Пассионарная Россия - Страница 16

Что же касается границ воздействия на Ивана III его венценосной супруги, то он к ее советам прислушивался, уважал за ум и образованность, но поступал все-таки сообразно своему уму и расчету. Тому находим мы подтверждение и в «Записках о Московии» С. Герберштейна.

Однако, по единодушному мнению современников (во вся случае, тех, кто оставил свои записи об этом) – летописи путешественников, австрийского ли посла при дворе Ивана IV Сигизмунда Герберштейна, польского ли историка XVI в. Рейнгольда Гейденштейна или английского поэта Джона Мильтона, – женщиной она была незаурядной.

Итальянские хроники сохранили для нас описание внешности юной Софьи. Если им верить, была она красивой, изящной, невысокого роста. Обладала очень живыми, выразительными глазами и удивительно белой кожей. При большой начитанности владела рукоделием. Известна пелена 1494 г. в Троице-Сергиевой лавре, вышитая Софьей (возможно, по рисунку Дионисия)… По характеру была открытой, склонной к просветительству и меценатству. Стремилась привлечь в Россию деятелей науки и культуры, итальянских врачей, мастеров. При ней и при участии итальянских мастеров (притом, что и на Руси мастера были не хуже, взаимовлияние культур всегда на пользу) началось строительство многих замечательных архитектурных сооружений.

Имела Софья, по воспоминаниям и запискам посланников европейских дворов и русских летописцев, способности и склонности к дипломатии– подтверждение этому вы найдете и на страницах сборника «Россия XV–XVII глазами иностранцев». Ее «величавость и ласковость» в дипломатических делах отмечал, в частности, венецианский посланник Контарини.

Настойчивость и последовательность характера Софьи явились и в ее активной антиордынской позиции – она поддерживала освободительную линию Ивана III, приведшую в лето 1480 г. к знаменитому «стоянию на Угре» и освобождению от ордынской зависимости. Это признают и те историки, которым ее поведение в те трудные для Руси времена не во всем кажется идеальным.

Нужно признать, что идеальной личностью Софья не была при всех ее достоинствах. По мнению современников, довольно своевольно обращалась с княжеской казной, что, по мнению летописцев, нередко шло вразрез с намерениями мужа. Но растраты делала не из мотовства, а преднамеренно, создавая себе опору среди князей и бояр. Хотя, бывало, и корысти ради. Так Н. Л. Пушкарева в книге «Женщины Древней Руси» пересказывает почти детективную историю об ожерелье, которое Софья подарила своей племяннице в 1483–1484 гг., тогда как у Ивана III были относительно этого драгоценного изделия совсем другие планы.

«С начала 80-х годов XV в. не было в Московском княжестве почти ни одного крупного политического события или конфликта, – пишет Н. Л. Пушкарева, – в котором не была бы замешана Софья Фоминична». И надо честно признаться, нравилось это на Руси далеко не всем. Вмешательство Софьи Фоминичны в дела престола многим казалось чрезмерным. Князь Андрей Курбский в «Истории о великом князе Московском» писал в раздражении, что «в предобрый русских князей род всея диавол злые нравы, наипаче же женами их злыми и чародейницами», причем «наипервейшей» из «чародейниц» считал Софью Палеоло г.

Действительно, полна «зла» и «чар» история борьбы Софьи за престол для своего сына Василия Ивановича в обход законного наследника Дмитрия – сына умершего Ивана Ивановича Младого, старшего сына Ивана III. Был тут и заговор, оппозиция, измена, предательство и т. д. И тут Софья победила. В 1505 г. стал Василий III после смерти отца государем всея Руси. Так что не только в истории царствования Ивана III, но всей династии Рюриковичей оставила великая княгиня Софья заметный след. Тем более всего нам и интересна.

