Перелетная птица 2 (СИ) - Страница 22
У трона Александр и Агата делают положенные поклоны, не зря вчера два часа репетировали под руководством опытного человека. Произносятся тщательно затверженные речи – их написали и согласовали загодя, потому что неожиданности никому не нужны. Герои приветствуют своего повелителя и докладывают об успешном выполнении миссии. Государь милостиво награждает подданных согласно их заслугам. Во-первых, объявляется о признании титулов Португальской республики и Японской империи. Тут же император отметил, что награждение личными титулами без права наследования за выдающиеся научные и технические достижения признается прекрасной идеей, и Российская империя введёт такую практику. Но именно Александру Вениаминовичу Павичу пожаловано княжеское достоинство и земли – архипелаг Шпицберген со всеми островами и прилегающими водами. Отныне Александру Вениаминовичу следует именоваться князь Павич фон Свальбард-Шпицбергенский. Так как Норвегия претендует на архипелаг, король Хокон Седьмой подтверждает титул со своей стороны.
Тут же к трону подошли три дипломата и вручили Александру должным образом оформленные документы в большой папке, обтянутой сафьяном цветов норвежского флага. Посол сказал небольшую, всего-то на пятнадцать минут, речь, напомнил, что князь является вассалом не только русского императора, но и норвежского короля. При этом он почему-то не выглядел счастливым. Может потому, что признание княжеского титула является первым шагом окончательного закрепления архипелага за Россией? Откровенно говоря, норвеги именно так оттяпали себе острова: сначала признали землю спорной, потом во время революции и Гражданской войны в России пропихнули совершенно левый Парижский договор двадцатого года о передаче островов Норвегии, а потом уж Советскому Союзу пришлось признавать этот договор в тридцать пятом году. А что мы могли сделать? За спиной Норвегии стояли Англия, Франция и САСШ со всеми своими флотами и армиями. Печально, но нам с ними было не потягаться. А в этой реальности процесс пошел наоборот, то есть Россия присоединяет себе эти весьма полезные земли. Вот только интересно, чем дипломаты Ивана Седьмого шантажировали короля пожирателей трески? Как-то не верится, что он по собственной воле пошел на такой шаг.
Потом вручили ордена, и церемония завершилась.
На балу Александр много танцевал: как оказалось он записан на большую часть танцев, а его партнёрши отнюдь не пренебрегали своей очередью. Вообще-то по устоявшимся правилам мужчины подавали заявки дамам, но правила вещь сложная, из можно истолковать и так и этак, а можно и сделать нечто и сказать сто это старинное полузабытое правило… Вальсируя с очередной прелестницей, Александр заметил, что она хочет что-то сказать и помог ей:
– Дарья Тимофеевна, вы так юны и обворожительны, зачем вы записались на танец ко мне, старой развалине с черепашьей физиономией?
– Вы такой шутник, Александр Вениаминович! Но вы правы, я записалась к вам с умыслом, и сейчас расскажу свои планы. Вы не возражаете?
– Ничуть!
– Я занялась спортом, вожу автомобиль и учусь управлять самолётом. Нет, я не мечтаю совершать перелёты вместе с вами, это было бы глупо с моей стороны. Но…
– Что «но»?
– Я организовала аэроклуб при заводе своего батюшки, у нас имеется пять двухместных «Ласточек», папа обещал передать нам ещё три «Аиста», которые вы любите называть по немецки «Шторьх».
– Прекрасное начинание!
– Александр Вениаминович! Может, вы с Агатой Юрьевной согласитесь шефствовать над нашим клубом?
– Любопытно и несколько неожиданно.
– Уверяю вас, никаких денежных и материальных вложений от вас не потребуется, только ваше внимание и изредка – лекции и мастер-классы.
– А что производит завод вашего батюшки?
– До недавнего времени он выпускал «Ласточки», а теперь перешел на выпуск «Аистов».
– Ого! Он сотрудничает с «Полярной звездой»?
– Да. Формально он самостоятелен, но деловую, методическую и иную поддержку нам оказывают. А папа, в свою очередь, согласует свои планы с вашей фирмой и очень доволен состоянием дел. Папа утверждает, что вам выгодны такие независимые мелкие партнёры.
