Пастырь мертвецов - Страница 68

Поскольку площадь охваченной территории была весьма обширной, эта операция отняла у некроманта достаточно много сил. Но и в случае, если бы Ян Грушницкий теперь захотел развеять защиту, командиру армии мертвецов пришлось бы существенно ослабить контроль над своими гниющими бойцами.

Большинство мертвых «солдат» были обычными скелетами. В отличие от уманских «казаков-разбойников», они еще не успели попробовать свежего мясца. Не успели нарастить на своих костях ни грамма плоти. И это должно было значительно облегчить Егору и его команде операцию по их уничтожению.

Но численный перевес костяных врагов все еще висел угрозой уничтожения над самим Темным отрядом.

Егор пустил через жезл целый пучок разрушающих лучей, одновременно выхватывая меч. По клинку ползали зеленоватые молнии – того же рода, что и та магия, которой некроманты уничтожают мертвецов.

Сразу двадцать скелетов замерли и истлели, осыпавшись кучками пепла в мокрую траву.

Киреев ворвался в образовавшийся в костяной стене проем, яростно размахивая клинком. Брызнули в разные стороны осколки костей и срубленные с тонких шей черепа. Порой полоска стали ненадолго застревала в телах врагов. Ведь были здесь не только скелеты – части своих мертвых слуг Грушницкий подарил-таки более-менее приличную «мышечную массу». У некоторых были даже голосовые связки.

– Плоооть! – дружно взвыли они, почуяв совсем рядом присутствие человека.

Киреев ответил трупам словом, отчасти сходным по звучанию, а если вдуматься – и по значению тоже близким. Но смысл в свое восклицание некромант вложил совершенно иной.

Удар. Еще удар. Хруст. Треск. Зеленая вспышка. Жалобный вой тех, кто не погиб, но пострадал от нее.

Шорох сотен тянущихся к вожделенной человеческой плоти костяных рук.

Или это шум дождя?

Неважно.

Чуть поодаль в толпу мертвецов ввинтился Горри. Краем глаза Егор заметил, как сверкнули слева от него волшебные плети. Ими черт принялся шинковать вопящих зомби и безмолвные ходячие скелеты в самый настоящий салат. Будто с газонокосилкой явился он воспрепятствовать параду смерти. Целый фонтан костей и ошметков гнилого мяса взметнулся вверх над потерявшими стройность передними рядами воинства мертвецов.

На несколько секунд взгляды мага и черта встретились. Горри подмигнул. Егор, улыбнувшись, кивнул в ответ. Похоже, рогатый, наконец, обрел то, к чему стремился весь сегодняшний день, и теперь наслаждался этим, не думая о том, чем все может закончиться.

Справа за дело взялась Олеся. Раскрутив цепь, она опутала ею ногу одного из зомби, после чего активизировала возможности своего тела на полную мощь. Олеся ведь только с виду была маленькой и хрупкой. Внутри ее дремала невероятная физическая сила. Киреев при их первой встрече не сразу вспомнил, что внешность часто бывает обманчива. И особенно часто – когда имеешь дело с нелюдями. За что едва не поплатился жизнью.

Нерасторопный мертвец выполнял теперь функцию снаряда, которым упырица крушила черепа, ребра и позвоночники окружавших ее скелетов. Так было гораздо эффективнее, чем орудовать одним лишь шаром. А когда у пойманного зомби оторвалась голень, Олеся подцепила нового «червячка» и продолжила расшвыривать остальных.

«Эх, молодец девчонка!», – подумалось Егору. Следующая мысль была совершенно неуместной для текущей ситуации: «А ведь такое утверждение – чистейшей воды оксюморон».

Удар.

Еще удар.

Хруст.

Треск.

Вой.

Вспышка.

Щелчок энергетического бича.

Гудение вращающейся натянутой цепи.

В самом начале боя, всего за несколько минут, некромант, упырица и черт уничтожили, по приблизительным подсчетам Киреева, около трехсот пятидесяти мертвецов.

А сами при этом не получили ни царапины.

Мертвецы, к тому же, пока уделяли им не слишком много внимания. Да, воскрешенная орда хотела жрать, но ведь ее толкал вперед разум некроманта. Поэтому трупы, хоть и скалили зубы, вопя свое излюбленное «Плоть!», почти не нападали даже на Киреева.

