Переделке не поддаётся - Страница 13

Сергей впервые признался в любви. Она ждала этого, но сейчас его слова прозвучали как оскорбление.

– Дай мне побыть одной, – попросила Лада, мечтая выпить таблетку от головной боли и заснуть.

– Конечно. Трудно сразу принять прогрессивные идеи, надо всё обдумать.

Он проводил её до студенческого общежития. Остаток дороги шли молча. Прощаясь, Сергей хотел поцеловать её, но Лада отвернулась. Его тёплые губы мазнули по щеке, оставляя влажный след.

– Поговорим завтра.

Но они не поговорили ни завтра, ни через неделю. Участников пикета арестовали возле администрации города за несанкционированный митинг. Сергея отпустили через четверо суток, ещё два дня Лада успешно избегала с ним встреч. В институте Сергей появился героем, пострадавшим от жестокости властей. В перерыве между лекциями он подстерёг Ладу у двери аудитории, увлёк к окну в коридоре.

– Я ужасно соскучился. Малышка, бог с ними с идеями, пусть пока ты не понимаешь меня, потом поймёшь. Главное, я люблю тебя и хочу быть с тобой.

Он улыбался и с обожанием смотрел на неё. Сердце Лады бешено колотилось, руки холодели. Душа ныла, а тело рвалось к нему и требовало прикосновений и ласки.

«Я смогу его переубедить, – решила она. – Не дурак же он на самом деле. Нужно бороться за свою любовь».

Они промучились ещё четыре месяца. Спорили чуть ли не до драки. Каждый пытался доказать свою правоту, донести своё понимание мира до другого. Напрасно. Чем больше Лада и Сергей узнавали друг друга, тем больше понимали: у них нет ничего общего. Любовь не помогала, а только делала стычки и споры ещё яростнее и болезненнее. Последней каплей для Лады стала поездка в музей. Сергей спросил у смотрительницы.

– Почему у этой картины нет таблички?

Бабулька-одуванчик подслеповато сощурилась.

– Имелась, – растерянно оглядевшись по сторонам, добавила: – Тут только что школьники были, может, утянули?

Сергей взорвался.

– Так и вас утянут, а вы не заметите! Какой из вас работник, сидели бы уже дома.

– Сыночек, пенсии-то не хватает, – растерялась старушка.

– Если не хватает, переходите на хлеб и воду. Нечего зря небо коптить, толку от вас нет.

Бабулька ахнула, на глаза навернулись слёзы.

– Оставь её в покое, – Лада дёрнула Сергея за рукав. – А вы, бабушка, не обращайте на него внимания. Он сегодня не с той ноги встал.

– С той! – разозлился Сергей. – Сидите тут как слепая курица, у вас под носом все картины вынесут. Никчёмная старая карга. Вам давно пора на тот свет.

Лада бросилась к выходу из музея. С неё хватит. Его никогда не переделать. Пора посмотреть правде в глаза. Она полюбила садиста, с отвратительным характером и бесчеловечными идеями. Всегда кажется: монстры в людском облике существуют где-то там, далеко, увидеть их можно только в кино или прочесть о них в книгах. Так не хочется признавать, что близкий человек оказался одним из них.

– Что опять не так? – Сергей догнал её и повернул лицом к себе. – Разве я отступил от истины. Разве старуха не плохой работник?

– Больше не хочу ничего доказывать. Мы расстаёмся и на этот раз окончательно, – отрезала Лада.

Сергей влепил ей пощёчину.

– Мы расстанемся, когда я захочу.

Лада схватилась за горящую щёку.

– Будешь насильно заставлять общаться с тобой? Ты мне отвратителен.

В глазах Сергея горела злоба и толика вины.

– Ты вынудила меня ударить.

– Этого я тебе никогда не прощу.

– Сама виновата, вынудила.

Лада оттолкнула его руки.

– Ты больше не существуешь для меня.

Он закричал ей в спину.

– А знаешь что? Это ты не существуешь для меня. Никчёмная, жалкая, баба. В тебе нет ничего примечательного: ни рожи, ни кожи, ни характера. Так, одна пустота.

