Пауки - Страница 16

За столом прессы, кроме приятелей-журналистов и автора бестселлеров из жизни мафии, я увидел есенинские, цвета ржи, кудри, некрупные, правильные черты лица.

«Арлекино!..»

Счастливый соперник печального Пьеро…

Именно его я видел со спины рядом с О'Брайеном в холле.

Частный детектив сидел вполоборота к столу, за которым располагался миллионер и его крутые спутники…

Появление его в ресторане в обществе О'Брайена, Окуня и боевиков-кавказцев открыло мне глаза.

Арлекино был тут тоже на службе. Абсолютно трезв. Рюмка коньяку «Армения» так и простояла перед ним весь вечер.

Наши крыши действовали совместно, и выходило, что мы как бы в одной компании…

Это был действительно Арлекино.

Я вспомнил поврежденный скотч на вилле за моими окнами. Может, как раз по случаю прибытия Арлекино на Святую Землю и открыта была дверь на Байт ва-Ган…

Я вгляделся в фотографии.

Московский детектив недостаточно проработал схему действий, развернулся в Иерусалиме на редкость бездарно.

У бензозаправки на перекрестке Цомет Пат, когда он вместе с Шабтаем Коэном пытался увезти неизвестную женщину, он действовал неоперативно, неуверенно. За ним могли наблюдать с виллы точно так же, как я наблюдал из окна…

Расплата не заставила себя ждать.

Знал ли Арлекино, рядом с чьим домом он находится?

Знал! Он позвонил мне в дверь. Хотя теперь мы с ним и принадлежали к разным группировкам.

Сказано же у Шекспира: «Будем как юристы! Враги в суде, товарищи в попойке…»

Он принял меры, чтобы не быть узнанным. Наутро после происшедшего на перекрестке Цомет Пат он переоделся и выглядел как новый репатриант — в джинсах «Биг стар» и дешевых кроссовках.

Знали ли убийцы, кто он? Почему в его сумке находилось удостоверение личности Шабтая Коэна?

«Ауди-100» и экскурсионный автобус, которые составляли их транспортное обеспечение… Чьи они?»

На стоянке у дома Шабтая Коэна я этих машин не видел…

Я формулировал вопросы и тут же пытался найти ответы.

Шабтай Коэн мог припарковать обе машины где угодно. На другой стоянке. На Яффо или Агриппас. Коэн мог одолжить «ауди» у друзей. Экскурсионный автобус Шабтая Коэна мог стоять в гараже какого-нибудь туристического агентства…

Убийцы Арлекино могли легко установить человека, из квартиры которого они унесли труп. Особых трудностей это не составляло.

На моей двери и на почтовом ящике стояло «Ицхак Ицхаки» — имя хозяина. Может, ему уже позвонили?!

Главным было не это.

Моему ожиданию пришел конец. Убийство Арлекино означало, что люди О'Брайена уже в Израиле.

— Йоред! Йоред! — кричали рыночные торговцы на «Махане ихуда», евреи и арабы. — Снижаем! Снижаем!

Цены опускались почти каждые четверть часа.

Дело шло к закрытию.

Декабрь был месяцем фруктов — быстропортящихся бананов, авокадо, хурмы. Сходил инжир и гранат, киви и манго. Появилась клубника.

Результаты взаимодействия природы и рук человеческих…

Запах незнакомых пряностей будоражил ноздри еще у входа. Над грудами капусты — цветной, кочанной, брюссельской, кольраби — возвышались пучки сельдерея, петрушки, мяты…

— Йоред! Йоред!

Дом, возвышавшийся над рынком «Махане ихуда» как пирс, вдавался далеко в море плодов. Я обошел уже знакомый прилавок с кондитерскими товарами. Тут начинался просторный, неосвещенный холл. Теперь я уже легко ориентировался. Нащупывая неровности каменного пола, подошел к почтовым ящикам. Включил свет. Ячейка Шабтая Коэна была пуста. На полу на этот раз конвертов тоже не было.

«Арлекино мог свести с Шабтаем Коэном кто-то из соотечественников. Может, соседей…»

Я поискал длинные ашкеназийские фамилии на почтовых ящиках, их было меньше, чем коротких ивритскйх. Но знакомых имен не встретил. Как и накануне, по неожиданно чистой широкой лестнице из белого камня я поднялся на пятый этаж, к двери с пластинкой «Шабтай Коэн» и детскими рисунками на стене сбоку. На тетрадных листках цветными фломастерами с помощью палочек и кружков были изображены фантастические существа. Дверь оказалась закрытой. Я позвонил, твердо зная, что ничем не рискую. Будь Шабтай Коэн связан с убийцами Арлекино или теми, кто мне звонил и прислал послание с угрозой, они первым делом потребовали бы вернуть его удостоверение личности. Шабтай Коэн был напрямую связан с Арлекино, и его судьба никого не интересовала.

