Пентагон должен быть разрушен! - Страница 7

Каким образом? Каждому свое. Плюс имеющееся в распоряжении время и значимость требуемой информации. За последние десятилетия практическая психология шагнула далеко вперед. Ну а после психологов — если их недостаточно или же первый фактор — время — не наличествует в необходимом количестве, — вперед выступает… Нет, Средневековье, разумеется, не затерлось историей, а даже дало обильные ростки, которым может позавидовать маркиз де Сад, однако в дело вступает фармакология. Госпожа химия, особенно биохимия, — это великий кудесник. Что она может творить, попадая сквозь иголку под кожу! Оказывается, эта сложная, студнеобразная штуковина — мозг — очень просто управляется с помощью чудовищно простых, сравнительно с ним, соединений. И требуются всего-то миллиграммы. Современная постиндустриальная промышленность готова выдавать такое сырье мегатоннами. Хватит для обработки всегалактической популяции. Соседи с Больших Магеллановых Облаков, вам случайно не требуется цистерна-две «сыворотки правды»? Детекторы тоже есть, но они сложнее и в эксплуатации, и в производстве.

Итак, военная тюрьма в США — это явно не сахар для любого. Но для вас это еще и зеркало, в котором вы очень хорошо ощущаете свое собственное ничтожество.

Любители изучения собственного «я»! Просим, просим! Вход бесплатный, но в наручниках. Выход? Об этом стоит поразмышлять отдельно.

Двадцать первый век. Вторая четверть. Технология скрытого наблюдения переплюнула даже фармакологию. Вседиапазонные микрокамеры можно воткнуть где угодно, а уж подслушивающие «жучки»…

Где вы — славные времена Монте-Кристо? Попробуйте делать подкоп бесшумно и чтобы это не видел инфракрасный глаз-наблюдатель. Решетки? Но вы же не Терминатор-2, дабы проходить сквозь них, не разрушая.

И значит, о побеге и прочем в этом духе, действительно, только поразмышлять. Естественно, когда голову не очень мутит от фармакологии. Ну а если не мутит, ожидаем следующей повышенной на миллиграммы дозы.

Господствующая несколько столетий идея расового превосходства белого человека уже несколько десятков лет старательно загонялась в архив. Объяснялось это так называемыми объективными причинами. То есть вроде бы вид «человека разумного» стал действительно разумным, в связи с чем он тут же преобразился в доброе и гуманное существо, сходное с ангелом. Как говорится: «Заверните такого же, но без крыльев». Однако искать катализатор чисто внутреннего преобразования человека как вида — дело пустое. Сознание, тем паче сознание массовое, есть сложная реакция на давления среды. Все его пируэты — это эквилибристика примирения агрегатов конечной сложности к взаимодействию с бесконечно сложной структурой, к тому же агрегатов смертных, но в силу дефекта общей конструкции мозга могущих успешно работать только в условиях незнания этой известной им истины. Отсюда все коллизии культурных надстроек. От попытки завуалировать лежащее на поверхности. И не просто завуалировать, а произвести новую, пусть виртуальную реальность, цель создания коей всего лишь заслониться от объективной истины. Однако не об общих культурных наслоениях сейчас речь. Приученное функционировать только в условиях обхода собственных дефектов индивидуальное, а также массовое сознание уже в силу этого не может обходиться без лжи.

С уходом в тень идеи расового господства случилось то же самое. То есть как общепризнанное объяснение принималось, что человек в силу планово-постепенного познания природы дошел до понимания вообще-то общеизвестной и ранее истины, что все люди — братья. Успехи генетики выдали для этого окончательно неопровержимые доказательства. И да здравствует! И «ура»! Однако существовали более прозаические и лежащие на поверхности причины. Основных было несколько.

