Пассионарная Россия - Страница 19

Безгласны были целые города и земли. Н. Карамзин описывает с ужасом и негодованием ложное обвинение в измене Новгорода и осуждение Иваном «на гибель и Новгород и всех людей, для него подозрительных или ненавистных». А по пути – разорение Клина, убийства, грабеж славного города, «где никто не знал вины за собою… Домы, улицы наполнились трупами, не пощадили ни жен, ни младенцев».

С «обнаженными мечами» шел «смертоносный легион» Ивана Грозного от Клина до Городни и далее. Мимоходом в уединенной тесной келье Отроча монастыря по приказу царя Малюта Скуратов задушил великого иерарха российской церкви Филиппа Колычева. Пять дней жил царь в одном из монастырей, пока опричники громили старинную Тверь, убивая и грабя соотечественников более жестоко, чем тумены хана Узбека в 1327 г.! Так же свирепствовали в Торжке. И потом – убивали в дороге всех встречных, ибо «поход Иоаннов долженствовал быть тайною для России!». Фантасмагорической хроникой предстает перед читателем подробное описание H. М. Карамзиным разорения Новгорода. А потом – лживые обвинения пленных новгородцев, пытки их и казни в Москве, которая, «приученная к ужасам, ещё могла изумиться!». «… Иоанн достиг наконец вышней! степени безумного своего тиранства; мог еще губить, но уже не мог изумлять россиян никакими новыми изобретениями лютости».

Иоанн сам участвует в пытках и убийствах подданных, вместе с ним – старший сын царевич Иоанн («Как бы для того, чтобы отнять у россиян и надежду на будущее царствование!» – пишет Карамзин), так что не будем проливать слезы сожаления у знаменитой картины И. Е. Репина. Останься жив старший сын Грозного, не известно, какую Россию мы бы имели…

Голод и мор помогали тирану опустошать Россию. Содрогаясь от ужаса при чтении страниц «Истории государства Российского», содержащих описание зверств опричнины, не пропустите «исторические раздумья» исследователя.

Замечательное в них проявляется умение H. М. Карамзина видеть сквозь время, абстрагируясь от своих симпатий и антипатий.

После жуткой сцены убийства Иваном Грозным «мужа храброго, именем Молчан Митьков» Карамзин предлагает следующее рассуждение:

«Таков был царь, таковы были подданные! Ему ли, им ли должны мы наиболее удивляться? Если он не всех превзошел в мучительстве, то они превзошли всех в терпении…».

А безжалостный Карамзин, отвлекший нас в сторону в начале своего рассказа об Иване описанием его действительных и мнимых достоинств, продолжает подбрасывать читателю все новые штрихи к портрету царя: его трусость, малодушие, полководческая бездарность, проявленные им во время набега на Русь орд хана Девлет-Гирея. И потом, после отмены опричнины, H. М. Карамзин, словно бы уже потеряв навсегда былое доверие к Ивану Васильевичу, подчеркивает: «Уже не было опричнины, но жертвы еще падали, хотя и реже, менее числом: тиранство казалось утомленным, дремлющим…»

«Тиран умер, как жил…» – спокойно уже констатирует историк в главе VII тома IX «Истории государства Российского», бесстрастно описывая последние дни жизни Ивана Грозного. И – беспристрастно – положительные моменты в его царствовании: строительство новых городов, продолжение внешней политики деда, успехи в торговле, умножении доходов царских за счет налогов и т. д.

Признает историк и объективные достоинства Ивана IV – «имел разум превосходный, не чуждый образования и сведений, соединенный с необыкновенным даром слова…»; был он часто «проницательный в государственной деятельности»; «любил правду в судах, сам нередко разбирал тяжбы», казнил утеснителей народа, сановников бессовестных, лихоимцев; «не терпел гнусного пьянства» – пьяных сажали в темницу (за исключением Святой недели и Рождества Христова); «не любя смелой укоризны, не любил иногда и грубой лести…».

