Пейтон Эмберг - Страница 11

Общество Нелл и Пейтон разделяли собаки: чихуахуа Фли, любимица Пейтон, теплый комочек, по ночам забиравшийся ей под бок, три ищейки — Монти, Руфус и Генри, вечно слюнявые и мигом оставлявшие свои собачьи дела, если кто садился за стол, да щенок Дейзи, тоже ищейка. Собаки были на попечении Нелл, но после того как ей удалось устроиться на работу в «миленький кафетерий», она стала уделять им меньше внимания, и они часами бродяжничали по улицам, вызывая недовольство соседей.

Когда Пейтон принесла настольную лампу, Нелл все еще смотрела занимательное ток-шоу. Она могла наслаждаться увлекательным зрелищем лишь в отсутствие Донни, ибо телевизор был единственной вещью, принесенной им в дом (если забыть о досках для кофейного столика), и обычно стоял в его комнате. О том, где он достал дорогостоящий телевизор, Донни предпочел умолчать. Купить он его не мог: у него не было собственных денег даже на сигареты, но Нелл не стала пытать своего любимца.

— Я даже не знаю, хочу ли замуж за Барри, — сказала Пейтон в раздумье. — Он симпатичный, но больно уж неуклюж.

— Неуклюжие люди всегда добродушны, пакости не устроят. Не упусти Барри, а то наткнешься на дрянь вроде Эрни.

Пейтон наморщилась, словно от зубной боли. Ее передернуло от мерзких воспоминаний о проглоченном оскорблении. Эрни был барменом, с которым она познакомилась несколько лет назад. Он приехал из Португалии, чтобы подзаработать, а потом улетел домой, как оказалось, к своей жене. Убрался восвояси — туда ему и дорога, — но Пейтон долго не могла забыть оскорбления, к тому же совершенно несправедливого, брошенного этим паршивцем при расставании.

— Ты доставила мне несколько приятных минут, — пренебрежительно сказал он. — Но от тебя тянет мочой. Почаще мойся, да не забывай о своей вонючке.

— А вспомни Скотта, — наставительно продолжила Нелл. — Он вроде ухаживал за тобой, но, вместо того чтобы остепениться, нанялся матросом на торговый корабль — только его и видели. Тебе уже двадцать три, пора замуж. Своими трудами ты много не заработаешь. Если Барри сделает тебе предложение, соглашайся немедля. В крайнем случае ты можешь всегда развестись. Свадьбу лучше устроить осенью. Конечно, может случиться, что до свадьбы вы не совладаете с чувствами. На всякий случай держи в сумочке пачку презервативов. Поройся в ящиках, там найдешь.

Еще лет пять-десять назад Нелл специально ходила в бар, чтобы подцепить кавалера. Презервативы лежали в ящике с тех счастливых времен, но, верно, пришли в негодность.

— Ты думаешь, я буду счастлива, если выйду за Барри? — спросила Пейтон, полагавшая, что замужество ее матери счастья не принесло, хотя Нелл и родила четверых детей.

Ее муж, отец Пейтон, выходец из Эстонии, работал механиком в мастерской и хорошо зарабатывал, пока не пристрастился к спиртному. Хуже того, он приучил пить и Нелл. Совместные возлияния нередко заканчивались скандалами. Однажды, когда Нелл была беременна Пейтон, он ушел прогуляться и не вернулся. Позже выяснилось, что он осел во Флориде. Нелл долго честила его на чем свет стоит, но порой признавала, что он мог доставить женщине настоящее удовольствие.

— У тебя нет выбора, Пейтон, — ответила Нелл. — Ты думаешь, что, того и гляди, тебе подвернется другая партия? Это с твоим-то характером? Ты слишком замкнута, необщительна. Тебе надо на людях держаться раскованно и не шарахаться от мужчин. К вам в офис приходят клиенты…

— Да почти никто не приходит, обычно звонят.

— Тогда бывай больше на людях, займись спортом. — Нелл зевнула. — А сейчас пора и на боковую. Лампу, если хочешь, можешь забрать, она мне не понадобится. — Нелл вытащила из пачки мятую сигарету и направилась к двери, чтобы покурить во дворе. Монти, Руфус и Генри, распустив слюни, последовали за ней. — И помни, Пейтон, — Нелл остановилась в дверях, — ты — моя последняя надежда. Надеюсь, ты восстановишь былую славу нашего рода. Может, у тебя будет плантация и большой особняк с лужайкой для гольфа. Тогда о тебе напишут в журнале. Открываю «Пипл», а там о тебе и всей нашей фамилии.