Перво-наперво, когда сколько-то столетий назад этих самых людей с черной кожей тащили через моря-океаны в Америку, они были экзотической редкостью, к тому же изначально имели бирки с надписью «Товар. Руками трогать». Затем к ним притерпелись, с ними долго жили бок о бок. Происходила неизбежная ассимиляция, притирка. Бирки спрятали, между делом задвинули в тайные чуланы души. Видите ли, человеческая, да и не только человеческая, психика не способна воспринимать как экзотику то, что окружает тебя с рождения. Плантаторы следующих поколений с младенчества наблюдали вокруг слуг и нянек с темной кожей. Кроме того, эти бабки-няньки сами были местными, разговаривали на языке плантатора, и можно было, только опираясь на пришлые, не могущие подтвердиться личным опытом знания, ведать, что предков этих самых нянек и конюхов когда-то приволокли из чужих, заокеанских джунглей. Кроме того, та же психика устроена так, что мы сочувствуем окружающим. Помимо того, здесь, так же как и в физике, сказывается закон ослабления реакции согласно кубу от расстояния, да еще и с поправкой на временной параметр. То есть, чем ближе и дольше мы знакомы с человеком, тем более мы его понимаем и сочувствуем. (В законе случаются прорехи, ну да не о них речь.) И можно спокойнехонько хлестать плеткой тех, кого только доставили в трюме с различимой биркой «товар», но уже как-то не так вольготно делать это же с теми, кого знаешь с малолетства. К тому же поток этого самого «товара» из-за морей ослаб. Ведь вылавливали «товар» в основном сами же местные царьки, ведущие собственную торговлю с заморскими путешественниками. Но поскольку за сто лет со второго по величине континента вывезли сто миллионов единиц «товара», сами государства этих царьков потеряли фундамент своего существования и сжались шагреневой кожей. Так что когда в очередной раз пришельцы явились за данью, то, кроме себя и своей челяди, царькам не удалось ничего более предложить.

Поскольку внешние караваны с «товаром» испарились — пополнение со свежими «бирками» исчезло. Путь лежал в выращивании «товара» тут же, на месте. Однако естественные условия африканской привольности здесь, в Техасе и Арканзасе, никто не собирался даже имитировать. Плодился «товар» плохо, разве что еле-еле восполнялся. Приходилось его беречь и меньше колотить по темечку. В общем, в конце концов дело с рабством выгорело. Ведь новую Африку не открыли, а местные индейцы оказались для работы на плантации худосочны. Ну а не найденная Куком Антарктида была населена совсем уж ни на что путное не способными пингвинами.

И что ж? Выгореть дело с рабством-то выгорело, но прошедшие генетический отбор, посредством плеток и корабельных трюмов, новые чернокожие жители Америки теперь стали существовать на общем основании. И поскольку со временем они даже оказались героями книг и фильмов, то есть как бы узаконенными для окружающих людьми (заметьте, со зверями этого не случилось, хотя во многих книгах о них пишут как о вполне сознательных существах: может, дело все-таки в генетике, а не в книгах?), то вот именно теперь для них создались условия, может, и не повторяющие африканскую вольготность, но, видимо, достаточно серьезно ее имитирующие. И уже легко догадаться, что сделали эти дети разных народов большого континента Африка, предки коих были совместно преданы своими милыми, обвешанными бусами царьками. Они стали плодиться и размножаться. Причем — что существенно — по взглядам просвещенного белого человека, без меры. Вот именно это, а не какие-то выкрутасы развившегося в процессе эволюции сознания, имело реальный вес для задвижки расового вопроса куда подальше. Именно это стало вторым, третьим, четвертым и тридцать шестым.

Как может подниматься вопрос о расовом превосходстве, когда тех, против кого ты его жаждешь развернуть, по количеству не менее, чем подобных тебе по цвету кожи? И кроме того, теперь против них у тебя нет большого невиданного корабля с пушками, способного поразить воображение обвешанного зубами носорога царька. Точнее, корабли-то есть, однако служба на них доступна как той, так и другой расе.

Ну а далее совсем худо. Ибо имитация привольностей африканских джунглей превзошла по параметрам оригинал. Закон «плодитесь и размножайтесь» действовать-то не прекратил.