Перед бурей - Страница 3
Борьбу за социалистические права именно этого "трудового крестьянина" Чернов начал в полном смысле слова с первых же своих шагов на общественно-политической арене. Передо мною сейчас лежит рукопись его старой, не увидевшей света статьи, - его первой большой статьи, написанной им еще в тюрьме, зимой 1894-95 г. в ответ на "Критические заметки" Струве: "Философские изъяны доктрины "экономического материализма". В этой статье многое от настроений еще "доисторического Чернова", - Чернова саратовских и дерптских кружков начала 1890-х г.г., когда он еще не вполне "нашел себя". Настоящее его "самоопределение" пришло несколько позднее, заграницей, когда он с головой окунулся в литературу международного социализма. Но и в этой старой статье явственно звучит этот основной мотив.
"Мы не отвергаем теорию классовой борьбы, - писал тогда 21-летний Чернов, - мы полагаем только, что в основание деления общества на классы должен быть положен какой-нибудь более широкий социологический принцип, чем экономическая расчётливость".
Для "русских учеников Маркса", против которых были направлены эти строки, речь шла, конечно, не об "экономической расчётливости". Этот термин, выбранный Черновым явно по мотивам цензурного характера, не принадлежал к числу удачных, - и Чернов, кажется, никогда не употреблял его позднее. Но мысль Чернова ясна: он уже тогда вел борьбу против концепции, относившей крестьян к другому социальному классу, чем рабочих, - уже тогда искал такого определения понятия "класс", которое объединяло бы крестьянина с рабочим, а не противопоставляло их друг другу. Иными словами, он искал теоретического обоснования для практики союза рабочих и крестьян.
Первые шаги в области этой практики Чернов начал делать немедленно же по выходе из тюрьмы. Поселенный в Тамбове в качестве состоящего под гласным надзором полиции, Чернов там стал пионером в деле пропаганды среди крестьян и создал первое "крестьянское братство", тип организации, из которой выросли все "крестьянские союзы" эпохи революции 1905 г. (устав этого "братства" был издан "Аграрно-социалистической Лигой", основанной в 1899 г. заграницей по инициативе Чернова).
Необходимо указать, что этот тип организации, который на первый взгляд производит впечатление большой самобытности, в действительности был выработан под большим влиянием того же Запада, а именно под влиянием движения сельскохозяйственных рабочих в Италии (см. тогдашнюю брошюру Чернова: "Горемыки благодатного острова", о движении с.-х. рабочих в Сицилии). Практика у Чернова в этой области шла нога в ногу с теорией, и будущий историк не сможет не признать, что тип организации, намеченный им в порядке умелого сочетания опыта западно-европейского и русского, оказался хорошо приспособленным к потребностям нарождавшегося социалистического движения русского крестьянства. Едва ли будет большим преувеличением, если я скажу, что через эти черновские крестьянские братства в период первых лет XX века прошла значительная часть нарождавшейся крестьянской интеллигенции. Опыт всех выборов, включая выборы в Учредительное Собрание 1917 г., давал убедительные тому подтверждения...
Европеизация народничества, обновление его идеологии и практики элементами, взятыми из идеологии и практики международного социализма, таково было содержание деятельности Чернова. Но отмечая эту сторону его деятельности, выдвигая на первый план ее значение, необходимо с тем большей настойчивостью подчеркнуть, что Чернов не просто переводил на русский язык европейские формулировки, не просто европеизировал теорию и практику российского народничества XX века. Он "русифицировал" европейские идеи, пропуская их сквозь призму того, что он считал основой русского народничества, сквозь призму концепции "борьбы за индивидуальность", которая в 1870-х г.г. была основной идеей молодого Михайловского и которая, как рассказал Чернов в своих "Записках социалиста-революционера", с юных лет пленяла последнего "своей эстетической симметричностью и широтой размаха". Эта концепция взаимоотношений между личностью и коллективом стала в полном смысле слова путеводной звездой для Чернова, который из идейной сокровищницы западного социализма брал только то, что помогало закреплять и расширять эту "душу живую" старого революционного народничества.
Европеизация народничества играла большую роль в идеологических исканиях Чернова, - но она для него была не самоцелью. Перечитывая теперь его работы, становится ясным, что перед ним уже давно маячила много более заманчивая, много более далекая перспектива: он мечтал о построении новой, внутренне целостной концепции социализма, в которой достижения народнической мысли в эпоху ее расцвета были бы синтетически сплавлены с результатами и систематических поисков теоретиков, и неустанной кропотливой работы практиков социалистического движения Запада...
Он превосходно понимал сложную трудность этой темы, - и подходил к ней с большой осторожкой, с разных сторон, как будто нащупывая почву и сам себя проверяя. В этих попытках будет полезно разобраться будущему историку народнической мысли: тогда станет ясным, что многое, казавшееся случайным наблюдателям почти беспорядочным перескакиванием Чернова с одной частной темы на другую, в действительности было внутренне связано, если не единым планом, то, во всяком случае, поисками такого плана: сложность основной темы, поисков синтеза между потребностями построения социалистического коллектива и создания условий, при которых возможно создание "целостного человека", требовала ее проверки на темах частных, обязывала к экскурсам в области, кажущиеся на первый взгляд совсем далекими от основной темы...
Вплотную за работу над этой темой Чернов смог приняться только после революции, во второй эмиграции, которая началась с конца 1920 г. На этот раз трактовку темы пришлось, конечно, усложнить введением критического разбора не только старых теоретических построений, но и анализа результатов практических экспериментов как в Европе первых лет после Версаля, так и в СССР. Он считал, что мир вступает в новый период истории социализма, который он, в отличие от предыдущих периодов утопического и научного, определял, как конструктивный. Это название, - "конструктивный социализм", - Чернов дал и своей большой работе, написанной им на эту тему. Первый том ее появился четверть века тому назад, - он весь был посвящен вопросам, как писал Чернов, "социализма индустриального". По плану, за первым томом должен был последовать второй, который должен был трактовать аграрную проблему и проблему мировую социальную. Этот том был закончен, - в результате очень большой работы. Но света он не увидел, - и есть все основания опасаться, что и не увидит: его рукопись, вместе со всеми остальными бумагами Чернова, погибла в годы обвала вызванного гитлеровской агрессией...
Это был крайне тяжелый удар для автора. Если не ошибаюсь, этот труд был бы вообще первой цельной работой русского социалиста, охватывающего основную проблематику общей теории социализма: несмотря на почти повальное "принятие" социализма русской интеллигенцией конца прошлого и начала нынешнего столетий, изучением большой теории социализма мы почти не занимались... Задача ликвидации старого строя настолько властно господствовала над нашим сознанием, что большая проблематика социализма нас почти не интересовала. Чернов в России в этом отношении был в полном смысле слова пионером (только в некоторых пунктах к этой проблематике подходил еще едва ли не один только А. А. Богданов-Малиновский), - тем больший интерес представляет эта работа, даже в том незаконченном виде, в каком она до нас дошла.
"Конструктивный социализм" показывает Чернова убежденным сторонником эволюционного социализма, признающим возможность построения социалистического общества только методами демократии. Практика большевистской революции, конечно, не могла не оказать огромного влияния на Чернова, не могла не заострить его отрицательного отношения к диктаториальным методам большевистского "деструктивного социализма" первой эпохи их диктатуры, но в своей основе отрицательное отношение к этим методам у Чернова более давнего происхождения. Оно явно связано с его основной и общей ориентацией на крестьянина, как на решающую силу в деле построения социализма. В свете этой работы новое значение получают старые споры начала 1900-х г.г., в которых Чернов играл столь большую роль.