Как Земля, когда-то считали древние, стоит на трех китах, так Цивилизация стоит на трех принципах: развития и совершенствования сфер материальной, духовной и межличностной. Испокон веку у всех народов, как бы ни были они разделены временем и пространством, существовал и существует единый символ – треугольник. Олицетворение семьи – отец, мать, дитя; символ триединого Бога, символ великой Троицы, олицетворение взаимосвязи: прошлое – настоящее – будущее…

У предпринимательства и благотворительности на Руси прекрасное прошлое, трудное и драматическое настоящее, оптимистическое будущее. И предпринимательство, и благотворительность на Руси, в современной России, – имеют историческую перспективу. Ибо великое историческое прошлое позволяет увидеть истоки неистребимости в наших соотечественниках и предприимчивости, и милосердия…

Сегодня все мы часто оборачиваемся назад, с тревогой, интересом и удивлением заглядывая в свое прошлое, ищем в его нравственном опыте ответы на сегодняшние вопросы. «Отречемся от старого мира…» Отреклись. И во многом потеряли себя, лучшие российские традиции, лучшие качества русского народа. Но, сильны истоки, и велика вера и надежда на восстановление духовности и нравственности, предприимчивости и милосердия. Все острее ощущаем мы сегодня потребность в деловой и духовной преемственности.

Свобода, предоставляемая сегодня деловому, талантливому, предприимчивому человеку, и одновременно с этим – интерес деловых людей к традициям благотворительности и меценатства на Руси – одна из наиболее важных и вселяющих оптимизм черт нашего тревожного и драматического времени. Милосердие – глубоко естественная потребность человека. Благотворительность – традиционная, веками складывавшаяся черта русского православного человека.

Сегодня Церкви вернули право на благотворительную деятельность: среди верующих и неверующих, в больницах и местах заключения. Традиции такой деятельности, легшие в основу благотворительности православных дворян-предпринимателей, купцов, интеллигенции на протяжении многих веков, – корнями своими уходят и в постулаты христианства, и в традиции русского православия. На слуху у каждого: «Возлюби ближнего своего…» Возлюби ближнего– как себя самого, а дальнего– как ближнего. Но любовь – чувство активное. И возлюбив – сделай добро. Совершай добро на протяжении своей жизни, и тебе зачтется. Совершай благие, милосердные дела, и все они лягут на весы на Страшном суде. «Да не оскудеет рука дающего…»

Конечно, больше может дать тот, кто много имеет. Нравственность благого, доброго дела не зависит от масштаба материального вклада, – зависит масштаб воздействия на окружающую жизнь. Располагающий большими материальными возможностями располагает – объективно – и большими возможностями благотворного воздействия на жизнь духовную.

Не удивительно, что на Руси традиции благотворительности восходят к деяниям русских князей и иерархов Русской Православной Церкви. И берут свои начала в деятельности Святого Владимира – первого христианского князя, чья забота о бедных и мягкость, по словам летописца, «выходила даже из пределов государственной пользы». Центрами благотворительности и милосердия на Руси на протяжении многих веков были русские монастыри. Мы как-то забыли в своем воинствующем атеизме, что монастыри были уникальными культурными центрами, – там располагались библиотеки, собрания икон – то есть произведений мастеров – нередко выдающихся – русского и зарубежного (в основном – византийского) искусства, скульптуры, мелкой пластики, ювелирного искусства. Церковь и монастырь были центрами духовного притяжения, оказывавшими огромное воздействие на нравственный мир людей.

И, проповедуя христианские принципы милосердия, Церковь постоянно сама подавала пример творением блага – благотворительностью. Русские православные монастыри становились центрами такого рода деятельности. Замечательный подвижник, Святой Стефан Пермский знаменит не только тем, что создал азбуку для пермяков, был миссионером и просветителем, но и тем, что в годы неурожаев закупал хлеб в других землях и кормил голодающую паству. Преподобный Сергий Радонежский также, как известно, канонизированный, то есть признанный святым, – выдающийся исторический деятель Руси, благословивший ее на борьбу за освобождение от татаро-монгольского ига, просветитель и праведник, прославивший своими благими деяниями Троицкую обитель, – проповедовал благотворительность как одну из главных задач русского православного монастыря. Призывал и завещал «нищих и странных (т. е. странников. – Г. М.) довольно успокоевати и подавати требующим», связывая с исполнением этого христианского долга будущее процветание обители. Епифаний Премудрый, – выдающийся писатель Древней Руси, автор жития Сергия, влагает в помышления Сергия после принятия им игуменства поразительную программу монашеской жизни, среди важнейших направлений которой, «и в бедах теплии избавителие и от смерти скории заступницы на путех и на мори нетруднии шественницы, недостаточес-твующим обильнии предстателие, нищим кормители, вдовам и сиротам неистощимое сокровище». Кто бы ни был автор сиих слов – сам ли Сергий, или его ученик Епифаний, реконструирующий в «Житии» мысли и слова Сергия, – в них чисто русское понимание благотворительности и служения людям…