Переиграть войну! Пенталогия (СИ) - Страница 6

И все замерли. Каждый думал о своих. У командира сын уже взрослый, институт скоро заканчивает, а на лето на работу серьезную устроился, потому и не поехал с нами. У Бродяги – три дочки и сын. У Дока – дочка маленькая. У Люка – тоже. И моему Пашке – только два годика исполнится… Екарный бабай! Вот они стоят, мои друзья, настоящие, без дураков, друзья. Надежные взрослые мужики. Кормильцы. Надежа и опора своих семей, которые остались где-то там – шесть десятков лет тому вперед! И глухая тоска пробивается через сведенные скулы Дока, кривую полугримасу-полуухмылку Люка, светится в печальных аидских глазах Бродяги и тяжелыми каплями собирается в уголках глаз Тотена. Я понял, что горло мое опять свела непонятная судорога. Очень захотелось броситься под тент, зарыться с головой в спальник и заплакать от подступившей из ниоткуда тоски.

Вдруг всплывшие в голове воспоминания заставили меня встряхнуться:

– Какое число сегодня? Десятое, так они сказали?

– Да, верно, – ответил мне Казак.

– Два дня назад наши сдали Минск, – упавшим голосом сказал я.

– Что? Это-то тут при чем? – переспросил Фермер.

– Повторяю, два дня назад, восьмого, немцы окончательно зачистили минскую группировку наших. Мы – в глубоком тылу немцев. Те, кого мы с Люком поутру встретили, – скорее всего, из разведбата какой-нибудь дивизии второго эшелона. Да, и еще. Не спрашивайте меня, когда все это закончится. Я – не знаю!

В разговор вступил Бродяга:

– Если отряд делать, то база нужна. Здесь, в Белоруссии, должны оставаться партизанские базы с закладками.

– Должны-то они должны, но ты координаты их знаешь? – возразил Фермер. – Нет? Вот и нечего умничать.

– Саш, а у тебя из стволья что с собой? – спросил я Бродягу, больше чтобы отвлечь его от грубого тона командира.

– «Маузер», «парабеллум» и «кар» снайперский.

– О, то, что нужно!

Друзья непонимающе уставились на меня.

– Ну, оружие-то нам нужно?

– Да, – за всех ответил Док.

– А как мы его возьмем? А с этими игрушками можно на понт кого-нибудь взять, пока нормальным не разживемся.

– И много ты пластмассой этой напонтуешь? – спросил Док.

– Серег, прикинь, ты водила в каком-нибудь тритыщипервом автобате дивизии третьей волны. Остановился на обочине поссать. И тут на тебя из кустов вылазят трое леших и целятся из «люгера» и винтаря. Ты бы метаться начал?

– Я – скорее всего… Хотя хрен меня знает, – честно признался Док, – может, и заметался бы.

– Вот! Но в ножи, конечно, надежнее. Хотя я еще ни разу спокойно людей не резал. Знаю как, тренировался, а вот в реале…

– А в операционной? – не унимался Док.

– Ох, Менгеле ты наш. Это же не то совсем.

– Вы еще про слезинку ребенка вспомните, интеллигенты хреновы! – зло бросил Казачина. – Вон, на месте базового лагеря – братская могила! И Пака вспомните… – И он до хруста сжал кулаки.

Все-таки пластичность психики – великая вещь! Может, оттого, что я неоднократно прокручивал в голове сюжеты любимых книг и фильмов и до пальцевых судорог спорил с коллегами по интернетовским форумам, посвященным альтернативной истории, но говорить обо всех этих странностях у меня получалось с известной долей убедительности.

Командир наш, уложив в голове всю несуразицу ситуации, вновь взялся за дело:

– Так, всем отсоединить аккумы от приводов – они нам для питания раций пригодятся и для подрывов. Оптику и коллиматоры снять. Все оружие, не соответствующее времени, упаковать и в нычку!

– Командир, нам и глушаки могут пригодиться, – пришла мне в голову светлая мысль.

– Верно, особенно с твоего «сокома» – он по-правильному сделан. Так, Тоха, говоришь, у дороги машину расстреляли? – поддержал меня Бродяга.

– Так точно.

– Давай вместе с Люком и Тотеном туда, может, там чем поживиться удастся.

– Понял. Оставайтесь на приеме. Бродяга! Я «люгер» возьму?

– Бери. И «стечкина» не забудь – пригодится.

И мы пошли…

Ориентируясь по приметам (головным шел Люк), мы вышли к памятному холмику. Убедившись, что дорога пустынна, поднялись на него и замаскировались.

– Давай думать, как на ту сторону нам попасть, – предложил я Люку.

– А что тут думать? Метров на пятьдесят влево, под насыпью, водопропускная труба есть, я проверял.

