Парящий дракон - Страница 34

Уми-Мару открыл сундук, застеленный гобеленом, и извлёк из него два увесистых мешочка с обещанными монетами.

– Вот, ровно две тысячи рё.

Затем он приказал явиться слугам. Гадалка поклонилась Уми-Мару, жестом указала слугам взять мешочки с серебром.

– Сделаю всё, как пожелаете, господин Уми-Мару, – заверила Саюри-сан. – Но помните, что ветер должен дуть в направлении замка, а ваши люди соблюдать осторожность.

Три дня и три ночи прошли в нетерпении. Рано утром, в час Зайца в лагере снова появилась Гадалка.

Саюри-сан вышла из паланкина, её красивое лицо было бледным, под глазами залегли тёмные круги – по всему было видно, прошедшие три дня дались ей нелегко. Она приготовила смертоносное зелье, как и обещала самураю.

Уми-Мару поспешил ей навстречу. Женщина поклонилась.

– Где порошок? – спросил самурай вместо приветствия.

Женщина открыла ящичек, прикреплённый к паланкину, куда обычно складывали обувь.

– Здесь… пять горшочков, запечатанные воском.

Уми-Мару ощутил прилив сил, если не сказать, облегчения и даже восторга.

– Прекрасно! – воскликнул он.

Самурай приказал выдать Гадалке кожаные мешочки, наполненный серебряными монетами – ровно пять тысяч рё, а также документ, подтверждавший право собственности на дом в Киото, скреплённый личной печатью самого господина Акэти.

– А где мои люди? – наконец поинтересовался Уми-Мару.

– Мне очень жаль господин, но они умерли….

Самурай спокойно воспринял эту новость, ведь смертоносное оружие было у него в руках.

– Если ты меня обманываешь и в этих горшочках – семена или ещё что…

– Не сомневайтесь, господин Уми-Мару. Это отличный порошок, его с лихвой хватит, чтобы не только уничтожить Адзути, но и превратить озеро Бива в мёртвую пустыню. – Заверила женщина.

Таинственная Гадалка откланялась, села в свой паланкин и направилась в императорскую столицу, дабы, наконец, по её мнению, восторжествовала справедливость.

Уми-Мару взирал на глиняные горшки, ему казалось, что в них сосредоточено множество жизней, которыми он вправе распоряжаться по своему усмотрению. Самурая охватила сладостная истома: он уже предвкушал, как ненавистный Ода Нобунага и его вассалы корчатся в предсмертных судорогах, как лица их синеют, а глаза вылезают из орбит.

Уми-Мару попытался определить: в каком направлении дует ветер? Оказалось, что как раз в нужном. В сопровождении небольшого отряда воинов он направился к скале Семи радостей, ему казалось, что это самое подходящее место, дабы развеять по ветру СМЕРТЬ.

Самурай ещё раз посмотрел на Адзути: на башнях виднелись силуэты дозорных.

Малая катапульта, с огромным трудом, установленная на вершине скалы Семи радостей, накрытая чёрным шёлком для маскировки, ждала своего часа. И он настал с приходом часа Свиньи, когда солнце скрылось за горами, а гладь озера поглотила его последние отблески. Опустились сумерки, они сгущались…

Уми-Мару и его люди обмотали головы и лицо шёлковыми шарфами, точно так же, как это делала Гадалка.

Ветер то утихал, то налетал с новой силой, неся с озера свежесть и прохладу. Уми-Мару приказал привести в действие катапульту – смертоносные горшки полетели в сторону замка и разбились о его стены.

Самурай, едва различая окутанный сумерками замок, и сам не знал, чего именно ожидал увидеть. Может быть, волшебное разрушение непреступного замка? Или как его обитатели будут сбрасываться с высоких стен, дабы прекратить свои муки?

Теперь оставалось только ждать.

В час Крысы Нобунага шёл по галерее замковой стены, совершая последний ночной обход Адзути. Вдруг он подсознательно почувствовал опасность, затем услышал свистящий звук и три хлопка. «Что это?» – удивился даймё.

После этого раздались дикие крики, доносившиеся из восточной части замка.

– Великая Аматэрасу! Неужели на замок напали злые духи? – воскликнул Нобунага, ведь неприятеля не было видно, никто не штурмовал стены Адзути.

