Переделке не поддаётся - Страница 11

Олег Григорьевич сгорел за два месяца, последние трое суток лекарства почти не помогали, он не выдерживал и глухо стонал от боли. Спокойный промежуток между уколами становился всё короче. Вероника Архиповна не выносила вида мучений мужа, уходила на улицу во двор, а Лада, зажав уши руками, молила об избавлении отца от страданий. Умер он в безветренный, светлый день в начале зимы. С неба сыпался мелкий снежок, украшая голые ветви деревьев, крыши домов, укрывая притихшую землю. На кладбище Тина, поддерживая подругу под локоть, чувствовала, как та дрожит. Лада не плакала, в ушах всё ещё звучали крики отца, она ощущала лишь облегчение – отмучился. Окаменевшие лёгкие с трудом пропускали воздух, даже дышалось тяжело. Она не смогла подойти к гробу и попрощаться с отцом, чувствовала его уже здесь нет, в деревянном ящике покоится лишь измученное ледяное тело. В душе Лады царила пустота и усталость. Такая же звенящая тишиной пустота встретила её в квартире, когда она возвратилась домой после поминок. Мать отправилась ночевать к подруге, с которой работала в парикмахерской.

– Доченька, я побуду у Светы. Прости, но не могу идти домой, просто не могу. Не сегодня…Нет сил, – прошептала Вероника Архиповна, захлёбываясь слезами. – Папы больше с нами нет…

Лада только вздохнула, мать пыталась избавиться от боли, разделяя его с чужим человеком, а не с ней. Тина не хотела оставлять подругу одну, но Лада заявила, что очень устала и ляжет спать. Она и, правда, попыталась заснуть, но не смогла. Тяжесть на душе мешала дышать, не давала забыться сном. Лада встала, прошла в спальню родителей – на спинке стула висела клетчатая рубашка отца. Она прижала её к лицу, вдохнула знакомый запах, перебиваемый лекарствами, и горько заплакала. Спустя время, обессилев от слёз, Лада заснула в кресле с отцовской рубашкой в руках. Проснулась она от холода, из-за отключённых батарей квартира за ночь выстудилась. За окном выпавший снег принарядил детскую площадку, укутал мягким покрывалом машины и деревья. По сравнению с этой белизной и чистотой их квартира выглядела неопрятно и неухожено, за сутки через неё прошло много людей: коллеги с работы отца, знакомые и друзья родителей, соседи по дому. Есть не хотелось, Лада выпила кружку горячего крепкого чая, включила батареи, распахнула форточки. Сквозь слёзы улыбнулась портрету отца на стене.

– Привет, пап. Как ты там на новом месте? Тебя хорошо встретили? Тётя Маруся уверила меня, что со смертью ничего не заканчивается. Мы сбрасываем физическую оболочку, переходим на волновой уровень и продолжаем жить в другом мире. Она попросила держать себя в руках и не распускаться, иначе твоей душе будет трудно во время перехода, объяснила, что здесь, на земле, ты выполнил своё предназначение. – Лада вытерла слёзы. – Я верю ей. Не может человек исчезнуть без следа. Иначе зачем всё? Вся жизнь… Я постараюсь быть сильной.

Тина застала подругу за уборкой квартиры, сняв пальто в прихожей, молча принялась помогать ей. За три часа они навели полный порядок.

– Завтра пойдёшь в школу? Я принесла домашнее задание. – Тина протянула Ладе листок бумаги. – И ещё мама приглашает к обеду, она приготовит твои любимые вареники с грибами.

Лада почувствовала голодные спазмы в животе, вспомнила, что не ела больше суток. На поминках кусок в горло не лез. Она открыла холодильник, осмотрела пустые полки, на одной сиротливо стояла бутылка прокисшего молока.

– Спасибо твоей маме, я сейчас соберусь. В школу тоже пойду, папе не понравится, если я буду пропускать школу.

Тина не удивилась, что подруга говорит об отце, как о живом. Она тоже верила, что люди не умирают окончательно, а остаются жить в другом качестве.

Вероника Архиповна вернулась домой лишь к вечеру, застала дочь за уроками. Тяжело опустилась на стул рядом с ней.

– Как же мы будем жить без папки? А?

Лада посмотрела в осунувшееся лицо матери.

– Постараемся.

