Пепел на ветру - Страница 117

Громко расхохотавшись своей шутке, Тамара быстро направилась в ту сторону, куда ушел Ганн, а Элайна склонилась над мужем. Она не могла сдержать слезы при мысли о том, что скоро ей придется его оплакивать, и, стараясь навсегда запомнить дорогое ей лицо, нежно провела ладонью по худой щеке.

Неожиданно Коул пошевелился и застонал. Элайна нагнулась к нему.

— С возвращением, милый, — прошептала она.

— Элайна! — Он с трудом сел, затем осторожно ощупал челюсть и стал вглядываться в полутемную пещеру, заваленную ящиками с награбленным. — Похоже, все это время мы жили по соседству с теми, кого так долго искали…

— Так оно и есть, — грустно подтвердила Элайна. — Но самого главного ты еще не знаешь. Эти люди убийцы, и их здесь множество.

— Значит, нам пора выбираться отсюда. — Коул с трудом поднялся на ноги и, взявшись за решетку, с силой потряс ее. — Правда, как это сделать, я пока не знаю.

Глинис завозилась и захныкала на койке. Элайна взяла ее на руки и прижала к себе. Жестом подозвав мужа, она приникла к его груди.

— Они хотят убить тебя, — взволнованно прошептала она, — а потом собираются завладеть домом…

Коул осторожно приложил пальцы к ее губам.

— Не тревожься, любимая, скоро здесь будут Саул и Оли. Надеюсь, они прихватят с собой еще кого-нибудь.

Но развеять опасения Элайны было не так-то легко.

— Эти негодяи поставили стражу у дверей и на лестнице!

— Тогда нам остается только ждать, что будет дальше. И все же я уверен: Саул сумеет постоять за себя, а Оли ему поможет. Наших похитителей ждет непредвиденный сюрприз. — Коул ободряюще похлопал жену по плечу. — И разделаться со мной им будет не так-то легко!

Взяв на руки дочь, он вдруг спохватился:

— Кажется, ее забыли перепеленать!

— Значит, вот что тебя беспокоит в первую очередь? — Элайна рассмеялась, но тут же замолкла и смахнула с ресниц слезы. И все же на душе у нее стало немного спокойнее — теперь, когда Коул был рядом, положение уже не казалось ей столь безнадежным. Приподняв юбку, она оторвала полосу ткани, свернула ее на коленях и взяла у мужа малышку, а затем, перепеленав Глинис, снова отдала ее отцу.

Пока Коул пытался убаюкать дочь, Элайна, осторожно положив подбородок ему на плечо, снова заговорила приглушенным шепотом:

— Пожалуй, сегодня мы встретим еще одного давнего знакомого… Ганн — тебе знакомо это имя?

— Ганн? — Коул осторожно ощупал челюсть. — Ну еще бы! Как я могу про него забыть? Из этого громилы получился бы неплохой врач — никогда не видел, чтобы столь сильный удар не оставил почти никаких следов.

— Интересно, Дюбонне того же мнения? — Элайна с сочувствием посмотрела на мужа.

В это время плач Глинис перешел в надрывный крик. Малышка утихла только после того, как Элайна, взяв ее на руки и робко оглянувшись в сторону решетки, расстегнула платье. Почувствовав близость соска, Глинис немедленно успокоилась и жадно ухватилась за него губами, уперевшись кулачком в материнскую грудь.

Внимательно оглядев помещение, в котором они были заточены, Коул принялся рассуждать вслух:

— Странно… До сих пор я и не подозревал об этой пещере. Впрочем, отчего-то красная комната мне всегда казалась подозрительной, и я редко заходил туда, даже когда там жила Роберта.

— Это она убила садовника, от которого ждала ребенка. Миссис Гарт все видела.

Коул почти не удивился этому известию.

— Должно быть, у Роберты уже не оставалось выбора.

— Садовник увидел, как она прятала украденные деньги, и потребовал свою долю.

— Я охотно верю миссис Гарт: как только речь заходила о деньгах, Роберта становилась просто одержимой.

— Только не говори об этом моим родственникам, — попросила Элайна.

— Разумеется. Потрясение для них было бы слишком велико.

— Кстати, ты должен знать еще кое-что. Про миссис Гарт, — негромко произнесла Элайна, заметив, что мачеха Коула бесшумно, словно привидение, появившись из тьмы, расхаживает по пещере, заглядывая в ящики. — На самом деле она…

Элайна не успела договорить, потому что в этот момент в глубине пещеры раздался издевательский смех.