Даймё не знал, как бороться с нечистой силой и, по привычке обнажив катану, устремился на крики.

И вот он достиг перехода, связующего замковую стену и одну из башен-ягура. Перед ним предстала страшная картина: пятеро воинов лежали без признаков жизни, их синие лица искажали страдание и ужас. Даймё ощутил слабый запах миндаля…

Нобунага тотчас подумал: «Неужели отравили?..» Но тогда почему только их, а не его? Зачем тратить силы на простых воинов?.. Устранив главу клану, враг деморализует защитников замка, и они будут обречёны. Или всё это проделки демонов?..

Даймё ринулся на башню. Он быстро поднимался по витой лестнице, устремляясь всё выше и выше – почти к небесам. Наверху он застал точно такую же картину: дозорный был мёртв, его лицо посинело, глаза вылезли из орбит…

Нобунага пребывал в растерянности: что происходит? Неужели это кара Богов? Но за что? За то, что он дал приют христианской миссии?

Даймё терялся в догадках. Он быстро, насколько возможно, спустился с башни и проверил остальные посты, везде обнаружив мёртвые тела воинов.

Послышались быстрые шаги… Нобунага приготовился дать достойный отпор кому бы то ни было – да хоть демону, дерзнувшему погубить Адзути.

– Господин! Господин!

Нобунага узнал голос Моронобу и вложил меч обратно в ножны.

– Говори!

Моронобу, хоть и был бесстрашным самураем, как все обитатели Адзути исповедуя учение синто (с его многочисленными духами и демонами), сейчас испытывал неподдельный страх.

– Господин… – он задыхался от бега и страха. – Отец только что умер у меня на глазах. Он закашлял, потом посинел и… – Моронобу не смог договорить, буквально оцепенев от ужаса, предположил: – Это демоны… Кто-то выпустил Шикигами…

Нобунага также верил в синто и не сомневался в чудовищной силе этого демона.

– Он служит Акэти Мицухидэ! – решил даймё.

– Мы бессильны… – Моронобу сник.

– Беги отсюда, пробирайся к Горной хижине. Ты должен защитить Хитоми! – приказал Нобунага.

Неожиданно он почувствовал удушье и начал кашлять. Моронобу с ужасом наблюдал, как его господин синеет прямо на глазах.

– Шикигами! Будь ты проклят!!! – возопил Моронобу и обнажил вакидзаси. – Господин, я помогу вам умереть достойно!

Последнее, что видел Нобунага – блеск клинка перед глазами, затем его поглотила тьма.

Моронобу застыл на месте… Очнувшись он посмотрел на обезглавленное тело господина, затем на окровавленный клинок меча[89].

Он отёр его о рукав кимоно и вложил в ножны.

– Надо выбираться отсюда и как можно скорее.

Молодой самурай бросился к Восточному крылу, где находилась потайная дверь подземного хода, ведущая в заросли, раскинувшиеся на озере Бива. Он мчался по замку, вокруг него царила смерть… И вот самурай почти достиг цели, но злой демон Шикигами уже поджидал его…

Моронобу скрутил приступ кашля. Дрожащей рукой он обнажил вакидзаси. Кашель усиливался, самурай задыхался, мысли путались: пусть он не облачён в ритуальное белое кимоно, рукоятка меча не обмотана белой рисовой бумагой – харакири достойная смерть…

Время, данное Уми-Мару, для того чтобы захватить Адзути хитростью, истекло. Он предстал перед своим повелителем Акэти Мицухидэ, склонившись в поклоне.

Акэти не спешил задавать вопросы, он внимательно смотрел на своего фаворита, тот же был совершенно спокоен. Наконец Акэти сказал:

– Ты спокоен и уверен в себе. Неужели я возьму Адзути без крови?

– Да, мой господин. Именно так и будет. Думаю, в замке все мертвы.

Акэти округлил глаза.

– Тебе удалось подкупить кого-то из обитателей замка и отравить колодцы?

– Ни то, ни другое, мой господин. Просто мне помогла та женщина, которой вы пожаловали киотский дом… – пояснил Уми-Мару.

– Женщина?! – Акэти удивился ещё больше. – Она знала тайные ходы, ведущие в замок?