробности полёта и нападения, а, кроме того, предъявил карту, где овалом показал примерное место падения супостата. Агата в меру сил дополняла и уточняла слова мужа.

– Минутку. – сказал контрразведчик, взял карту и встал из-за стола – Я кое-что уточню.

Он подошел к причалу и что-то сказал вахтенному матросу, и через короткое время к фон Гревеницу с кораблика сошел командир миноноски, мичман.

– Александр Васильевич подскажите, можно ли в отмеченном районе найти упавший самолёт?

– Нет. – ответил офицер, только глянув на карту – В этом месте глубины превышают десять саженей, вода мутная, и увидеть объект на дне можно только водолазу. Площадь поиска чрезмерно велика для одиночного поисковика, уж извините за неприятную новость.

Но контрразведчик, вернувшийся к столу, не выглядел огорченным.

– Раз не получается добраться до обломков, придётся искать другие ходы – оптимистично заявил он.

– Ищите на берегу. – пожала плечами Агата – Наверняка сведения о нашем полёте нападавшие получили по телеграфу из Ставангера или Датских проливов. Зная расстояние и скорость, легко вычислить время прилёта.

– Дельно! – оценил контрразведчик – Продолжайте, Агата.

– Дальше всё просто, хотя и трудоемко. Пошлите людей для проверки книг учета телеграмм. Где-то неподалеку от телеграфа стоял их самолёт, а это – вещь мало, что не самая обычная, так ещё шумная и видная издалека. Соседи вам расскажут всё, даже если хозяину, у которого квартировали нападавшие, заплатили за молчание.

– И сколько же их было, на ваш взгляд?

– Не менее двух. Именно столько мы видели в Ласточке. Могли привлечь ещё и механика, мог присутствовать и тот, кто нанял убийц, если он не член экипажа, но это, вероятно, и всё. Итого, от двух до четырёх человек, причём у этой компании должен быть велосипед, мотоцикл или автомобиль. Правда, таких машин нынче немало, но для захолустья тоже примета.

Ближе к полудню к форту пришлёпал колёсный пароход с Гаккелем и пятью его лучшими мастерами. Пароходик притащил баржу, а на ней оказалась неплохо оборудованная мастерская, в числе прочего оборудования имеющая токарный и фрезерный станки, и аппараты для точечной, дуговой и газовой сварки. На баржу загрузили даже десяток баллонов аргона для сварки алюминиевых сплавов. В общем, мастерская оказалась запредельного технологического уровня.

– А ведь налицо серьёзная техническая недоработка с моей стороны. – буркнул себе под нос Яков Модестович, осматривая киль после снятия листов обшивки, и покосился на Александра, не услышал ли он.

Он услышал, но лишь ободряюще улыбнулся и ткнул пальцем в перебитую у основания вертикальную дюралевую балку.

– Не огорчайтесь! Кто мог подумать, что пули попадут так кучно? Три пули в пятачок окружностью в четыре сантиметра, фантастический результат.

– Это не аргумент. Значит, в другом случае тут хватит одной пули более солидного калибра.

– Согласен, Яков Модестович. Будете усиливать узел?

– Буду. И по балкам крыльев пройдусь, посмотрю, где могут оказаться тонкие места. И вообще – сварливо добавил Гаккель – Вы человек важный и дела у вас важные. Отправляйтесь-ка вы исполнять свои обязанности, а я тут сам немного повожусь по своей части.

– Бог с вами, неважный человек, занимайтесь своими неважными делами. – усмехнулся Александр – Там у нас, и правда, накопилось много дел.

– Извините великодушно, Александр Вениаминович. – сбавил обороты Гаккель – Налицо необходимость серьёзной работы, а, может, даже и модернизация всех самолётов, выпущенных ранее.

– Подумайте, Яков Модестович, посоветуйтесь со своими инженерами и мастерами. По итогам обследования и обсуждений обязательно составьте меморандум, а мы его обсудим. Отзыв самолётов на модернизацию все поймут, а вот отвалившиеся хвосты, боюсь, не оценит никто.

***

Подготовка к коронации шла полным ходом, впрочем, почти все всё действо должно было проходить в Москве, а Петербурге планировались лишь относительно небольшие мероприятия. К тому же, возвращения императора Ивана Седьмого в Петербург не планировалось, поскольку столицу решили перенести в Москву. Вот и старт очередного перелёта где-то в высоких кабинетах тоже решили связать не просто с коронацией, но с новой точкой отсчёта, чтобы и своим подданным, и международной общественности лучше запомнилось первое выдающееся событие нового царствования, связанное с возвращением в старую столицу.

