Перекресток судеб (СИ) - Страница 7

Еще в погребе стояли бочки с пивом и вином. Акая заверила меня, что займется алкогольными напитками сама, так как я в их ассортименте вообще мало что понимала. Я вообще не любила спиртное, потому что легко пьянела и быстро становилась абсолютно несдержанной и беспардонной бестией. Поэтому и не употребляла алкоголь вообще.

Переночевали мы на втором этаже в номере с тремя кроватями. Я лично заперла калитку в воротах постоялого двора, проверила, заперты ли все окна, и только после того, как опустила засов на двери нашего номера, вздохнула с облегчением и смогла уснуть. Но и ночью я дважды вставала и, подойдя к окну, прислушивалась к тишине на постоялом дворе.

15 июля того же года, мир Тон-Тон, постоялый двор в Болотистых лесах королевства Ласир

Бор Бар ушел в город на рассвете, и мы взялись за дело. Прежде всего, Акая по совету служителя тишины переодела меня в местную одежду. Мои джинсы и футболка были выстираны и сушились на веревке на заднем дворе, а на меня надели длиннющую нижнюю рубашку из беленого полотна и подтянули все это корсетом, правда, надо сказать спасибо Акае, она не стала надо мной издеваться и не стала сильно затягивать корсет, но и со слабо затянутым я перестала сутулиться, да и грудь стала выглядеть очень даже симпатично. Поверх корсета было надето ежедневное коричневое платье изо льна, а вишенкой на торте стал белоснежный передник, прикрепленный сверху к вырезу платья красивой брошью в виде букета фиалок, и завязанный сзади на моей талии красивым пышным бантом. Я посмотрела на себя в зеркало и улыбнулась. На меня смотрела молоденькая девушка со светло каштановыми волосами, пышными локонами рассыпавшимися по плечам, с симпатичным личиком и глазами ярко-синего цвета. У меня глаза обычно были непонятного темного цвета, но сейчас под ярким светом солнца мира Тон-Тон мои глаза засияли приятным синим цветом, и я почувствовала себя героиней моих любимых романов фэнтези. Я снова улыбнулась сама себе, сделала книксен и чуть не рассмеялась, увидев недовольную Акаю, которой тоже пришлось снять брюки и одеть юбку.

– Учти, — совершенно серьезно сказала она мне, — если меня кто-нибудь ущипнет за попу, я такому наглецу нос расквашу!

– Я тоже, — ответила я. — Мы с тобой не блудницы какие-нибудь, а честные вдовы, и никому не позволим себя оскорблять и тем более лапать.

– Вот именно, — серьезно ответила Акая, и все же не выдержала и рассмеялась. — Вот уж не думала, что мой статус вдовы мне пригодится. Но если кто-то спросит будем ли мы тут всегда одни, отвечай, что наш брат поехал за своей семьей, а нас оставил присматривать за хозяйством.

– А если местные придут и спросят, где хозяева? — спросила я.

– Бор Бар же объяснил, что местные сюда не ходят. Кроме одного кузнеца молодого. Но он появляется только по праздникам. А ближайший праздник будет только через месяц. Так что не волнуйся, а если приедут люди, что уже бывали здесь и знающие хозяев, говори, что они продали постоялый двор нам и уехали искать более прибыльное место, — успокоила меня Акая и поспешила спуститься вниз.

Нам предстояло прибраться на гостевом этаже и накормить скотину, подмести двор и приготовить обед. Дел было много, да и первые постояльцы не заставили себя долго ждать, и к обеду на двор въехали трое всадников в запыленной одежде, и Акая, приняв лошадей, поспешила заняться ими, а мне достались люди.

Сначала я чуть не тряслась от волнения, и говорить с незнакомцами мне приходилось, преодолевая сильнейшее смущение, но постепенно я поняла, что постояльцев интересует только сытный обед и возможность отдохнуть, а моя скромная персона их совершенно не интересует, и я смогла расслабиться и выполнить свои обязанности с честью.

