Парторг (СИ) - Страница 56
Городу были выделены огромные финансовые ресурсы, большие даже по довоенным мирным меркам. Десятки миллионов рублей. И Чуянов, как опытный хозяйственник, отлично понимал, что в текущем сорок третьем году нет абсолютно никаких реальных шансов освоить даже половину выделенных средств. Даже четверть будет большим достижением. И в первую очередь это происходит за счет полнейшего провала с восстановлением жилищно-коммунального хозяйства города.
Помимо катастрофической, критической нехватки рабочих рук, квалифицированных специалистов, реально всё грандиозное строительство банально не подкреплено уже имеющимися и планируемыми к выделению материальными ресурсами. Это и острая необеспеченность основными строительными материалами: цементом, кирпичом, лесом. Это и нехватка транспортных средств для доставки материалов и восстановления жилищного фонда. Это почти полное отсутствие какой-либо механизации восстановительных работ, всё делается вручную, лопатами и ломами. Ситуация серьезно усугубляется крайне низкой производительностью труда на восстановлении города. Хотя внешне, для начальства из Москвы, всё выглядит совсем по-другому, вполне благополучно. Бурная деятельность, рапорты о достижениях.
Восстановление жилищного фонда и культурно-бытовых объектов уже сейчас, в самом начале, заметно отстает по темпам от восстановления производственных объектов, заводов. Любые, даже малейшие послабления в жесткой режимности города сразу же резко усиливают текучесть рабочих кадров. Люди просто уезжают. И главной причиной, основной проблемой всего этого были невыносимо тяжелые жилищные условия населения города. Люди жили в подвалах, землянках, бомбоубежищах. В нечеловеческих условиях.
Алексей Семенович устало посмотрел в небольшой круглый иллюминатор самолета и ничего не смог разглядеть в темноте. Только черная пустота. Самолет летел по маршруту над теми обширными территориями страны, где продолжала строго соблюдаться светомаскировка, обязательная во всей прифронтовой полосе. И это действительно была еще прифронтовая полоса, несмотря на отступление немцев. Враг был еще близко.
Немецкая авиация, конечно, уже не с такой прежней интенсивностью, как раньше, но всё еще продолжала регулярно совершать беспокоящие налеты на тыловые районы страны. Высокое служебное положение давало Чуянову доступ к совершенно секретной информации о реальном положении дел в стране и на фронтах. И он уже точно знал, что предстоящим летом Красная Армия сначала будет стоять в жесткой стратегической обороне. А это прямо означает, что первыми в наступление пойдут немцы. Они обязательно попытаются перехватить инициативу. И они обязательно попытаются нанести серию массированных бомбовых ударов по нашим глубоким тылам, по крупным городам Поволжья. Это их обычная тактика.
Самому Сталинграду налеты немецкой авиации теперь особенно не страшны. Во-первых, линия фронта ушла уже достаточно далеко на запад, на сотни километров. А во-вторых, боевая мощь противовоздушной обороны Сталинграда противнику была очень хорошо известна и изрядно поредевшая немецкая авиация предпочитала держаться подальше. Но это совершенно не повод терять бдительность и расслабляться.
«Надо будет обязательно в своем докладном рапорте отдельным пунктом указать на строгое соблюдение светомаскировки во всех районах, над которыми проходил наш ночной полет», — с внутренним удовлетворением подумал Чуянов. Он опустил плотную шторку иллюминатора, включил небольшую настольную лампу, которой было специально оборудовано его рабочее место в самолете. И снова открыл толстую папку с подробным отчетом о своей работе на той странице, где шла речь о катастрофическом состоянии жилого фонда Сталинграда.
«На 1 апреля 1943 года из предварительно учтенного оставшегося жилого фонда в городе Сталинграде в количестве 1620 домовладений восстановлено 954 домовладения», — медленно прочитал Чуянов, водя пальцем по строчкам. — «Большая часть из указанных домов была лишь приспособлена для временного жилья в летнее время. И для полного их восстановления требуются весьма значительные работы: перестилка полов, перекладка печей, восстановление системы отопления, капитальный ремонт кровли, штукатурка стен и другие работы».
