Педагогическая публицистика - Страница 7

И наконец, два наблюдения. Обстановка в школе или в интернате либо способствует эпидемии, либо предохраняет от нее. Явность, как свет, убивает микробы; в духоте утаивания рождаются миазмы заразы. Холод снижает сопротивляемость заразе. Наименее устойчивы бездумные, либо вялые и скучающие, либо раздражительные и без настоящих интересов; не имея где и не зная как израсходовать свою энергию, капризные и легкомысленные, они внимательно прислушиваются, подхватывают нашептывания, следуют примеру — легко поддаваясь, они распространяют заразу в пределах своего влияния; ещё хуже, если они пользуются авторитетом (потому что старше, сильнее, наглые).

Примечание: запрет игр и забав, потому что что-то может случиться — мешает выработать активную сопротивляемость, создает затхлую атмосферу пассивности и неподвижности. Должно быть разнообразно и много, и живо, потому что воспитатель знает и вовремя сумеет предупредить.

«Человек на своем месте». В связи с вопросом о дежурствах, труде детей в интернате я многократно возвращался к вопросу о том, как можно было бы в общественной жизни достичь порядка, избежать ошибок, недоразумений, обвинений, ссор, проступков, падений, борьбы и слез, если бы было известно, где чье место: чтобы работник, здесь небрежный, неумелый, вызывающий раздражение, стал полезным — ба, самоотверженным — на другом поприще. Доволен, когда носит кирпич, волочит доски, копает глубокую яму, рубит топором. Говорят тогда, что он это любит, чувствует себя в своей стихии, «как рыба в воде». Велишь ему шить, чистить картошку, писать, учить наизусть стихи — из спокойного и заслуживающего признания он делается непослушным, упрямым, сварливым, каверзным и лживым. (Было бы желательно в учительских семинариях иметь кинопленки: рыба в воде и без воды, мальчик волочит доски на площадке, он же в классе за задачей по арифметике.)

Я не питаю пренебрежения к экспериментам и трудам по характерологии, однако они мне кажутся слишком ex cathedra, заумными, а может, и не это, а оторванными от будничных наблюдений над мелкими деталями повседневной жизни. Не психотехника отталкивает, а высокомерная и заносчивая самоуверенность. К обобщениям — только через систематизацию многочисленных наблюдений, и сопоставление, и глубокое продумывание запутанных случаев. (Пациент X. У., столько-то лет, сегодня так, год спустя так, утром иначе; когда сидит, дышит, кашляет и т. д.) Эксперимент — и его проверка.

Смена дежурства, смена орудия труда, действие квалифицированного совета, предупреждение, смена партнера и того, кто за работой наблюдает, — вот поле для легальных, допустимых в воспитании проб. Часто мы замечаем, что первая страница новой тетради отличается более старательным почерком. Хорошее перо? Если я дам щетку (метлу) как следует, я справедливо жду, что ребенок хорошо подметет; хорошие товарищи без разговоров выполнят данное им поручение; а резкий приказ вызывает протест и волнения. «С ним так весело работать; хорошо посоветовал». Может быть и так: скрывает, что простая работа ему по вкусу, или утомился и пал духом до того, как приобрел необходимый опыт дозировать и экономить усилия. Следовательно, прежде чем поручить детям вымыть или натереть пол, нужно неоднократно сделать это самому и смотреть, как это делают дети, и внимательно выслушать, что они скажут. Нужно уметь выжать тряпку; нужно знать тайны матраца и соломы, прежде чем велеть ребенку гладко постелить постель, как того требует днем эстетика казармы, а ночью — удобство: чтобы солома не колола и он не превратил ее сразу в труху, не свалился сонный с кровати после многих безрезультатных попыток найти удобное положение (не помешали бы фильмы: собака, которая укладывается спать, и ребенок, который «гак поспал, как постлал»). Можно добиться и того, что будут желать дежурить в уборной в колонии без удобств; но нужно дать совок для песка и лопатку, чтобы загребать нечистоты, и собственным примером показать, что нет грязной работы, а любую — неряшливость сведет на нет или загубит.

