Парящий дракон - Страница 13

Даймё приказал принести праздничное одеяние из тёмно-зелёной парчи, расшитое золотыми Парящими драконами. Он снял домашнее кимоно, оставшись в одних хакама, и с пристрастием посмотрел на себя в отполированную поверхность серебряного зеркала. Несмотря на то, что Нобунаге минуло сорок пять лет, и он изрядно поседел от постоянных земных забот, фигура осталось прежней – стройной, поджарой с резко очерченными мышцами живота. Невольно Нобунага вспомнил, как госпожа Аояги любила обводить их контуры своими нежными пальчиками… И облачился в чистое шерстяное кимоно.

Слуга подержал праздничное кимоно над жаровней, дабы тяжёлая парча немного прогрелась. Нобунага отнюдь не слыл изнеженным человеком, в былые времена ему приходилось ночевать на голой земле. Но уже стояли холодные осенние дни, по ночам от озера тянуло влагой, а по утрам сгущался плотный молочно-белый туман, окутывавший Бива и его окрестности. Поэтому во всех спальнях замка стояли жаровни-хибата, приходилось постоянно поддерживалось тепло.

Парчовое кимоно достаточно прогрелось, и Нобунага не без удовольствия облачился в него. Затем надел лёгкий кожаный нагрудник, решив, что полное военное облачение для посещения монастыря, который он когда-то пытался взять штурмом[45], не уместно. После чего опоясался, продев мечи в ножны. Слуга, низко склонившись, поставил перед господином гета с тёплой стелькой, которые тот не преминул надеть. И в последнюю очередь подал атласную стёганую куртку, которая завершила облачение Нобунаги.

Нобунага направился в конюшню, дабы решить: какого коня ему выбрать? Он прошёлся, заглянул в каждое стойло, наконец, остановив свой взор на коне оленьей масти[46].

Ода Нобунага в сопровождении небольшого отряда самураев и воинов-байсинов покинул Адзути, направившись на встречу с прекрасной Аояги.

Рано утром, едва пробудившись, госпожа Аояги, тотчас отправила служанку на улицу Нидзё в дом господина Фусю, дабы справиться о его самочувствии. Всю ночь в спальне советника не смыкали глаз два императорских лекаря. Они долго совещались и, наконец, решив, что недомогание вызвано разливом желчи, вредоносной для организма, предписали больному специальные травяные настойки.

После принятия лекарства, господин Фусю почувствовал себя легче: отёчность левых руки и ноги немного спали, боли в животе уменьшились. Лекари уже мысленно возблагодарили богов….

Госпожа Аояги, получив известие о том, что советник пошёл на поправку, со спокойной душой направилась на встречу с Нобунагой.

Паланкин госпожи Аояги (и вооружённый до зубов отряд сопровождения) неспешно выехал из императорского дворца через ворота с Золотыми петухами, проследовал через улицу Нидзё, затем обогнул подножье горы Арасияма, миновал, вызывающее трепет, священные костры Торибэяма[47], и направился на северо-восток.

Дорога к монастырю Энракудзи петляла среди многочисленных гор, окружавших Киото. Клёны, усыпанные красной осенней листвой, навевали на Яшмовую госпожу[48] меланхолию. Невольно она вспомнила, как совершила это путешествие с покойным императором Митихито.

…Стоял конец весны, вдоль дороги бурно цвели азалии и камелии, перемежавшиеся с зелёными низкорослыми клёнами.

Император, утомлённый постоянными заботами и непрекращающимся противостоянием с сёгуном, искал покоя. Он мечтал уединиться в Энракудзи вместе с супругой и посвятить несколько дней чтению Лотосовой сутры[49]. Это было четырнадцать лет назад… После поездки в монастырь госпожа Аояги почувствовала себя в тяжести. Император же возблагодарил Будду, построив в монастыре Золотой павильон, который в последствии часто посещал.

Теперь же Яшмовая госпожа хотела помолиться за покойного супруга, принести щедрые пожертвования монастырю, увидеться с Содзу, своим духовным наставником, а главное – с Нобунагой.