18 июля того же года, то же место и те же люди

В тот день мы жутко устали. На постоялый двор въехал караван из пяти телег, нагруженых так, что лошади уже еле переставляли ноги, возницы шли пешком, чтоб облегчить телеги, а караванщик был недоволен тем, что придется звать кузнеца, у его лошади потерялась подкова, и он расстраивался по поводу очередных расходов, которые его окончательно разорят. Мужик он был неплохой, да и люди в его караване вели себя прилично, но вот это его ворчание по поводу полного разорения, похоже, всех достало. Люди раздраженно вздыхали и старались держаться подальше от своего начальника, а он, как назло, был вездесущ и все проверял и перепроверял. Даже количество воды, налитой лошадям, перепроверил. Акая чуть не наорала на него, когда он стал проверять, сколько овса она насыпала его лошади и сдержалась лишь только потому, что эта самая лошадь душевно оттоптала ногу своему хозяину. Видимо, и ей он надоел.

Мальчишка-помощник убежал в деревню за кузнецом, а мы поспешили накрыть самый большой стол в зале и подать уставшим путникам сытный ужин. Все требовали пива и кваса, и Акая побежала в погреб за пенными напитками.

Я уже поставила на стол запеченных индеек, последних, кстати, и поспешила на кухню за колбасками, когда в зал вошел высокий, широкоплечий парень в старой замызганной рубахе, волосы его были непонятного цвета, покрытые сажей, лицо, хоть и чумазое, но симпатичное, над левой бровью был небольшой шрамик, а под правым глазом небольшая родинка. Руки у него были огромными, казалось, он в своих ладонях может унести меня всю, и я поймала себя на том, что откровенно пялюсь на парня и даже забыла о своих обязанностях.

— Кому тут кузнец понадобился? — громко спросил он, обращаясь к пирующим караванщикам. Голос у него был мягким и глубоким, наверняка он хорошо пел.

— Иди сюда, парень, — подозвал его старший в караване и усадил молодого кузнеца к себе за стол. Несмотря на всю свою скупердяйскую бережливость, караванщик накормил кузница ужином и только потом повел его в конюшню.

А я заставила себя выкинуть из головы всякие глупости по поводу местных парней и только тут обратила внимание, что Акая разносит напитки гостям с выражением лица, как будто у нее болят зубы, причем все сразу. Я поспешила перехватить подругу у порога кухни, и она посмотрела на меня так, как будто не сразу узнала.

— Ты чего как пыльным мешком пришибленная? — встревоженно спросила я, и она, воровато озираясь, поманила меня в погреб.

Мы спустились по семи ступенькам вниз, и я обнаружила что в погребе горит аж десяток свечей, а в дальнем углу одна бочка выдвинута на пару метров от стены.

— Там такое, ты не поверишь! — прошептала Акая и подтолкнула меня к небольшому лазу в стене.

Я опустилась на колени, проползла пару метров по узкому лазу и попала в большую и хорошо освещенную комнату. Сначала я решила, что под потолком горит электрическая лампа, но, приглядевшись, я поняла, что это магический светильник, о таких мне Акая рассказывала.

Комната была примерно четыре на четыре метра и с потолками в три метра высотой. У дальней стены были полки, уставленные книгами, вдоль правой стены стояли сундуки, запертые на замки, а вдоль левой стены стояли шкафы, наполненные самой разнообразной одеждой. В центре комнаты лежал шикарный шерстяной ковер, а на нем была огромная куча золотых монет ввперемешку с ювелирными украшениями.

Я икнула от изумления, потом еще раз и, развернувшись, на четвереньках выползла назад в погреб.

— Похоже, все-таки хозяин постоялого двора был магом, и не из последних! — уверенно сказала Акая и потащила меня прочь из погреба.

— Что будем делать со всем этим добром? — спросила я у нее шепотом, когда мы вернулись на кухню.

— Не знаю, — задумчиво ответила мне подруга и увидев, что наши гости собрались расходиться по комнатам, добавила, — когда все уснут, спустимся вниз и все как следует рассмотрим. Мне это золото и побрякушки не нужны, с ними я до долины храмов не дойду, а вот книги и сундуки мне интересны, вдруг там какие-то магические артефакты есть, или оружие хорошее, я бы не отказалась.

— А проблем у нас потом не будет? — неуверенно спросила я.

— О тайной комнате, скорее всего, никто не знает и пусть и дальше так и будет, — ответила Акая. — Хозяева всего этого добра мертвы и книги пропадут там. Магия, оберегающая от сырости, скоро истает и книги, и одежда сгниют, да и магические артефакты тоже могут сгинуть безвозвратно. А нам предстоит очень долгий путь. Мы не присваиваем себе постоялый двор, стряпчий с дознавателями приедут, все им отдадим, а книги не отдам, наверняка они нам пригодятся, да и вообще. Повторюсь, у нас долгий путь.