Я вызову снисходительную улыбку или гримасу отвращения, когда скажу, что одинаково достойным был бы двухтомник и о прачках и стирке, и о психоанализе, и что больше интеллигентности и инициативы требуют кухня и бульон, чем бактериологическая лаборатория и микроскоп. И я охотнее бы доверил своего младенца честной няньке, чем Шарлотте Бюлер. Об этом-то я и говорю.

Я много лет присматривался к целому ряду молодых адептов искусства воспитания. Разные были. Об одном я думаю с грустью: «Не справится, бедняга, а жалко». О другом, со вздохом: «К сожалению, справится и много лет будет свирепствовать среди детей как хроническая эпидемия гриппа, с насморком, с ломотой в костях и в душах». Согласно заголовку, я упомяну о воспитателе даже обязательном, но честолюбивом.

Оттенки; виды; особи. Тема для толстого тома. Один все ставит под сомнение, скрупулезен, обвиняет попеременно себя (реже), детей (часто), условия труда (всегда). Другой знает, умеет, может — купается в своих достижениях и подвигах, неважно, что на руинах растоптанных сердец и умов, желания трудиться, любви к книге, жизни. Подчинить или сломать, искоренить — выжать, вынудить, вбить собственное или навязанное понимание порядка, чистоты, хорошего поведения, обязанности делать успехи, ба — даже физического роста. «Должен съесть, потому что полезно, потому что ремнем и плеткой, нельзя пить воду, это нездорово. Ты должен спать, играй, мерзавец, потому что нам говорили на курсах и так писали авторитеты». Хочет показать себя, покажет больше и лучше, чем требуют власти, ибо он знает на своем опыте, помнит, как с ним самим было. Подчинить каждого ребенка своему разумению и догмам, натаскивать (ziehen, erziehen) соответственно своим намерениям и расчетам. Все в классе должны уже считать до десяти, на полу ни одной бумажки, в тетради ни одной кляксы. Кто не по нем, тот смертельный враг; а он жаждет побед, оваций, триумфа.

Я внимательно искал среди детей будущих воспитателей. И я приглядывался с тревогой, как в классе заставляют заниматься общественной работой честолюбцев с психикой тюремных надзирателей, энергичных мизантропов, предусмотрительных и деятельных карьеристов (у детей «подлец», «ханжа», «лиса») и, наконец, нелюдимов — анахоретов — интеллектуалистов. «Если бы ты хотел, то бы умел и мог». Прямо наоборот: «Если бы я умел и мог, то бы хотел».

Ребенок, который много читает и понимает, внимательно слушает и задает вопросы, но не расскажет ровеснику, не поможет, не объяснит, — сначала только богатый скряга (плохой товарищ, хитрый и завистливый). Недоброжелательность к нему перейдет в ненависть, если позволят ему верховодить; он потребует от класса привилегий, если его поставить в пример.

Что собой представляет здоровое, благородное честолюбие и соперничество и что — извращенное, ложное, выродившееся? Напоказ, для спекуляции? Во сколько лошадиных сил этот мотор и цель усилий?

И опять: два тома — и каждый второй номер педагогического журнала с наблюдениями, статистикой, страстной полемикой, казуистикой случаев. Анатомия, физиология и химия честолюбия: политика, общественного деятеля, воспитателя.

Мальчик А в пять лет, в семь лет, в десять лет, среда, здоровье, сила, красота, грация. Есть — нет. Честолюбивая цель: хочет наколдовать себе хорошее отношение или повиновение и первенство, или выторговать, или выманить, или добыть (как), или вынудить.

Мальчик Б в пять лет, в семь лет, в десять лет. Среда, здоровье и т. д. Нет тщеславия, в тени чужой воли, в стороне. Обладает ценными свойствами или не обладает, требует или дает, как себя ведет, когда дает, берет, как — когда встречает отказ, сопротивление, препятствие?

Так, как в медицине: пациент А, больной Б. Так же и столько же. Жалобы, объективное исследование. Потом распознавание. И только потом предписание врача: диета и лечение, рекомендация, как ему жить, работать, — и это тоже только в форме совета, пробы — на проверку.