— Жак Дюбонне! — Элайна поспешно прикрыла головку Глинис и свою обнаженную грудь углом детского одеяльца, с дрожью наблюдая за тем, как француз направляется к их клетке. Краем глаза она заметила, как Коул напрягся и на его щеках заходили желваки.

— Ба, кого я вижу! — Жак остановился у дверей в камеру и театральным жестом протянул руки к пленникам. — Мистер и миссис Латимер, не так ли? Как приятно встретить старых друзей здесь, в моей скромной обители! Разумеется, малютка Глинис тоже с вами, прильнула к материнской груди… Моя обожаемая Элайна, не смущайтесь, дорогая, — ваш вид доставляет мне одно только удовольствие. Глаза Коула сверкнули.

— Видимо, тогда в отеле вы не восприняли мое предупреждение всерьез…

— А о чем, бишь, мы говорили, дайте вспомнить… — Жак притворился, будто напряженно припоминает подробности. — Ах да, кажется, о том, что меня будут судить, не так ли? — Дождавшись, когда Коул кивнет, он жизнерадостно рассмеялся. — А вот это мы еще посмотрим, уважаемый доктор!

Дюбонне прислонился к прутьям решетки и, картинным жестом стащив перчатку с правой руки, поднял вверх изуродованную обожженную ладонь.

— Это подарок от вашей жены, месье. А вот и еще один. — Он сорвал шляпу и отвел волосы в сторону, демонстрируя искалеченное левое ухо. — Помните нашу последнюю встречу в Новом Орлеане, Элайна? Кажется, вы тогда сказали, что покончите с собой, если я осмелюсь прикоснуться к вам? Что ж, сейчас мы это проверим. На этот раз я сумею вас проучить, и, если только вы не подчинитесь, ваш муж умрет в страшных муках.

Элайна вздрогнула и крепче прижалась к Коулу.

— Не сомневаюсь, что только на это вы и способны, — Коул усмехнулся, — воевать с беззащитными женщинами. Должно быть, именно так вы добились своего благополучия?

На миг Дюбонне лишился самообладания, но тут же оправился и продолжил как ни в чем не бывало:

— Конечно, насчет вашего мужа у нас есть и другие планы, и чем скорее вы поможете нам, Элайна, тем будет лучше для него. А вы — не хотите ли вновь увидеть мои рекомендательные письма, месье доктор? Вот они. — Жак вынул из кармана сверток и бросил его в клетку. — Полистайте их на досуге. А вот и еще кое-что. — Он извлек новую бумагу. — Этого хватит, чтобы убедить любого судью. Вот указ о помиловании в Мексике, вот еще один — из Франции. Видите? Меня все простили. — Он звонко расхохотался. — Теперь вы понимаете, почему я так уверен в успехе? Я построил свою империю — такую могущественную, что никто не посмеет меня пальцем тронуть! Хотя она выстроена на развалинах состояния Латимеров, нельзя забывать, что вы оба слишком многое отняли у меня: Элайна — руку и ухо, а вы, доктор, — женщину, которую я желал. Признаюсь, меня так и подмывает оскопить вас за это.

Встретившись с невозмутимым взглядом Коула, Дюбонне умолк, не зная, чем еще досадить своему давнему врагу. Некоторое время он расхаживал взад-вперед, задумчиво потирая подбородок.

— Что-то вы слишком уж самоуверенны, месье Латимер, — неожиданно снова раздался его голос. — Неужели все еще надеетесь, что вас спасут? Может, вы ждете помощи вот от этого человека?

Торжествующий хохот Жака заглушил слабый вскрик Элайны: четверо мужчин внесли в пещеру связанного Саула с кляпом во рту, еще несколько головорезов шли рядом, держа в руках увесистые дубинки. Судя по его виду, Саул сильно пострадал: кровь сочилась из раны у него на виске, правый глаз заплыл. Когда один из бандитов отпер клетку, двое других бесцеремонно швырнули в нее нового пленника, и дверь вновь захлопнулась.

Коул не мешкая подошел к слуге и принялся осматривать его раны.

— Не тратьте время попусту, месье, — равнодушно промолвил Жак. — К утру он уже будет мертв. Мои люди позаботятся об этом.

— К утру вы тоже можете умереть, месье Дюбонне, — спокойно ответил Коул, развязывая веревки на руках Саула и вынимая кляп.