Об этом Александр и Агата беседовали с Игорем Константиновичем, лично прибывшим в их особняк. За время знакомства и этот юноша превратился в мужчину. Окреп, по новой моде отпустил пилотские усы, смотрит уверенно, тон стал повелительным.

– По соглашению с императорским домом Японии, послу Хэйхатиро Абэ разрешено вернуться на родину таким необычным способом. Впрочем, вас, наверное, уже известили об этом.

Да, верный вассал Абэ, Тоширо Мифунэ посетил Павичей с такой новостью. Как выяснилось, японского императора весьма впечатлило, то, как эта безбашенная парочка с одним пистолетом сумела отбиться от нападающих с пулемётом. В Японии известие об этом столкновении вызвало бурю восторга, у дверей русского посольства даже случилась небольшая и очень дружелюбная демонстрация. Туда явилось почти две тысячи токийцев с портретами Мамору-доно и Агата-доно, как японцы перевели имена Александра и Агаты. Какой-то токийский газетчик подсуетился и выпустил тираж в триста тысяч открыток, где новые герои в кимоно и с мечами в руках стоят на фоне Агаты Третьей. Говорят, что партия таких открыток была завезена из Японии во Владивосток и мгновенно распродана. А теперь ещё один тираж японских открыток, упакованный в ящики, везут в Петербург. Тоширо обещал принести парочку таких любопытных сувениров: до сих пор русские не становились героями японской массовой культуры.

– Ваши достижения теперь имеют государственное значение, поэтому место старта обсуждению не подлежит. – непреклонным тоном вещает Игорь Константинович.

Вообще-то Александр и не собирался спорить, хотя его немного фраппировало отношение нового царя и его наследника. Прежний царь недолюбливал Александра настолько, что ни разу с ним не встретился, если не считать старта перелёта по русским городам, да и там вместо Александра о готовности докладывал князь Иван. Новый царствующий двор, похоже, воспринимал Александра кем-то вроде второстепенного члена свиты или даже прислуги, что весьма далеко от уважения.

Похоже, новый статус вскружил голову Игорю Константиновичу. До сих пор он был, откровенно говоря, никем, и в наследовании русского престола не рассматривалась даже теоретически. Теперь же великий князь Игорь Константинович первый и единственный наследник нового царя, ведь жена Ивана Константиновича, сербская принцесса Елена Петровна погибла во время теракта в Царском Селе, а детей они ещё не завели. Теперь до новой женитьбы и рождения сына именно князь Игорь является вторым человеком в империи.

Аэродром на Ходынском поле начали строить не в тридцатые годы, на полтора десятилетия раньше. Теперь отсюда, с ещё коротких и узких полос, отправлялись регулярные рейсы в города европейской части России, эстафеты с почтой на Дальний Восток во Владивосток и Харбин, нечастые рейсы в сибирские города, Чаще летали в европейские столицы и на курорты. Скажем, в Баден-Баден самолёты отправлялись чаще, чем в Ялту и Кисловодск, что говорит о лучшей работе немцев по части комфорта отдыхающих. А ещё намекает на гораздо более разумную ценовую политику. Александр в сферу ценообразования на курортах не лез никак. С дельцами же, подкатывающими с предложениями повысить цены на авиаперевозки, обходился исключительно грубо. Во всяком случае, домой он таких никогда не приглашал, а на всякого рода собраниях служба охраны, составленная из представительно и дорого одетых молодых мужчин и женщин, не пропускала к нему нежелательных лиц. Может быть, он здорово проигрывал в доходах, зато и репутацию себе создал – на зависть. «Свенска дагбладет» даже назвала его и Агату «последними аристократами духа России, а может и всей Европы», чем добавила новые когорты и центурии в легион недоброжелателей Павичей. Ситуацию усугубило то, что шведский король разгневался на репортёра, применившего неосторожный эпитет, отчего тот поплатился работой. Но германский император вызвал к себе опального шведа, обласкал его и пристроил в центральную берлинскую газету. Сам же сказал что-то в духе: «Благородный правитель не боится острых слов, зато он заботится о достойных примерах для юношества».