Патриархи и пророки - Страница 111

Грех Ахана навлек бедствие на весь народ. За грех одного человека гнев Божий останется на Его церкви, пока беззаконие не будет обличено и искоренено. Больше всего церковь должна опасаться не открытых противников истины, безбожников и ругателей, но неискренних последователей Христа. Именно они являются причиной того, что Господь не посылает благословений Израилю, именно они навлекают несчастье на Его народ.

Когда церковь переживает трудности, когда холодность и духовный упадок доставляют радость врагам Божьим, тогда, вместо того чтобы заламывать руки и оплакивать свое жалкое положение, члены церкви пусть зададутся вопросом – нет ли Ахана среди них? Со смирением заглянув в свое сердце, каждый пусть старается обнаружить скрытые грехи, которые стали преградой для Божественного присутствия.

Ахан признал свою вину, когда было уже слишком поздно. Он видел, что после битвы при Гае потерпевшие поражение израильтяне вернулись разочарованные, но не вышел перед всеми и не исповедал своего греха. Он видел, как Иисус и старейшины в несказанной скорби пали ниц. Если бы он тогда исповедал свой грех, это в какой-то мере свидетельствовало бы о его раскаянии, но он продолжал хранить молчание. Ахан слышал, как народу было объявлено о совершенном преступлении, слышал даже точное определение его, но уста его сковала печать рокового молчания. Какой ужас охватил его душу, когда он узнал, что было указано его колено, затем его племя и его семья! Но, как и прежде, он не произнес исповедания до тех пор, пока перст Господень не указал на него. Теперь, когда грех уже нельзя было далее скрывать, он рассказал все, как было. Увы, признания часто совершаются подобным образом. Одно дело – признать факты тогда, когда они уже доказаны, и совсем другое – сознаться в своих грехах, известных только Богу и тебе. Ахан никогда не сознался бы, имей он надежду предотвратить последствия своего преступления. Но его признание только еще раз подтвердило справедливость заслуженного наказания. Он сознался в своем грехе, но в этом исповедании не было ни истинного раскаяния в совершенном преступлении, ни отвращения ко злу, оно не означало никакой светлой перемены в его душе.

Подобное исповедание сделают те, кто будет стоять пред судом Божьим после того, как дело каждого будет решено к жизни или смерти. То, что ожидает каждого из нас, принудит виновных сознаться в своих грехах. Страшное чувство вины и мучительное ожидание суда заставят людей сделать это. Но такое признание не может спасти грешника.

Доколе только возможно, многие скрывают свои беззакония от ближних, подобно Ахану, они чувствуют себя в безопасности и льстят себя надеждой, что Бог не будет столь строг, чтобы отметить их нечестие. Слишком поздно многие поймут, что никакие жертвы и приношения не очистят их от грехов. Когда откроются небесные книги. Судья ничего не скажет виновному о его преступлении – только бросит пронизывающий многозначительный взгляд, и беззаконник ясно припомнит каждый свой проступок. Тогда не нужно будет, как во дни Иисуса, отыскивать виновного от племени и семейства, уста каждого исповедают его стыд, и скрытые от людей преступления станут известны всему миру.

После исполнения приговора над Аханом Иисусу было повелено со всеми людьми, способными к войне, снова напасть на Гай. Сила Божья была с израильтянами, и вскоре они овладели городом.

После этого военные действия на время прекратились, чтобы весь Израиль мог принять участие в торжественном богослужении. Люди с нетерпением ожидали того времени, когда они поселятся в Ханаане; у них не было ни домов, ни земель для своих семейств, – чтобы приобрести все это, предстояло изгнать хананеев; однако немаловажное это дело отходило на второй план перед куда более серьезной обязанностью, требующей их внимания.

Прежде чем овладеть своим наследием, они должны были подтвердить завет верности Богу. В своих последних наставлениях Моисей дважды повелел им собраться при Сихеме на горах Гевал и Гаризим для торжественного признания Закона Божьего. Повинуясь его слову, все израильтяне – не только мужчины, но и жены, и дети, вместе с пришельцами, находящимися среди них – покинули стан в Галгале и отправились через землю своих врагов в долину Сихем, находящуюся недалеко от центральной части страны. Непокоренные враги окружали их, но пока они оставались верны Богу, их безопасность была обеспечена Его могуществом. Тогда, как и во дни Иакова, “был ужас Божий на окрестных городах”, и путешествие евреев оказалось спокойным (Быт. 35:5).