– Постараемся? А я не хочу стараться. Мне тошно. Почему он умер и бросил меня? – Вероника Архиповна стукнула кулаком по столу. – Он не имел права так поступать. – Она поднялась и, шатаясь, побрела в спальню.

Лада проводила взглядом пьяную мать, от жалости у неё кольнуло в сердце. Раньше она так не пила, да и вообще не любила спиртные напитки, уверяя, что они притупляют остроту и яркость жизненных впечатлений.

Почти неделю Вероника Архиповна провела в постели, не ела и всё время находилась в полудрёме. Деньги катастрофически таяли, Лада старалась экономить, как могла, пыталась поговорить с матерью, но та смотрела на неё мутным взором и не отвечала. Отыскав снотворное, Лада выкинула таблетки в мусор. Вероника Архиповна, не получив дозу лекарств, окончательно проснулась.

– Куда ты дела мои таблетки? – подступила она к дочери. На её худом лице читалась искренняя обида вкупе со злостью. Спутанные давно не мытые волосы, похожие на паклю, торчали во все стороны.

– Если ты решила уморить себя, то не получится. Я выбросила снотворное на помойку. Скоро у нас нечего будет есть, денег осталось только на две булки хлеба.

Лада уже пыталась найти работу, но пока её никуда не принимали. Узнав, что ей только пятнадцать, а выглядела она ещё младше, отказывали наотрез.

Мать заплакала и обняла её за плечи. Лада брезгливо отстранилась.

– Ты вся пропахла спиртным и потом.

– Прости меня. Я что-нибудь придумаю, – она отправилась в ванную комнату.

Лада налила в тарелку бульон, приготовленный из последнего кусочка курицы, подвинула матери. После душа та стала выглядеть чуть лучше. На щеках появился еле заметный румянец.

– Завтра я выйду на работу.

– Хорошо, – кивнула Лада. – Я на это сильно надеюсь.

На следующий день, вернувшись из школы, она обнаружила в квартире изменения: из шкафа исчезли все вещи отца, со стен его фотографии.

– Куда ты дела фотографии папы? – с порога поинтересовалась она у матери.

Вероника Архиповна повесила пальто на вешалку, сняла сапоги.

– Положила в альбом.

– Альбом где?

– В кладовой.

– А где его вещи? Где клетчатая рубашка, серая футболка. – Лада, выстирав футболку и рубашку, время от времени надевала их, ощущая тепло и покой.

– Вещи забрала Света, отдаст знакомым.

Лада взяла ключ и отправилась в крохотную кладовку рядом с лифтом. Принесла альбом, положила в своей комнате в тумбочку.

– Мне невыносимо видеть его фото перед глазами, – Вероника Архиповна обхватила себя за плечи руками. – Ты сама сказала – надо жить.

– Жить, а не забывать напрочь.

Но мать пыталась именно забыть, она стала поздно возвращаться с работы домой, первое время Лада, приготовив ужин, ждала мать, а потом перестала. Пропасть непонимания между ними всё увеличивалась, делая их чужими. Горе не сплотило, а разобщило прежде родных людей.

Не прошло и трёх месяцев со смерти Олега Григорьевича, как соседи увидели Веронику Архиповну с одним мужчиной. Спустя неделю – с другим, через какое-то время – с третьим кавалером. Этот третий продержался дольше всех и вскоре провожал её до квартиры, подносил сумки. А ещё через месяц остался на ночь. Когда чужой человек покинул их дом, Лада угрюмо поинтересовалась:

– Как же так. Ты уже забыла папу?

Мать глянула на неё глазами, полными муки и боли.

– Стараюсь… хоть на минуту. У меня разорвётся душа, если не заполню её хоть чем-то. Я так любила твоего отца, что не могу оставаться в одиночестве. Здесь так жжёт, – она показала на сердце. – Я готова сделать что угодно, лишь бы прекратить эту пытку.

Лада больше не задавала матери вопросов, каждый по-своему справляется со своей болью и потерями, но разочарование в единственно близком человеке осталось навсегда. Ей пришлось рано повзрослеть и научиться ценить каждый миг жизни.

После окончания школы подруги поступили в один институт на отделение экономики. К тому времени мать Лады наконец остановила выбор претендентов на роль супруга и вышла замуж.