Пепел крыльев ангела: Проклятое поколение (СИ) - Страница 131

- Щекотка сойдет за пытку?

Винсент сморгнул, и стал вдруг очень серьезным. По крайней мере, попытался.

- Я бы предпочел умереть от твоих поцелуев.

Том расхохотался, подаваясь вперед и обнимая его за шею.

- Такую сладкую смерть еще нужно заслужить.

- Садист… - обреченно выдохнул Винсент и опрокинул Тома на песок. Навис над ним, сплел их пальцы, поглаживая ободок кольца. Улыбнулся, заглядывая в глаза. – С чего начнем? – опустил взгляд на его губы, облизнулся. – С поцелуев?

- А у меня есть выбор? – Том ласкал взглядом его лицо.

Грей усмехнулся:

- Ты прав – нет.

Никто никогда не целовал Тома ТАК. Так вдумчиво и вкусно, с таким искренним наслаждением, что Том только и мог заполошно шептать «не останавливайся». До Винсента Том и не знал, что есть такая страсть – мучительная, болезненно-сладкая. Когда от желания немеют пальцы, но ласки медленные, точные, нарочито неторопливые. Движения медленные, но глубокие настолько, что тело раз за разом выгибается аркой, принимая очередной толчок. Винсент всегда знал, как продлить его агонию и когда остановиться за секунду. Он мог часами заниматься любовью, ища и каждый раз находя новые чувствительные точки или позиции, в которых Том захлебывался стонами, уже мало что соображая. Его последний крик Винсент всегда забирал себе. Накрывал губы ртом и, крепко прижимая к себе содрогающееся в оргазме тело, словно выпивал душу, делясь своим удовольствием. А потом довольно мурлыкал, всем телом обнимая Тома и рисуя большими сильными ладонями узоры на его спине.

- У меня теперь песок в волосах по твоей милости, - Том ворчал так лениво и тепло, что Грей только фыркал.

- Я старался…

- Винс…

- М-м-м?

- Спасибо.

- За что?

- За… все, - Том поднялся голову, глядя в его глаза. – Ты спас меня.

- Том, не начинай…

- Я скажу это только один раз, - Том накрыл ладонью его губы. – Прошлое не изменишь, оно всегда с нами. Но ты зажег во мне желание жить только настоящим и будущим. Я больше не смотрю назад.

- Том… - глаза Винсента стали большими.

- Я люблю тебя, Винсент Грей. И ты – тот человек, с которым я хочу остаться до конца своей жизни.

Грей сглотнул, а потом обнял Тома, стиснул так, что захрустели кости и затих, спрятав лицо на его плече:

- Любимый лжец.

Том фыркнул:

- У тебя странные комплименты, - помолчал немного и серьезно, тихо произнес: - Я не лгу.

- Я знаю, - кончики ресниц Грея дрогнули. – Я знаю, Том.

****

Сон он помнил с трудом. На самом деле разбудил его не кошмар даже, а давящее чувство тоски. Такой муторной, такой явственной, что сон рассеялся как туман под яркими солнечными лучами.

Увы, до утра еще было отчаянно долго. А засыпать снова не хотелось совсем. Уснуть – значит отдать себя во власть этой тоски, тосковать и мучиться в глухом сером мареве сна, без надежды избавиться от нее.

Крис осторожно выскользнул из постели, подоткнул под Эйдана одеяло и вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь. Невыносимо хотелось курить. Дома он старался не дымить. Не стоило подавать дурной пример дочери. Да и Олле дышать никотином вредно. Но сейчас, именно сейчас, сигарета казалась истинной панацеей от тоски, и Крис, чтобы не пропитывать дымом комнаты, вышел на крышу, прихватив с собой мятую пачку и зажигалку.

В бассейне под куполом отражались лунные блики. Красиво. Еще красивее вид отсюда на город. Спокойный, сонный Хэлл, так непохожий на себя самого. Не похожий на город, каким он был почти три десятка лет назад.

От первой затяжки закружилась голова, а последующие оставили во рту неприятное послевкусие. А ведь утром ему целовать дочь…

Когда-то Том ругал его за то, что он слишком много курит. Подходил, отбирал сигарету и вместо очередной затяжки – целовал его, отбирая дыхание.

Том…

На миг Крис прикрыл глаза. Вот он, сон. Тоска и горечь. От них невозможно избавиться. К ним нереально привыкнуть. Даже спустя годы. Даже зная, что они решили поставить точку.