Место, назначенное для торжественного служения, однажды уже было освящено присутствием их отцов. Здесь Авраам воздвиг свой первый жертвенник Иегове в земле Ханаанской. Здесь разбивали свои шатры и Авраам, и Иаков. Позже здесь было куплено поле, на котором Израилю предстояло похоронить тело Иосифа. Здесь находился колодец, выкопанный Иаковом, и дуб, под которым он зарыл идолов своей семьи.

Сихем был одним из прекраснейших уголков Палестины и вполне отвечал тем торжественным и величественным обрядам, которые должны были совершиться здесь. Среди обнаженных холмов лежала прелестная долина с зелеными, сплошь в полевых цветах, полянами, тут росли масличные рощи, орошаемые полноводными ручьями и родниками. По обе стороны долины возвышались горы Гевал и Гаризим, почти соприкасающиеся одна с другой, их нижние уступы образовывали естественную – площадку; каждое слово, сказанное на одной горе, отчетливо и ясно было слышно на другой, а на покатых склонах обеих гор могло разместиться немало людей.

Согласно указаниям Моисея, на горе Гевал воздвигли монумент из больших камней. На этих камнях, предварительно покрытых слоем извести, был начертан закон: не только Десятисловие, провозглашенное на Синае и начертанное на каменных скрижалях, но и законы, данные Моисею и записанные им в книгу. Около этого монумента на жертвеннике из неотесанного камня были принесены жертвы Богу. То, что жертвенник оказался установлен на горе Гевал, над которой должно было прозвучать проклятие, означало следующее: Израиль нарушил Закон Божий, он заслуженно навлек на себя Его гнев, и евреев могло постичь наказание Божье, если бы не искупительная жертва Христа, символом которой был этот жертвенник.

Шесть колен, потомки Лии и Рахили, стояли на горе Гаризим, а остальные, кто вел свое происхождение от служанок, вместе с Рувимом и Завулоном, взошли на гору Гевал, священники с ковчегом расположились в долине между ними. Звук трубы призвал к молчанию, и затем среди глубокой тишины в присутствии всех собравшихся Иисус Навин, стоя у священного ковчега, читал то, что записано на камнях, – вначале он перечислил благословения, которые были обещаны повинующимся Закону Божьему. Все колена на Гаризиме единогласно ответили “Аминь!” Затем он возгласил проклятия, и все колена на Гевале подобным же образом ответили согласием. Тысячи и тысячи голосов слились воедино в торжественном ответе. После этого был зачитан Закон Божий вместе с установлениями и заповедями, данными Моисеем.

Израиль получил закон на Синае прямо из уст Божьих, и святые заповеди Господа, начертанные Его рукой, по-прежнему хранились в ковчеге. Теперь закон был записан еще раз и помещен там, где все могли бы читать его. Каждый имел возможность видеть условия завета, на которых евреи получали Ханаанскую землю. Всем предстояло изъявить свое согласие на принятие условий завета и выбрать для себя благословения в случае их соблюдения или проклятия за нарушение. Закон был не только записан на камнях монумента, Иисус Навин сам прочел его во всеуслышание перед всем Израилем. Хотя прошло немного времени с тех пор, как Моисей дал народу Книгу Второзаконие, однако теперь Иисус снова прочел закон.

Не только мужчины в Израиле, но все женщины и дети слушали чтение закона – было важно, чтобы они также знали и исполняли свой долг. Бог повелел Израилю относительно Своих установлении: “Итак положите сии слова Мои в сердце ваше и в душу вашу, и навяжите их в знак на руку свою, и да будут они повязкою над глазами вашими. И учите им сыновей своих… дабы столько же много было дней ваших и дней детей ваших на той земле, которую Господь клялся дать отцам вашим, сколько дней небо будет над землею” (Втор. 11:18–21).