Печать на устах. Рыцарь (СИ) - Страница 108

Впрочем, они проводили тут слишком мало времени – если не были заняты на репетициях, девушки все равно не сидели, сложа руки. Соэль помогала матери и бабушке шить новые костюмы и чинить старые, перебирать реквизит и личные вещи – теплые плащи и шерстяные платья следовало убрать подальше, а достать тонкие и легкие. Раэна же бегала тут и там.

Заскочив на минутку в комнату, чтобы переодеться, девушки обнаружили там букет цветов, сорванных, судя по всему, на ходу где-нибудь на лужайке в парке. Соэль даже не протянула к ним руки, а Раэна тут же схватила букет, зарылась в него лицом и закружилась по комнате.

- Это Моррир! Моррир! – повторяла она.

Соэль тихо улыбнулась, глядя на ученицу менестреля. Между девушками пока не было соперничества ни в чем – ну и что, что полукровке не давали главных ролей. Она прекрасно себя чувствовала в роли автора многих стихов и баллад. Обе были разными во всем. И сейчас Соэль не ощущала ревности.

- Ты уверена, что это он принес цветы? – только и спросила она.

- Больше просто некому! Не Тайну же с Тиаром меня обхаживать! Ах, Соэль, если бы ты только знала, какой он, Моррир… Настоящий принц! Как в сказке! Я напишу в его честь оду! Нет, балладу! Венок сонетов! – Раэна то подносила цветы к лицу, то прижимала к груди.

- Частушку, - подхватила Соэль.

- Да ну тебя! – фыркнула Раэна в притворном негодовании. – Ты мне просто завидуешь!

- Тебе? Да было бы из-за чего! – рассмеялась ее подруга.

- Да, на тебя этот красавчик даже не смотрит! И он настоящий благородный лорд! – Раэна даже запищала от удовольствия. – Ах, если бы ты знала…

- Не знаю и знать не хочу, - погрустнела Соэль. – После этого Рейдиара мне разонравились лорды, все до единого! Я, если хочешь знать, терпеть их не могу! Играть в спектаклях – пожалуйста, а чтобы общаться – нет и нет! Ни за что! Не родился еще такой лорд, которому я могла бы доверить свое сердце! Будь он сто раз добрый и тысячу раз благородный! Он – лорд и я ему не верю! И не поверю никогда! Все они наглецы и негодяи!

Девушка распалилась, с досады и злости притопнув ногой, и Раэна подошла и обняла подругу, гладя ее по волосам:

- Бедная ты, бедная!.. Как же тебя этот Рейдиар напугал… Ну, а если влюбишься в лорда?

- Ни за что и никогда! Стоит мне услышать «я – лорд», как у меня внутри словно что-то каменеет!

- А если он не скажет, что лорд?

- Скажет. Обязательно скажет. А если промолчит нарочно, значит, он еще и врун и верить такому нельзя вовек!

- А как же Лейр?

- Что – «Лейр»? – не поняла Соэль.

- Лейр – лорд, ты что, забыла?

- Нет, - пожала плечами девушка, - но… это совсем другое! Ты не понимаешь! Мы просто друзья. Даже не друзья, а партнеры по сцене. Лейр… это просто Лейр!

Раэна с досадой покачала головой – мол, пойди тебя, подруга, пойми! - и отвернулась к окну, пытаясь найти момент и ускользнуть от подруги, которая лишь портила ей настроение такими речами. Но ведь не скажешь прямо: «Надоели твои глупости!» Чего доброго, обидится! И, выглянув в очередной раз в окошко, она увидела Моррира, который делал вид, что прогуливается по саду, но на самом деле явно направлялся к их окнам.

- Я обязательно подумаю об этом, - прощебетала она, бросаясь к дверям, - но не сейчас, а попозже… Сейчас я должна идти.

И она выскользнула за дверь, оставив Соэль в одиночестве.

Девушка подошла к окну. Прогуливавшийся среди кустов наследник Наместника Рубинового явно никуда не торопился. Но, услышав окрик выскочившей в парк Раэны, встрепенулся.

Соэль отвернулась от окна, не завидуя, но и не желая подсматривать.

У Моррира было тяжело на сердце. Он не догадывался о том, что его чувство встретит преграды. Отец часто говорил, что уважает желания своего сына, что ему важны чувства наследника. Но о том, что лорд Моредар будет против женитьбы сына, как-то не думалось. А оказывается – и доказательством того был старинный документ – он практически сразу после рождения малышки Тинатирель обручил ее со своим отпрыском. И даже не подумал о том, что у юноши несколько лет спустя может появиться свое мнение.

