Перекресток судеб (СИ) - Страница 10

– И вам доброго утречка, — настороженно ответила Акая.

– Мы со старостой все гадали, чего это Платон за продуктами не едет, а вчера смотрю, Платона нет, а на постоялом дворе две красавицы всем заправляют. Вот я и подумал, что Платон все-таки продал постоялый двор и, как грозился, уехал в столицу, гостиницу свою открывать, — сказал парень, и мы с Акаей закивали, полностью подтверждая его слова.

– Я Акая, а это Полина, — представила нас подруга, и я снова кивнула, как бы подтверждая, что я Акая, а она Полина, но потом поняла, как глупо, наверно, выгляжу и заставила мозг наконец-то заработать.

– А вас как зовут? — спросила я.

– Я Захар Полак, кузнец, я племянник деревенского старосты. Платон у нас завсегда продукты покупал. У нас договоренность, раз в неделю мы ему телегу продуктов всяких собираем, а он приходит и забирает, плата три золотых. Вам он видимо об этом не сказал, вот я и решил сам телегу пригнать, вы тут вдвоем обитаете, наверно совсем забегались. Вот я и решил сам продукты привезти, чтоб вы время на это не тратили. Гляжу постояльцев у вас много.

– Спасибо. Платон о продуктах, действительно, ничего не говорил, да и не с нами он торг вел, — начала оправдываться Акая. — Старший брат скоро вернется, он за семьей своей поехал, а нас тут оставил.

– Старший брат — это хорошо, — улыбнулся Захар и добавил, — А то местные парни прознали бы, что вы тут одни и повадились бы ходить, да подарки дарить. У нас тут как говорят — «Баба одинокая вольна подарки принимать, да не вольна потом в глаза людям смотреть». Так что вы поаккуратнее с нашими парнями.

– Спасибо, что предупредили, — ответила я и, вспомнив, что я не в родном мире, прекратила глупо улыбаться местному парню. — Проходите в дом, мы вас чаем напоим, у нас еще конфеты остались. Хотите?

– Конфеты хочу! — широко улыбнувшись, ответил парень и чуть ли не вприпрыжку пошел за нами.

– Похоже, он большой сластена, — прошептала мне Акая, когда мы налили кузницу большую кружку чая и поставили перед ним тарелку с конфетами. Парень, чуть ли не мурлыкая, развернул фантик от конфеты и с наслаждением положил ее в рот.

– Спасибо, — тут же сказал он, увидев, что мы на него смотрим. — Очень вкусно. Я конфет с зимних праздников не ел, очень вкусно.

– Ешьте на здоровье, — хором ответили мы и отвернулись от парня.

За сладкое угощение Захар сам разгрузил телегу и отнес продукты в погреб, кладовку и на кухню. А потом еще и подковы у лошадей проверил, и дрова нам нарубил, и я поняла, что он не хочет уходить.

– Захар, — позвала я парня, — Оставайтесь на обед, вы столько дел переделали, оставайтесь.

– Спасибо, хозяюшка, — радостно засиял парень и уставился на спускающихся со второго этажа купцов.

Похоже, парень был очень любознателен, он успел пообщаться почти со всеми, он помогал то тут, то там, и повсюду расспрашивал людей о том, где они были и что видели, какие новости в других странах. Но больше всего парня, похоже, интересовали маги и все, что с ними связано, и мы с Акаей, переглянувшись, улыбнулись, он был таким же, как мы, искателем приключений, вот только привязан он был к месту. Простой деревенский парень, живущий у родственников и зарабатывавший на жизнь, работая в кузнице, он не мог себе позволить учиться, тем более в магической школе. Он умел читать и писать, как и все, посещая школу в храме Тишины, но на большее рассчитывать не мог. Вот и восполнял страсть к знаниям, общаясь с теми, кто может путешествовать.

Постояльцы просыпались и спускались в зал завтракать. Все столы были заняты. Четверо солдат, что охраняли благородных дам, попивали травяной взвар на крылечке и ели бутерброды с ветчиной. Я возилась на кухне, готовя блины для наших гостей, и не видела, как в зал вошли новые постояльцы, но я услышала, как неожиданно стало тихо. Мне даже стало интересно, что там могло произойти, и я заглянула в зал. На пороге стоял высокий плечистый мужчина в черном плаще. У него была борода с проседью и волосы черные как смоль. Взгляд из-под бровей суровый и злой. Через левый глаз пролег глубокий шрам, но глаз не пострадал. В руке мужчина держал посох из черного дерева и весь его вид показался мне жутким. За его спиной стояла молоденькая девушка лет шестнадцати. Вся в черной одежде, худенькая и высокая, платиновая блондинка, курносая и с взглядом надменной стервочки. Она осмотрела всех присутствующих и недовольно скривилась.

