Пепел крыльев ангела: Проклятое поколение (СИ) - Страница 129

- Ты ведь знаешь, что я его не скажу, - Олле смотрел на него прямо, пронзительно. – Мне жаль, что так вышло. Что я – не тот, кто ему нужен. Но я вижу, что только с тобой он целый. Он говорит, что любит меня, но… Это ребенок, это инстинкты. Даже если его мозг не понял, тело уже знало. Это пройдет, как приступ лихорадки, как только появится на свет малыш. И поэтому… просто будь рядом с ним. Это все, о чем я прошу.

- Олле…

- Все будет хорошо, Дейв, - Олле улыбнулся. – Все действительно будет хорошо. – Два быстрых шага, легкий поцелуй в щеку совсем как в детстве, и за Олле закрылась дверь, оставив Дэвида одного на крыше. На холодной, гулкой крыше. С потемневшим лицом, нахмуренным. Проклятое поколение… Обреченное?

***

Винсент действительно не скрывал своих желаний. Но Тому всегда было любопытно, когда же закончится терпение Грея, лишь молча поджимающего губы и смотрящего вслед уходящему Хиддлстону. «Гроза» грянула на следующий день после того, как Алекс уехал в Университет в Англию. О, Тому это даже понравилось. Пусть посуду никто из них не бил, но наорались они всласть, а последовавший за этим секс был мозговыносящим. И Том, педантично складывающий вещи в свой небольшой чемодан, только улыбался, когда тело отзывалось легкой саднящей болью на особо резкое движение. Такую боль он любил: она была сладкой.

Застегнув молнию на чемодане и сумке, проверив в последний раз, все ли взял, Том прошелся по комнатам, с чуть грустной улыбкой касаясь вещей. Эти стены многое видели и еще больше увидят. Уходить – больно. Но Дэвид прав: нельзя начать новое, не закончив со старым. Вот только перед дверью в кабинет Криса Том замер, пытаясь усмирить бешено стучащее сердце, словно пытающееся сломать ребра. Прижав руку к груди и закусив губу, Том коротко стукнул в дверь и замер на пороге.

- Крис, мне нужно с тобой поговорить.

Хэмсворт поднял на него взгляд, а потом встал из-за стола и пошел к нему на встречу. Как всегда безупречен, как всегда собран. И как всегда во взгляде – тепло и нежность. Пусть они уже давно не были парой, но светлое чувство – любовь – все равно жило в его сердце. Крис любил его. Друга, отца его прекрасного сына. И вот этого, этой вот любви, ничто изменить не в силах.

- Привет, - Крис привычно обнял его, на миг прижав к себе. – Рад тебя видеть.

- Я тоже, - Том кивнул, улыбаясь. Замирало все еще сердце от одного только взгляда, но с этим он справится. Рано или поздно. – Я не задержу тебя надолго.

- Для тебя я всегда свободен, ты же знаешь, - Крис усадил его в кресло и присел в соседнее. Он все еще любовался Томом. Все еще скучал по нему.

Том обвел взглядом кабинет, неуловимо изменившийся по сравнению с тем, каким он его помнил. Впрочем, как и весь дом.

- Я… ухожу, Крис. Какая-то часть меня навсегда останется здесь с детьми и всем тем, что было, но Я – ухожу.

Во взгляде Криса промелькнула и скрылась боль. Хэмсворт глубоко вздохнул, точно уговаривая сердце успокоиться, а потом сжал его руки в своих.

- Это должно было случиться, да? Мне… будет не хватать тебя. Наверное, я не должен так говорить, но я люблю тебя. И буду любить всегда. Ты мой друг, отец моего ребенка. Даже если ты и половины всего не помнишь – все равно это так. И я хочу, чтобы у тебя все было хорошо.

- Я помню, Крис. Я все помню, - серые глаза Тома заискрились. Нужно поставить точку. Ничего не должно остаться невыясненным. Все точки должны быть расставлены. Пусть и нелегко признаваться в этом, но ненависть Криса – лучше сомнений, убить которые так и не удалось.

Крис молчал. Просто смотрел в его глаза и молчал. Том помнил. И ничего не говорил. Ни единым словом не выдавая себя. Никогда. Сколько же боли Том выносил в себе, сколько пережил, особенно когда родилась Кристина и когда они с Эйданом по-настоящему стали парой, а не просто двумя людьми, живущими на одной общей территории.

- Скажи парням, что вспомнил. Что не помнил, но вспомнил.