Живая мимика, тонкая, чуть застенчивая улыбка. Испуг в глазах в самую первую их встречу. Сердце тогда замерло в груди, от осознания: вот ОН. Тот, с кем хочется пройти всю жизнь, сколько ее не отмеряно. Это ОН, отец детей, опора и лучший друг. Это он, половинка твоего сердца. Он. С этого вот восторженного первого вздоха и до последнего удара сердца.

Любовь невозможно убить. Ее невозможно вырвать с корнем из души. Она остается навсегда. Просто однажды приходит, чтобы пройти сквозь жизнь. Она может подернуться пеплом, она может растерять страсть. Она может разбиться. Но и ее осколки будут кровоточить вместе с израненными сердцем и душой. Всегда. Пока не прервется дыхание. Вчера ОН должен был вернуться из свадебного путешествия. Мистер Томас Уильям Хиддлстон-Грей. Бог в помощь Винсенту. И пусть они будут счастливы.

Только стискивает сердце глухая тоска. Не твой. Больше не твой.

- Я люблю тебя, где бы ты ни был. Слышишь? Я люблю тебя, мой хороший. Будь счастлив.

…После волн и пения ночных птиц далекий гул ночного города был непривычным. Тоскливым. Словно жизнь, проносящаяся мимо. Том тронул легкую занавеску, отделяющую комнату от балкона и выскользнул под свет луны. Как забавно… Когда-то он любил смотреть на Хэлл с высоты башни. А теперь ему нравится смотреть на него издалека. Отсюда он кажется совсем другим. И сияют, словно рождественские елки две Башни. Том прикрыл глаза, дыша полной грудью. Улыбнулся чуть грустно. Где-то там Крис. Спит, возится с дочерью или стоит у окна, глядя на раскинувшийся перед ним город. Только бы он снова не начал много курить… Хотя Эйдан вряд ли ему позволяет. Из них вышла хорошая пара. А сердце все равно сжимается от тоски. Не он рядом. Не он слушает, как бьется сердце. Не он смотрит в прозрачные голубые глаза. Не он, другой.

- Береги его, Эйд, - губы шевельнулись, и еле слышный шепот слился с шумом листвы и порывом ветра.

Дальше - крохотный бонус)

========== Бонус ==========

Шаги за дверью были торопливыми, но очень четкими. Словно… не терпящими возражений. Аммари скупо улыбнулся: ходить так по медцентру мог только Хиддлстон-старший. Только он имел на это право.

- Я приехал, как только Олле позвонил мне. - Дверь открылась резко, сильно, и порог переступил взволнованный Том. Бледный, с искусанными губами и страхом, дотлевающим на дне его глаз.

- Здравствуй, Том, - Аммари отъехал чуть в сторону на своем кресле, давая Хиддлстону возможность подойти к окну. – Олле решил, что первым обо всем должен узнать ты, а не Колин.

- Олле всегда был умнее меня, - Том пожал руку доктору и замер у окна, за которым была комната. Комната, в которой его сын играл с его внуком в видеоигры. Словно почувствовав его взгляд, Олле обернулся, улыбнулся уголками губ и снова вернул свое внимание сыну. Для своих семи лет Брендон Хэмсворт был на редкость серьезным и собранным, а видеоигры, наверное, были единственным, что делало его ребенком. Том смотрел на тонкие черты Брэна, так похожего сейчас на Олле, и все сильнее стискивал пальцы от того, с какой силой тоска сжимала сердце.

- Почему он решил провести полное исследование сейчас, а не в десять? – спросил Том у постаревшего Аммари. Морщинистый, с выцветшими глазами, тот сохранил и свой ум, и ясность мышления и до сих пор Том предпочитал иметь дело с ним, хотя в центре недостатка в высококвалифицированных специалистов не было. Все они были учениками Аммари, всеми ими тот гордился, но для Тома непререкаемым авторитетом все равно был только Аммари.

- У твоего сына отлично развита интуиция. И наблюдательность. А еще он знает все о «Пепле», себе и Коле, - Аммари тоже смотрел в комнату через стекло, но внутри разливалось злорадное удовлетворение. Жаль, что Джимм не дожил до этого дня. Теперь остается только надеется, что он в своем гробу переворачивается. – Определить пол ребенка и его вид можно теперь почти сразу при рождении, но с Брэндоном все по-другому. ОН другой.