– Много шума наделаем, мастер, — произнесла она.

– А ты не торопись, — почти басом ответил он ей и посмотрел на Акаю, стоявшую с подносом у столика, за которым сидели еще сонные благородные девушки и их няньки-телохранительницы.

– Эй, девка, — сказал он. — Где Платон?

– Нет Платона, — ответила Акая и, вспомнив нашу версию событий добавила, — продал он постоялый двор и уехал.

– Врешь! — твердо сказал мужчина, и я услышала, как один из рыцарей прошептал одному из охранников девушки:

– Это Гор «Смертельная рука» и его ученица Лёка по прозвищу «Ртуть», она приговорена к смертной казни за некромантию.

– Будьте наготове, — ответил ему воин, и мне это очень не понравилось.

– Повторяю. Мне нужен Платон, и немедленно! — сказал колдун, и я поняла, что мы влипли в большие неприятности.

– А я повторяю, что нет его! — спокойно и уверенно ответила Акая и я восхитилась ее выдержке.

– Значит, он просто ушел с этих обжитых мест? — спросила ученица колдуна и добавила. — Он отсюда добровольно никогда бы не ушел, не дождавшись нас!

– Я не знаю, какие у вас были договоренности, но его тут больше нет, и я попрошу вас уйти с моего постоялого двора! — ещё более жестко ответила девушке Акая, а за ее спиной встал тот самый странствующий рыцарь, как бы показывая, что девушка находится под его защитой.

– Да я вас в порошок сотру! — зашипела Лёка, но Гор ее остановил.

– Не спеши, девочка, такие дела с наскоку не решаются, — насмешливо сказал он и перевел взгляд на Акаю. — Значит, ты тут теперь хозяйка, это даже хорошо. Легче будет узнать, где находится Сосуд.

– Какой сосуд? — спросила Акая, и я поняла, что Гор знает о потайной комнате и думает, что Акая тоже знает.

– Великий Сосуд, что по моим данным должен находиться тут, на вашем постоялом дворе. — ответил Гор и осмотрев всех в зале добавил, — Если я не получу Сосуд, я уничтожу вас всех, а потом заберу Сосуд.

Его взгляд остановился на явно перепуганных девушках, и он сделал один только шаг к ним и телохранительницы тут же вскочили на ноги и взмахнули руками. Над ними и девушками возникло сияющее голубым энергетическое поле. А рыцари и воины встали перед этим полем, защищая девушек.

– Мне нужен только Сосуд. Больше я никого не трону, — криво ухмыльнулся колдун и стукнул посохом о пол.

Один из солдат выронил меч и растерянно стал озираться по сторонам, он как будто не видел рядом стоящих товарищей. На лице его появилось сильнейший страх и он, заорав, бросился душить рядом стоящего купца. Началась суматоха. Лёка села на скамеечку у окна и со скучающим видом смотрела на то, как солдата с трудом оторвали от почти задушенного мужчины, и как рыцарь вынужден был ударить обезумевшего парня по голове, чтобы он отключился. А Гор в это время явно наслаждался суетой воинов.

Купцы пытались выскользнуть из зала через дверь, ведущую на задний двор, но она не открывалась, и все так и замерли возле нее, перепуганные и готовые устроить истерическую панику.

Один Захар не выглядел напуганным, он проскользнул ко мне на кухню и показал мне, чтоб я вела себя тихо и в зал не высовывалась. Я молча кивнула, показывая, что поняла его. А сам молодой кузнец взял самый большой мясницкий тесак и стал расколупsdать стену у очага.

– Тут раньше была дверь, — прошептал он мне, когда я изумленно посмотрела на него. — Ее не заколачивали, просто замазали глиной и все. Попробую ее открыть, а потом вывести через нее людей. Если успею!

В зале в этот момент раздались крики, и я поспешила посмотреть, что там происходит. Акая оказалась под столом, а странствующий рыцарь бился в судорогах возле нее. Девушка пыталась повернуть его набок и прижать голову к груди. Но парень был очень большим, да еще и в броне, наконец, девушка сумела его перевернуть и, прижав указательный палец к его виску, начала что-то шептать, парень перестал дергаться, и Акая с облегчением вздохнула.