Он хотел было уже закрыть папку с унылым отчетом, как вдруг глаз зацепился за одну из следующих фраз. Чуянов перечитал её дважды: «Жилищный фонд, находящийся в личной собственности граждан, составляет 52 процента всего жилого фонда города. Причем 91 процент всех индивидуальных домов были построены из дерева, глины и различных подручных материалов».
Чуянов резко захлопнул толстую папку с отчетом и в сильном раздражении отодвинул её от себя подальше по столику. Он отлично понимал, что для успешного выполнения поставленных высоким руководством грандиозных задач по восстановлению города и его недавних промышленных гигантов совершенно необходимо радикально, в корне изменить катастрофическую ситуацию именно с жилым фондом Сталинграда. Без решения жилищного вопроса ничего не получится. Рабочих не будет.
Именно поэтому Чуянов так быстро и зацепился за неожиданную идею своего нового молодого сотрудника, безногого лейтенанта Хабарова. Он уже успел достаточно глубоко вникнуть в техническую суть предложения Георгия Васильевича. И ясно видел, что это может быть единственный реальный путь для быстрого решения острейшей жилищной проблемы Сталинграда. А при определенном удачном стечении обстоятельств, возможно, и для всей разрушенной войной страны.
И вот именно это его просто пугало до дрожи. Любая инициатива, исходящая снизу, от простых работников, всегда опасна в нынешней системе. Всегда есть большой риск, что у сильных мира сего, у высокого московского руководства, сразу же может возникнуть неприятная мысль. Мысль о том, что всякий сверчок должен твердо знать свой шесток. И что любая излишняя инициатива снизу наказуема по определению. Это неписаное, но железное правило.
Но он четко понимал, что уже слишком поздно пытаться сдавать назад, отступать. О работе специальной группы Хабарова прекрасно осведомлено областное управление НКВД. Там всё знают. И надо быть совершенно наивным, легкомысленным человеком, чтобы всерьез рассчитывать, что высшее руководство НКВД в Москве еще не получило подробный доклад об этом проекте. Уже обязательно доложили. Также как и руководство Вольского цементного завода никак не могло самостоятельно принять решение о передаче секретных документов о строительстве нового цементного завода. Это решение принималось в Москве, на самом верху. Вне всякого сомнения и руководство тракторного доложило о проведенных экспериментах. Значит, наверху уже всё знают и ждут результатов.
Чуянов не без серьезных оснований считал себя несправедливо и незаслуженно обойденным по итогам великой исторической победы под Сталинградом. Его огромный личный вклад в эту победу не был оценен по достоинству высоким руководством. Командующие фронтами, генералы Еременко и Рокоссовский, были торжественно награждены высокими полководческими орденами Суворова первой степени. Рокоссовский к тому же получил очередное воинское звание генерал-полковника. Член Военного Совета Сталинградского фронта Хрущев тоже не был обойден вниманием, он стал генерал-лейтенантом и был награжден престижным орденом Суворова второй степени. Все получили заслуженные награды и повышения. Все, кроме него.
А он, второй член Военного Совета Сталинградского фронта, позже ставший членом Военного Совета Донского фронта, проделавший колоссальную работу по организации обороны города, по эвакуации предприятий, по снабжению войск, не получил вообще никакой государственной награды. Совсем ничего. И никакого воинского звания ему так и не присвоили, хотя многие ожидали этого. Полное игнорирование его заслуг, словно его и не было вовсе в этой битве.
Всё это Чуянов совершенно справедливо расценил как весьма явное, недвусмысленное проявление серьезного недовольства в свой адрес лично товарища Сталина, как знак немилости. И теперь он был искренне готов пойти на значительный личный риск, на многое, чтобы любыми доступными способами восстановить его утраченное расположение, вернуть столь необходимое доверие Вождя.