«Отлично! – подумал Егор, срубая мечом очередной десяток скелетов. – Они еще не успели поесть и набраться сил. Не успели расползтись по переулкам и дворам. А Грушницкий вынужден тратить немалую часть своих сил и внимания на то, чтоб удерживать войско в повиновении. Если дело и дальше идти будет так, мы, пожалуй, доживем до утра…».

В миг, когда на передовой завязалась драка, Ян Грушницкий остолбенел.

Кто? Как? Зачем?

Первая мысль была о Светлых магах. Да, Сущности из Ковена Малаха могли каким-то образом прознать о его планах и начать в Змиевской балке контроперацию.

Но уже через несколько минут некромант понял – в таком случае дело не ограничилось бы формированием над ложбиной маскировочного полога. Сразу ударила бы тяжелая магическая артиллерия: потоки пламени, ледяные глыбы с небес, призванные боевые големы… И метили бы Светлые не в толпу скелетов и зомби, а в их «военачальника», одновременно с жизнью которого оборвалось бы и существование «солдат».

Свои же? Тем более, с чего вдруг? Он же старается ради общего блага, делает первый шаг в грядущем победном шествии Тьмы по всей Земле!

Да и опять же – надумай кто-то из Темных встать на его пути, они не стали бы нападать на мертвых. А сразу возникли рядом с самим Грушницким, чтоб попытаться образумить его, или же нейтрализовать, дабы позднее предать суду…

Но ведь даже среди Темных о затее Яна не знал никто, кроме…

Егора Киреева.

«Не может быть! – полыхнуло в мозгу. – Не мог он освободиться! Проклятие Истинного Горя, чары на дверях и окнах дома, уроборосы… Этого должно было хватить, чтоб исключить его активные действия и всякую помощь со стороны. Но, если не он, то кто? Я должен проверить…».

Грушницкий имел такую возможность, даже стоя за спинами тысяч мертвецов. Ведь каждый из них был сейчас в некотором роде его продолжением: пальцем, ухом, или же глазом. Взглянув на мир эктоплазменными глазами покойников, что шли в самых первых рядах, Грушницкий остолбенел во второй раз.

Ибо, во-первых, выяснилось, что на его слуг действительно напал не кто иной, как Егор Киреев.

А во-вторых – на стороне однокашника сражались такие существа, которых Ян даже представить себе не мог защищающими людские интересы. И если упырицу, принадлежащую к миру мертвых, Киреев еще мог подчинить себе при помощи некромагии, то… как насчет рогатого, дамы и господа?

«Что-то я не припомню за Киреевым таких познаний в демонологии и контроле, что позволили бы ему поработить черта. Или рогатый пошел к Егору в услужение в обмен на душу? Нет, нет, не происходят эти вещи так быстро!».

А это значило, что те, кого принято считать одними из самых хитрых и злобных обитателей Темной стороны, добровольно пришли на помощь некроманту, вставшему на защиту человеческого города…

«Вот тебе, бабушка, и Юрьев день. Проклятие, говоришь? Так он и не стал посвящать в суть дела никого из людей. Стоило, наверное, предусмотреть и такой вариант… Да, но как же я мог! Мы ведь все Темные! Мы есть сама Тьма! Неужели же я – единственный, кого по-настоящему гнетет эта вековая, тысячелетняя несправедливость?! Вот, значит, почему не откликнулись на зов некросомнамбулы. Их уже давно вывели из строя. И еще – понятно теперь, для кого шпионил этот мудила Прокл».

Домовые. Об этом тоже стоило бы позаботиться. Ведь у Егора есть… этот, как его… Дормидонт. Освободить хозяина от уроборосов эта мелкая шелупонь не смогла бы, но вот смотаться за подмогой – вполне. «Эх, Егорка, знал бы я раньше, что у тебя есть такие друзья…».

Хоть ничего фатального пока и не случилось, увиденного и осознанного Яну хватило, чтоб враз утратить волю к дальнейшим действиям. Была попрана его вера. Дало трещину его понимание истинной сути Темного пути…

Грушницкий всю жизнь полагал, что, говоря о неких законах мирового равновесия, необходимости соблюдения соглашений, и терпимости по отношению к людям, подобные ему всего лишь умело притворяются. Чтобы даже среди своих, даже намеком не выдать своих реальных помыслов. «Каждый должен сам догадаться об этом, – подумал однажды Ян. – А догадавшись – продолжать притворство, вести все ту же прежнюю игру».