– Вы меня уговорили, Дарья Тимофеевна. Но право, не стоило идти на такие ухищрения, я бы вам помог в любом случае.
– Ах, какие пустяки! Я всё равно хотела с вами потанцевать. Что до моей просьбы, то она была лишь поводом для моей тёти организовать заветную запись в бальном блокноте. Признаться вы сами должны были просить меня и других дам занести вас в блокнот, но на этом балу сделали приятное нам исключение.
***
Полигон под Наро-Фоминском, как оказалось, уже организовали и неплохо оборудовали. Александр приехал на маневры с замысловатым названием «Действия бронекавалерийской бригады в наступлении и обороне». По легенде учений бригада представляла собой эдакий броневой кулак, предназначенный для вскрытия вражеской обороны, а закреплять успех, занимая отбитые позиции, должен был обычный пехотный полк.
Впрочем, довольно большая работа была проведена Александром ещё до отъезда, в Москве, в стенах Главного Штаба. «Чёрт меня побери! – подумал он, читая брошюру с планом – А ведь весь мир поначалу именно так тупо и бездарно использовал бронетехнику. Эвона, даже пулемёты сейчас кое-где на артиллерийских лафетах, что уж говорить о более сложной технике».
Благо время до начала учений ещё было, и Александр отдельно ото всех побеседовал с офицером, занимавшимся топографическим обеспечением маневров. Этого человека он заметил на одном из совещаний: подполковник тактично, но непреклонно указал генералу Корфу на ошибочное решение, нанесенное на карте.А потом буквально в несколько движений набросал правильные очертания оборонительных позиций. Что ещё ценно, к подполковнику несколько раз обращался сам военный министр, генерал-лейтенант Юденич, и внимательно выслушал его доводы.
– Страхов Георгий Гаврилович. – представился офицер – Старший преподаватель Военно-топографической школы. Какое у вас ко мне дело, ваша светлость?
– Обойдёмся без титулов. – улыбнулся Александр – Тем более что на мою вотчину так просто не попадёшь. Вы позволите задать вам несколько дилетантских вопросов как человеку военному?
– Задавайте, Александр Вениаминович. Обещаю отнестись к вашим вопросам со всей серьёзностью.
– Итак, вопрос первый: боевой состав бронекавалерийской бригады включает около двухсот броневиков, около сотни грузовиков, топливозаправщики, мотоциклы. Тыловые службы мы пока не берём. Личный состав этой части бригады составляет около шестисот-семисот человек, может немного больше.
– Всё верно.
– Перед началом наступления, насколько я знаю, рекомендуется артиллерийская подготовка, подавление огневых позиций неприятеля, а в ходе наступления – артиллерийское подавление выявленных очагов обороны. Теперь вопрос: кто будет делать эту боевую работу?
– Приданные пушечные и гаубичные батареи.
– Допустим в самом начале это возможно. Но вот бригада вошла в прорыв. Кто будет давить сопротивление на второй, на третьей линии обороны?
– Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду скорость. Средняя скорость броневика и грузовика около сорока километров в час. Скорость движения артиллерии на конной тяге не более пятнадцати километров в час, а средняя – пять-семь.
– У броневиков есть свои пушки!
– Это правда. Но калибры этих пушек от сорока семи миллиметров до трёх дюймов. Что они сделают против шестидюймовой артиллерии?
– Гм… Отличный вопрос. Я записываю и обещаю кое-кого огорошить.
– Далее. В броневиках имеется по десять посадочных мест для пехоты, а самих пехотинцев нет.
– По замыслу маневров пехоту предоставит пластунский полк.
– То есть, организаторы учений умышленно идут на создание ситуации двоевластия? Так почему бы не поэкспериментировать с выборами и прочей демократией?
– Как же?... С чего вы?... А ведь вы правы! Ведь действительно командиры пехотных батальонов могут начать оспаривать решения комбатов-броневиков. На маневрах нет, но в реальном бою могут. Прошу вас далее, Александр Вениаминович.