– На этом и поставим точку, – обернулась Лада. – Действительно, зачем такому необыкновенному парню, как ты, знаться с пустотой.

Эта размолвка стала последней, больше они не разговаривали. Через три дня она увидела Сергея с другой девушкой. Он демонстративно на её глазах поцеловал спутницу. Бывший возлюбленный не подозревал, насколько стал безразличен Ладе и его попытки вызвать ревность безрезультатны. Она не понимала, как могла не разглядеть и полюбить чудовище. Прививку от любви Сергей сделал настолько серьёзную, что Лада почти на три года и думать забыла о мужчинах. За это время случилось лишь одно кратковременное увлечение, не затронувшее чувств и быстро перешедшее в разряд дружеских.

Филипп стал первым, на кого она обратила внимание и то лишь после длительного ухаживания. Лада честно себе признавалась, внимание красивого успешного мужчины оказалось для неё очень лестным, и не устояла перед искушением стать его избранницей. После фиаско с Филиппом Лада решила: мужчин она выбирать не умеет, и впору просить совета у психологов или свах.

Глава 4 Поющие развалины

Лада серьёзно подготовилась к походу в заброшенный дом. Глянув на её экипировку, Тина засмеялась. В такую-то жару подруга нарядилась в рубашку с длинными рукавами и брюки цвета хаки из плотного материала. На пояс прикрепила моток верёвки, в руки взяла холщовую сумку с чем-то тяжёлым.

– Что у тебя там?

– Топорик и фонарь. Нашла в сарае у тётки.

– За комаром с топором, за мухой с обухом, – мигом нашла Тина подходящую для ситуации поговорку. – Зачем для осмотра соседнего дома топор и фонарь? Для чего?

Лада нахмурилась: подруга портила атмосферу приключения. Куда это годится идти на поиски необычного в летнем сарафане и босоножках?

– Нужно быть готовой ко всему. Помнишь, как помог мой нож и фонарик?

Ещё бы Тина не помнила. В восьмом классе Лада подбила её исследовать подвал старого купеческого дома. Бывший особняк купца первой гильдии Захарова в советское время служил пристанищем сразу для десяти семей. Со временем без ремонта он настолько обветшал, что казался перенесённым из времён разрухи и войн. Сначала его собирались отремонтировать, но потом решили просто снести. Лада давно мечтала попасть в этот дом, который стал для неё воплощением тайн и загадок. И вот подвернулся случай без помех исследовать необычное строение. Она наблюдала за расселением и, дождавшись отъезда последней семьи, в тот же день собралась идти в особняк. Тине не улыбалось лазить по брошенным квартирам, что там могло отыскаться, кроме куч мусора. Но горячему напору подруги сопротивляться трудно. Сначала они обследовали помещения, покинутые жильцами. Более тоскливого зрелища трудно придумать: на полах, усыпанных обрывками газет, пылью и клочками паутины, валялись ненужные больше детские игрушки, посуда с отбитыми краями, потрепанные временем вещи, старые книги и фотографии, много фотографий. Выглядело всё так, будто люди избавлялись не только от ненужного хлама, но и от памяти. Мебель, отслужившая срок, сиротливо стояла вдоль голых стен. В одной из комнат на втором этаже Лада подняла фотоальбом. С пожелтевших снимков на неё смотрели незнакомые лица.

– Почему они не взяли с собой. Это же память, – удивилась она. – Перевернув фото молодого мужчины в военной форме, на обороте прочитала: – «Любимой Настеньке на долгую память». Тридцать шестой год. Представляешь, – повернулась Лада к подруге, – снимку восемьдесят лет.

Тина в потускневшем зеркале разглядывала новую прическу. Она покрутила головой, с досадой отметила неаккуратно выхваченную парикмахером прядь.

– А-а-а, что?

– Ой, да тут почти все фото тридцатых-сороковых годов. Интересно, Настенька дождалась своего солдата?

Тина бросила взгляд на несколько детских снимков.

– Дождалась. Вот этот солдатик снят вместе с девушкой. А вот они с детьми. Малыши явно погодки. Ох, и смешные на них шаровары одеты. Я такие на детских фото у бабушки видела.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».