— Ma, пора спать. Сходи покури и не забудь закрыть дверь.

Пейтон вздохнула, почувствовав себя одинокой, и пошла чистить зубы. Растянув губы, с опаской глянула в зеркало. Два передних действительно выделялись неестественной формой и желтизной.

— Пейтон? Это я, Леонард, — прозвучал в телефонной трубке многозначительный голос.

— Леонард? Что случилось?

— Ничего, ровным счетом. С какой стати ты всполошилась? Разве в моем голосе прозвучали тревожные нотки? — Свекор Пейтон обладал странной манерой выделять голосом отдельные слова в произносимой им фразе, чем часто ставил в тупик своих собеседников. — Я сейчас недалеко от вашего дома и вспомнил, что у тебя выходной. Приглашаю тебя на ланч. Почему бы мне не позавтракать с любимой невесткой?

— А где Грейс?

— Сидит дома.

— Хорошо, давай встретимся в час.

— Лучше пораньше, а то опоздаю на поезд. Хочу вернуться двухчасовым.

Пейтон уезжала через несколько дней в Гонконг, и она собиралась после полудня пройтись по магазинам, чтобы присмотреть что-нибудь из одежды. Давно прошли те времена, когда ее в дорогу собирала свекровь, презентуя свои наряды и советуя, что надеть. Впрочем, как одеться в дорогу, вопросов не вызывало: блузка, джинсы и куртка — самое подходящее. Теперь женщины, даже летящие первым классом, иначе не одевались. Об их достатке говорила лишь сумочка, всегда отвечавшая последнему крику моды. Но что взять с собой? Пожалуй, подойдет зависевшийся в гардеробе бледно-оранжевый костюм с расклешенными брюками. Костюм — из тонкой шерсти, рассчитанной на тропический климат, — как раз то, что надо. А вот новую блузку надо купить. Хорошо бы найти с каскадом оборок и глубоким вырезом на груди.

Шел сильный дождь, дул порывистый ветер, и прохожие чуть ли не бежали по улице, крепко сжимая в руке разноцветные зонтики, похожие на слетевшихся птиц с распростертыми крыльями. Проезжавшая мимо машина обдала Пейтон брызгами. Пейтон шарахнулась в сторону и тут же угодила под шумный поток, выливавшийся из водосточной трубы.

Свекор назначил встречу в небольшом ресторанчике, который держали китайцы, умудрившиеся открыть свое заведение чуть ли не в самом центре Манхэттена, а не в китайском квартале. Впрочем, в меню китайские блюда соседствовали с обычными, и, закусив маринованными моллюсками или отведав суп из ласточкина гнезда, можно было приступить к свиной отбивной. Пейтон скользнула взглядом по перечню коктейлей: «Отвертка»,[7] «Ролле Ройс», «Манхэттен».[8] В конце меню было приписано: «Желающим предоставляются палочки для еды». Пейтон хмыкнула: вряд ли кто из рискнувших заказать китайское блюдо станет еще и пользоваться непривычным приспособлением для еды.

Посетители сидели только за тремя столиками, что было неудивительно для полудня; к тому же цены кусались. До замужества — как давно это было — Пейтон даже не помышляла о ресторане. Куда ни шло — зайти в бар, ресторан — для богатых.

Леонард еще не пришел, и, зная, что при нем горячительного не выпьешь — какая дама пьет днем! — Пейтон заказала чай с коньяком. Она бы заказала вина, но его не выдашь за невинный напиток. Пейтон едва не повторила заказ, но вовремя заметила Леонарда.

Он был тучен и невысок, а лицо его было самым обыкновенным — такое обычно затрудняются описать. На нем была куртка, а под ней — свитер, из-под которого выглядывал узел темного галстука, повязанного на клетчатую рубашку.

Поцеловав Пейтон в щеку, Леонард сел напротив.

— Ты прекрасно выглядишь, как всегда, — сказал он и обратился к официанту: — Пожалуйста, шотландское виски с содовой. — Поправив галстук, Леонард перевел взгляд на Пейтон. — Извини, что чуточку опоздал: не привык ездить в подземке. И зачем только вы с Барри живете в городе? Толчея, смог, дышать нечем. На природе жизнь здоровее. Ладно. Расскажи лучше о том, как поживает мой внук. Дает о себе знать? — Голос Леонарда, казалось, наугад подчеркивавший во фразе одно из составляющих ее слов, напоминал скачущий шарик на игровом поле рулетки. Черное, красное. Черное, черное, красное.