Кстати, о Тинатирель Моррир не думал вовсе. Девочка была всего на несколько лет моложе его, но держалась так спокойно и немного свысока, что и раньше-то юношу не тянуло с нею общаться, а в последнее время и подавно. Они обращали друг на друга не больше внимания, чем на многочисленных пажей и служанок, и, несмотря на то, что практически выросли вместе, так и не смогли как следует подружиться. И вот теперь девушка, с которой за последние полгода он ни разу не перемолвился и словом, должна стать его женой. А он должен забыть Раэну потому, что он – будущий правитель, а у правителей есть долг перед своим народом. И он важнее глупых чувств. Морриру с детства внушали, что такое долг, и юноша смирялся с ним.

Но вот Раэна… Что подумает, что почувствует она? «Мне ни с кем не будет так хорошо, как с нею!» - с тоской думал наследник, шагая по парку. Остановившись у куста, где среди листьев только зрели бутоны шиповника, он принялся обрывать нежные побеги. Вон оно, крыло замка, где поселили артистов. Вон на третьем этаже окно – в нем только что мелькнула черноволосая головка. Сейчас она будет здесь.

Девушка бежала со всех ног, но на последнем повороте приостановилась и подошла спокойным шагом – привычка актрисы взяла верх, и она знала, как надо появиться на сцене. Нет, ей почти никогда не доводилось играть главных героинь, но она часто наблюдала на репетициях за Соэль и ее матерью, прислушивалась к советам старших и запоминала. О, сегодня ее звездный час! Сегодня она не на сцене, а в жизни сыграет роль принцессы!

Моррир стоял у куста, с какой-то странной решимостью обрывая распускающиеся бутоны. «Венок из полураскрытых цветов символизирует девушку, которая только-только познала любовь! - говорила матушка Ханирель. – Бутоны в букете героини означают, что она еще никогда не влюблялась ни в кого и хранит свои чувства и сердце сомкнутым, как эти лепестки… А если у актрисы в руках распустившиеся цветы, значит, она уже знает, что такое любовь и по сюжету уже влюблена в героя. Увядшие же цветы символизируют увядающие чувства.» Все это молнией пронеслось в голове девушки. Распускающиеся цветы… расцветающая, только набирающая силу любовь…и они, разорванные, усеяли дорожку… Не может быть! Это совпадение! Но сердце отчего-то замерло.

- Моррир? – позвала она, осторожно подходя ближе. – Я… случайно тебя увидела и…

- Раэна, - юноша поднял на нее глаза, и девушка поразилась их тоскливому выражению.

- Что-то случилось?

- Я…не знаю.

У него был такой несчастный вид, что девушка невольно почувствовала к нему жалость.

- Моррир, что произошло? – она подняла руку, сделала попытку дотронуться до его плеча, но юноша перехватил ее запястье и в каком-то исступлении прижался к нему губами.

Раэна оцепенела. Ей ещё никто, даже на сцене, не целовал рук. Надо было задрожать от радости – сейчас он опустится на одно колено, как в пьесах, и попросит руку и сердце! – но внутри все оцепенело. «Так не бывает! – стучало где-то в голове. – В жизни все не так, как на сцене! Здесь все по-другому!»

- Моррир? – робко позвала она. Пусть скажет, что угодно, только не молчит! Пауза затянулась неприлично долго. В театре все давно бы уже поняли, что актер забыл слова. На сцене обычно остальные артисты тут же бросались импровизировать, выручая товарища и между делом подсказывая ему нужный текст. – Моррир, вы… ты ничего не хочешь мне сказать? Я слушаю!

- Прости меня, Раэна, - глухо промолвил юноша, не поднимая головы. – Я… не должен… Я не могу!

Ну, вот, он заговорил. Но лучше бы молчал! Прорвав плотину молчания, слова полились сплошным потоком.

- Прости меня, Раэна, - двумя руками сжимая ее ставшие безвольными пальцы, говорил он. – Ты нравишься мне. Я люблю тебя и никогда не забуду. Ты – лучшее, что у меня есть и что еще будет! Я всегда буду любить только тебя, тебя одну, всю оставшуюся жизнь! Я готов поклясться в этом именем Покровителей! Я никогда никого так не любил и любить уже не буду, что бы ни произошло, что бы ни случилось!.. Ты – единственная, неповторимая, незабываемая, но…