—Ми? — спросили меня по ту сторону двери на иврите.

«Кто?»

—Шабтай Коэн.

Дверь открыл сам Коэн.

Сабра был в выпущенной поверх джинсов ковбойке в широкую клетку, домашних тапочках. Кипа у него на этот раз была тоже вязаная, только не серая, а вишневого цвета. Я не видел разницы. Он смотрел на меня с вежливым любопытством.

—Шолом…

Мы поздоровались. Мой приход не вызвал у него интереса.

—Бецалел и Хана Коэн… — Я назвал имена его родителей.

Он взглянул внимательнее.

—Кен. — Он кивнул.

«Да».

—Автобус Цомет Пат… — Я показал жестом, будто держу руль.

Он быстро оглянулся. В прихожей, позади, никого не было. Он махнул мне рукой, приглашая, войти. Мы прошли через холл. За дверью я увидел с дюжину крохотных туфелек и башмачков разных размеров. Вошли в угловую комнату. Кроме софы, здесь стояли и стол, и тумбочка с телевизором. На полочке рядом с тяжелой хрустальной вазой лежал молитвенник. Он показал на стул. Мы сели друг против друга.

—Теудат зеут? — Он вопросительно взглянул на меня.

Ему нужно было его удостоверение личности.

—Паспорт!

Он не понял.

—Пассэ русси! — Я показал головой неопределенно, как бы в сторону, где мог находиться сейчас Арлекино.

На этот раз он понял.

Показал сложенные щепотью пальцы. Это означало наше «Одну секунду!», «Сейчас!», «Минутку!».

Он вышел. Я огляделся.

Если бы в комнату вместе с Шабтаем Коэном вошел крутой израильский амбал, первым делом следовало швырнуть в окно хрустальную вазу.

«Лучше вместе с тумбочкой…»

Разбившись на проезжей части Яффо, они привлекли бы внимание к происходящему в доме. Мои противники пытались бы бежать. Полиция бросилась бы в квартиру и всех повязала.

Лучше было не думать об этом.

Опасность мог представлять и Шабтай Коэн. Многие здесь были вооружены.

«Тем более шоферы экскурсионных автобусов!»

Я решил, что буду ждать не более трех минут… Прошло не менее четырех. Я поднялся, вышел в прихожую. Коэн уже шел мне навстречу откуда-то из глубины квартиры. Я показал ему, чтоб шел за мной. Он промолчал. Не разговаривая, не останавливаясь, мы поднялись на плоскую крышу. Белье, которое я видел накануне, уже сняли. На каменной балюстраде-ограждении сидела жирная серая крыса, смотрела в нашу сторону. Она не думала уходить.

—Инэ! — Коэн протянул наш обтянутый целлофаном молоткастый, серпастый российский заграничный паспорт.

Мы отошли, чтобы каждый раз не встречаться глазами с крысой. Не упуская из виду вход на чердак, я раскрыл корочки. Взглянул на фото.

Это был он. Арлекино. Тут же были указаны данные владельца.

«Мацнев Станислав…»

Арлекино не был ни Мацневым, ни Станиславом.

«Одна фикция…»

Для своих дел в Израиле он подрядил Шабтая Коэна. Они дали друг другу в залог свои паспорта. Я понял, что после неудачи на перекрестке Цомет Пат партнеры больше не виделись. Предполагали продолжить работу. Документы так и не вернулись к их владельцам.

—Ну? — Коэн не сводил с меня черных, как маслины, выпуклых глаз.

Он не знал, где Арлекино, не появлявшийся третий день. Я потрепал водителя автобуса по плечу:

—Бэ сэдер… В порядке.

Мы оба расслабились. Тесные улочки религиозного квартала по другую сторону Яффо были полны прохожих. Молодая пара — бородатый поселенец, с автоматом через плечо, с ребенком, с рюкзаком на изгибе локтя, и его жена с коляской позади — пересекали улицу. Детки по ранжиру — все как один с седлами-рюкзаками на спинах и сбруей впереди тянулись следом.