Помимо всего этого, она хотела сделать даймё подарок. Причём, весьма необычный…

Кортеж вдовствующей императрицы двигался неспешно. Передовой из её охраны заметил приближавшийся отряд Нобунаги. Он приблизился к паланкину Аояги и, слегка отодвинув занавеску, защищавшую от ветра Яшмовую госпожу, произнёс:

– Госпожа, впереди показался штандарт Парящего Дракона.

– Прекрасно… Господин Нобунага прибыл вовремя… – удовлетворённо отреагировала Аояги.

Сердце женщины затрепетало, она не раз представляла, как сольётся с Нобунагой в единое целое. От подобных мыслей ей стало жарко, она подумала, что напрасно надела поверх нижнего кимоно два хаори*, вполне было бы достаточно и одного…

Аояги откинула занавесь балдахина, украшавшего паланкин, дабы обозревать дорогу, которая резко вздымалась в гору. Слуги, несущие паланкин, сменились и с новой силой двинулись вперёд.

Наконец кортеж Яшмовой госпожи поравнялся с отрядом Нобунаги. Она ослепительно улыбнулась и кивнула даймё, приглашая его разместиться в своём просторном паланкине.

Нобунага тотчас спешился, отстегнул мечи и снял обувь (слуги положили гета в специальный ящик, прикреплённый к поручням паланкина) и с удовольствием воспользовался приглашением Аояги.

Женщина плотно задёрнула занавесь балдахина…

Теперь Нобунага мог выразить свои чувства:

– Нет ничего прекрасней в этом мире, чем видеть вас, моя госпожа.

– Я с нетерпением ждала нашей встречи, – призналась Аояги. – Я намереваюсь пробыть в Энракудзи несколько дней, разместившись в Золотом павильоне. Вы составите мне компанию?

Нобунага, с нетерпением желавший близости со своей бывшей возлюбленной, не сдержался:

– Я готов лежать у ваших ног, пока вы не переступите через моё тело…

Аояги засмеялась и кокетливо ответила:

– О, уверяю вас, это произойдёт не скоро…

– Как здоровье господина Фусю? – поинтересовался Нобунага отнюдь не из вежливости. Он понимал, что смерть советника повлечёт за собой новую расстановку сил в императорском дворе – сёгун Тоётоми непременно подкупит совет, который изберёт на должность Главного советника его человека. А это ослабит и без того плачевные позиции Нобунаги.

– Ему стало немного лучше. Но вы же понимаете, советник слишком стар. На моей памяти мало, кто доживал до такого возраста, разве что Конфуций!

– Да, но Конфуций был философом, а – не государственным мужем. Что и продлило его земные дни, – парировал даймё. – Осмелюсь спросить: чем в последнее время занимается Гендзи-тенно? – попытался он перевести разговор в другое русло.

– Ах, господин Нобунага. На что может тратить своё время юноша, будучи императором? – на поэтические турниры, на прогулки в окружении юных фрейлин, на любование луной, написание мелодий для бива, изучение Конфуция… В последнее время, как здоровье Главного советника ухудшилось, сёгун Тоётоми наполнил дворец своими соглядаями. Порой мне кажется, что меня подслушивают собственные слуги. Тоётоми – страшный человек, он не остановится ни перед чем, если почувствует, что юный император собирается ему противостоять. Сёгун не намерен делиться властью…

Речь госпожи Аояги опечалила даймё.

– Всё слишком серьёзно, если Фусю умрёт – мои дни сочтены. Сёгун подошлёт ко мне убийц. Насколько мне известно, некий клан ниндзей на протяжении многих лет служит Тоётоми…

– Но что ему мешало убить вас раньше? – удивилась Аояги и тут же спохватилась: – Простите за мой излишне прямой вопрос.

– Влияние Фусю и его умение убеждать, а если надо и покупать союзников прекрасно известны. После его смерти всё изменится… Я не знаю, кому при дворе можно доверять?..

– Мне…

Нобунага пристально воззрился на госпожу Аояги: ей бы он доверил свою жизнь…

– Насколько мне известно, господин Фусю успешно сформировал Личную императорскую гвардию …