- Не сейчас, - Том покачал головой, пряча удивление за сенью ресниц. – Я ведь действительно потерял память, но она вернулась ко мне, когда вы с Олле приехали к нам с Эйданом. Сейчас у Йена и Олле своя жизнь, они выросли. И прошлое их больше не волнует. Пусть так и остается.

- Так долго, - Крис с горькой усталой улыбкой покачал головой. – Ты все это время молчал. Я понимаю, почему ты молчал. И мне жаль, что мне не хватило сил и смелости на то, чтобы закончить все. Зато хватило тебе. Ты всегда был сильнее меня.

- Сильнее? – Том невесело усмехнулся. – Тогда, наверное, ты еще любил меня. А я не хотел ничего заканчивать. Я уезжал, собираясь вернуться. К тебе вернуться. Но жизнь решила по-другому. В том самолете я смотрел на вас с Эйданом и вдруг понял, что он любил тебя. Все это время любил. И что тебе будет с ним лучше, чем со мной. Он – тот, кто был тебе по-настоящему нужен. Тот, кто мог дать тебе тепло, заботу и нежность. Он, а не я, помешанный на тотальном контроле и наполеоновских планах. За мной не спрячешься, со мной ты не мог расслабиться или позволить себе стать слабым хоть на мгновение. Я должен был уйти, но так, чтобы даже тень моя не стояла между вами. Чтобы ни секунды, ни минуты вы не чувствовали вину. Я должен был остаться чужаком. И я свой выбор сделал. И, наверное, в первый раз за всю свою жизнь он оказался правильным. Теперь у нас все по-другому. И мне не нужно больше быть «несгибаемым Хиддлстоном», не нужно соответствовать чьим-то представлениям. Я больше не принимаю решений, я просто живу. И мне это нравится. Каждый мой день не похож на предыдущий, и я снова чувствую вкус страсти. А совсем скоро я назову Винсента своим мужем. Вот что теперь моя жизнь, Крис. Пусть… я никогда не переставал любить тебя, и мне до сих пор больно, но теперь я могу с этой болью жить и надеяться, что когда-нибудь она исчезнет совсем.

- Я люблю тебя. Мой дом – твой дом. Так было и так будет всегда, что бы ни случилось. Даже порознь мы все равно семья. Мы все, - Крис поднялся на ноги и, пересев на подлокотник его кресла, обнял за плечи. – Так что если твой Винсент посмеет обидеть тебя, я буду первым в очереди на рихтовку его аристократичного лица.

Том улыбнулся, поднял голову, невесомо лаская кончиками пальцев его скулы. В последний раз. Чувствовать вот так близко его тепло, заглядывать в глаза – в последний раз. Воет сердце, молчит рассудок. Только тело живет само по себе. Легкое прикосновение губ к губам. Чтобы вспомнить. Оттолкни меня, Крис. Скажи, что это лишнее. Скажи, что у тебя есть любимый, и МЫ с тобой в прошлом. Скажи, Крис, и я исчезну из твоей жизни. На этот раз – навсегда.

Хэмсворт замер, точно позволяя себе в последний раз чувствовать тепло его рук и знакомые до темной дрожи губы. Знакомые, родные, такие любимые. Еще раз вдохнуть его запах. Почувствовать, как отзывается на него тело. Отзывается вопреки всему. И прежде всего – здравому смыслу.

Тело напряглось, точно готовясь к броску, и застыло, будто закаменело. Словно разум нарочно сковал его, каждый мускул, каждый нерв, чтобы не предало оно, чтобы не посмело обнять, прижимая к груди, распластать на гладкой поверхности стола и взять, по новой утверждая утраченное право. Утраченное.

Крис закрыл глаза и мягко отстранился, а потом поднялся на ноги и отошел, разрывая дистанцию. Так было легче держать себя в руках. Но во сто крат больнее. Потому что решение принято. Теперь уже окончательно. Он слаб. Но он должен стать сильным. Ради Тома. Ради Эйдана. Ради детей. Ради себя. Потому что нельзя, немыслимо снова ломать жизни. Даже зная, наверняка зная, что…

- Я надеюсь, он будет носить тебя на руках. Потому что ты этого достоин…

Полыхнула и скрылась под сенью ресниц Тома боль.

- Носит, Крис, - негромко произнес Том и улыбнулся, поднимаясь. - Он - тот, кто снова научил меня жить и радоваться. - Прости, что так вышло все.

Можно с нежностью относиться к своей омеге. Можно любить его. Как человека, как друга, как отца своих детей. Но в сердце навсегда останется острый болючий шип совсем другого чувства. Чувства, прошедшего сквозь жизнь. Так и не угасшего до конца. Оно все еще тлеет. Все еще…