– Алик, слушай внимательно! Мы оставим тебя здесь. Наблюдаешь за окрестностями! Внимательно! Десять счетов смотришь вправо, затем медленно оглядываешь противоположную сторону… И опушку того леса, и поле… Затем – десять счетов левую сторону. Затем – в обратную сторону. Перерыв – тридцать счетов. Во время него слушаешь и смотришь просто глазами. Просто скользи взглядом по миру. Понял?

– Да, а зачем так сложно?

– Тщательность, но без рутины. К тому же у твоего бинокля поле зрения узковато. Распухший «театральник». Ну, мы пошли…

Перебравшись по водопропускной трубе («Ох, где же вы, роскошные бетонные трубы современности?») на противоположную сторону, мы двинулись по влажной ложбине в направлении «газика». Где на четвереньках, а где просто пригнувшись, мы довольно споро преодолели триста метров. Остановившись метрах в двадцати от машины, внимательно осмотрели ближнюю к нам опушку. Затем броском добежали до полуторки.

С водителем все было ясно – два входных отверстия в левом боку. Пока Люк, присев на колено, смотрел по сторонам, я заглянул в кабину. Есть! Вот он, мой сладкий. Короткий мосинский карабин висел в зажиме на стенке кабины. Аккуратно отцепив водителя от руля, я опустил тело на землю. Забравшись в кабину, выдернул карабин из крепления и приоткрыл затвор. Ура! Протянул карабин Люку:

– У водилы подсумки на поясе. И нагрудный карман проверь. Документы, то-се… – Тут мой взгляд зацепился за командирскую сумку, сиротливо валявшуюся на полу со стороны пассажира. Трофей, однако. Подняв сумку, надел ее через плечо:

– Люк, давай кузов проверим!

И, нажав тангенту:

– Тотен, Арт в канале. У нас – все путем. Бди. Как понял?

– Тотен в канале, у меня – тихо. Отбой.

(«Ох, сколько мы в свое время бились в команде, нарабатывая процедуру радиообмена. Однако ж «неплохо для лоха» выходит!»)

Кузов был завален какими-то тюками и папками. Перевалившись через борт, я, перерезав связывающую папки бечевку, наугад открыл одну из них. «Опаньки! Дело! Уголовное!» Пересмотрев еще пару папок, вывесился за борт:

– Люк, эта машина – райотдела милиции.

– И что?

– Здесь сейф есть, – упомянул я еще одну находку, – и пишущая машинка!

– А она-то нам на кой?

– Ну, она нам, может быть, и ни к чему, а вот в сейфе бланки документов должны быть. Паспорта, справки всякие…

В этот момент из кустов раздалось: «Стой! Руки вверх!»

Поскольку я лежал грудью на борту, мне ничего не оставалось, как, придерживаясь за борт, кувыркнуться вперед, надеясь, что мой копчик переживет встречу с родной землей. Приземлился удачно – первыми земли коснулись ноги. Распластавшись на пыльной траве, я торопливо откатился под машину. Люка нигде не было видно, а в кустах я мельком заметил грязно-белое пятно. Точно мент – белая летняя гимнастерка и синие бриджи, а на голове – сине-серая фуражка с васильковым околышем. У гэбэшников белыми должны быть и штаны, и фуражка. Повернувшись на левый бок, я вытянул из нагрудных ножен любимый «сог», затем, сам не понимая зачем, – «парабеллум» Бродяги.

– Я сказал: «Руки вверх»! И выходи по одному! – Еще немного, и голос говорившего «даст петуха»!

Наушник зашептал голосом Люка:

– Тоша, вылезай. Я его сделаю. А то мы здесь отсвечиваем, как чирей на жопе.

Как мне не хотелось вылезать, боже ж ты мой! Спрятав «люгер» сзади за ремень, я, каркнув «погоди, не стреляй», полез из-под машины.

Он вышел из кустов. Ну, точно, дурачок! Он, что же, думал, я здесь один? В ухе послышалось: «Я его взял». Глядя на оторопевшего сержанта милиции, я подумал: «Да уж, он удивился больше, чем я». Несколько секунд мы стояли, замерев и разглядывая друг друга. Молоденький сержант с лейтенантскими «кубарями»[8] на грязной, кое-где порванной белой форме и ваш покорный слуга в образе диверсанта конца века – удобный «бундесовый» комок в мелкие зелено-серо-красные пятнышки (его прообраз будет создан только в сорок третьем), разгрузочный жилет со множеством подсумков (на заказ, под себя шил!) с привязанными «лохматушками», слегка небритая рожа в разводах угля, на голову поверх «флековой» банданы накинут шарф-сетка, ниспадающий на плечи, на бедре пустая «тактическая» кобура. Картина «Встреча двух эпох»!