Но… сам придумывал заговоры и казнил целыми семьями неугодных, поверг опричниной Русь в разор, нищету, страх и ужас. И заключительный абзац главы VII тома IX заслуживает того, чтобы его привести почти полностью: «… Добрая слава Иоаннова пережила его худую славу в народной памяти: стенания умолкли, жертвы истлели, и старые предания затмились новейшими; но имя Иоанново блистало на судебнике и напоминало приобретение трех царств могольских; доказательства дел ужасных лежали в книгохранилищах, а народ в течение веков видел Казань, Астрахань, Сибирь как живые монументы царя-завоевателя; чтил в нем знаменитого виновника нашей государственной силы, нашего гражданского образования; отвергнул или забыл название мучителя, данное ему современниками, и по темным слухам о жестокости Иоанновой доныне именует его только Грозным, не различая внука с дедом, так названным древнею Россией более в хвалу, нежели в укоризну. История злопамятнее народа!»

Что к этому добавить? Только одно: чтобы учиться у истории ее нужно знать.

Выше была показана точка зрения на Грозного и его время так называемой дворянской историографии. Во второй половине XIX в. набирает силу уже буржуазная историческая наука. Историки «государственной школы» подошли к оценке царствования Ивана IV по-новому. «Эти ученые, – пишет современный исследователь темы В. Кобрин в книге «Иван Грозный», – изучали уже не столько события, сколько явления, стремились не только ярко описывать прошлое и находить в нем хорошие и дурные примеры, а познавать причины явлений, вскрывать закономерности хода истории. Историк этого типа как бы вонзал в живую ткань истории хирургический скальпель холодного анализа». Самым ярким ученым этой школы был выдающийся русский историк Сергей Михайловича Соловьев. По его представлениям, обстоятельно изложенным в многотомной «Истории России с древнейших времен», в ходе исторического развития России шла постепенная смена начал «родовых» новыми, «государственными». В этом, по его мнению, и состоял прогресс истории. Соловьев считал, что при всех жестокостях царя Ивана его деятельность была шагом вперед к победе «государственных» начал.

В то же время Соловьев резко и недвусмысленно говорил о казнях невинных людей, писал, что «не произнесет историк слова оправдания такому человеку» (на этих позициях в целом стоял и другой знаменитый русский историк, автор «Курса русской истории» В. О. Ключевский).

Концептуально с С. М. Соловьевым можно не соглашаться. Но его история – это прежде всего наука о людях, тем она и интересна.

Описание событий царствования Ивана Грозного занимает центральное место в шестом томе книги III его «Истории России с древнейших времен». Если M. М. Щербатов, H. М. Карамзин и другие представители дворянской историографии, не видя в опричнине никакого реального исторического смысла, трактовали ее как результат действия только психологических факторов, как продукт патологического психического состояния самого царя, то С. М. Соловьев к характеристике деятельности Ивана Грозного подходил по-иному. Следуя своей концепции борьбы родового и государственного начал, он одним из первых в русской исторической науке XIX в. увидел в действиях Ивана IV Васильевича исторически обусловленную закономерность. «Для Соловьева, – пишет в комментариях к шестому тому доктор исторических наук А. М. Сахаров, – время правления Ивана IV – время окончательной победы государственных отношений, при этом опричнина была последним решающим ударом по родовым отношениям, носителем которых выступало боярство». Поэтому, с точки зрения С. М. Соловьева, политика опричнины была оправданна и неизбежна: «… характер, способ действий Иоанновых исторически объясняются борьбою старого с новым…», «век задавал важные вопросы, а во главе государства стоял человек, по характеру своему способный приступить немедленно к их решению». Впервые в русской историографии опричнина характеризовалась как акт сознательной и исторически оправданной политической деятельности.

Разумеется, Соловьев не мог игнорировать негативные стороны правления Ивана IV.

И давая в целом положительную оценку деятельности Ивана Грозного и его политики, историк в то же время не оправдывает его жестокости и «тех поступков, которые назывались и должны называться своими, очень нелестными именами». «Более чем странно, – пишет он, – желание некоторых оправдать Иоанна; более чем странно смешение исторического объяснения явления с нравственным их оправданием». При этом С. М. Соловьев нередко дает психологическое объяснение поступков Ивана IV. Он пишет о «нравственном перевороте», происшедшем в молодом Иване под влиянием событий 1547 г., когда тот решил «покончить окончательно с князьями и боярами, искать опоры в лицах другого происхождения». Описывая жестокости похода Грозного 1570 г. на Тверь, Новгород и Псков, Соловьев старается объяснить их главным образом тяжелым психическим состоянием царя. С одной стороны, такая трактовка событий в известной мере оправдывала Ивана IV, с другой – была далека от объяснения действительных причин похода.