Парк-авеню, 79 (ЛП) - Страница 1

Эта книга от начала до конца является продуктом творческой фантазии автора. Описанные в ней обстоятельства, связанные с азартными играми и проституцией, а также указанные события не имеют фактической основы. Все персонажи вымышлены, и если имя кого-то из них принадлежит реальному человеку, то это результат чистого совпадения.

Для более наглядного обозначения временных рамок вскользь упоминаются такие видные деятели, как окружной прокурор Томас Е. Дьюи, но никто из них никоим образом не участвует в действии романа.

Я свернул на стоянку около Криминального суда и не успел заглушить мотор, как служитель распахнул дверцу. Столь почтительное внимание с его стороны было для меня новостью. Я взял с заднего сиденья папку и не спеша вышел.

– Прекрасный сегодня день, мистер Кейес!

Над городом висело низкое декабрьское небо. Да, для любителей плохой погоды, к которым, впрочем, я никогда не относился, день действительно прекрасен: серый и промозглый.

– Верно, Джерри.

На мой рассеянный кивок он многозначительно улыбнулся. Все ясно: о том, что мне поручено вести процесс, здесь знают все, даже сторожа автостоянки. В этом разгадка необычайной услужливости старины Джерри.

Я пересек улицу и направился к зданию суда.

Интересно, кто им сообщил? Шеф получил мое согласие всего двадцать минут назад в госпитале, куда он угодил совершенно неожиданно для себя и всех нас.

Я стоял возле его постели и старался не смотреть в серое, искаженное болью лицо.

Некоторое время Старик молчал, потом от белых подушек до меня долетел шепот:

– Ты все сделаешь сам. Все...

Я покачал головой.

– Нет, Джон. Извините. Не могу.

Он прошептал с каким-то жутковатым присвистом:

– Почему?

– Вам известна причина.

Подыскивая слова, я сделал короткую паузу и постарался ответить как можно тверже:

– У вас много помощников. Отдайте дело кому-нибудь из них. На мне свет клином не сошелся.

Шеф нетерпеливо поморщился и снова открыл рот для шепота, но вместо этого пронзительно засвистел:

– Сошелся! Представь, именно на тебе. Все они – лизоблюды. Служат не закону, а этим выскочкам... политиканам.

Сам знаешь, их мне силком навязали. Засунули прямо в глотку. А ты... Только тебе я могу доверить дело.

Я знал, что все это – неправда, но спорить не стал. Вот уже много лет наша команда не ввязывалась ни в какие политические игры. Традиция повелась с тех времен, когда окружным прокурором был Том Дьюи. Если кто и грешил амбициями такого рода, так это он сам, мой теперешний шеф – окружной прокурор Джон Девитт Джексон.

Джон смотрел на меня неподвижным тяжелым взглядом.

– Помнишь нашу первую встречу? Ко мне пришел молоденький полицейский, совсем зеленый мальчишка с дипломом об окончании юридического факультета в руке. Меня тогда поразили две вещи: странное имя Миллард Кейес и башмаки на толстенной подошве. Когда ты открыл рот, чтобы попроситься на службу, язык словно прилип к горлу. Я спросил: «Почему именно ко мне?» Помнишь свой ответ? Ну?

Конечно же, я прекрасно помнил тот день. Мне пришло в голову для большей солидности назваться своим полным именем Миллард вместо привычного – Майк. Я помнил все до мельчайших подробностей, но промолчал.

Шеф тяжело оторвал голову от подушки:

– Забыл? Могу напомнить. Ты сказал: «Мистер Джексон, для меня закон имеет только одну сторону». Я поверил и взял тебя. А теперь хочешь отсидеться в кустах, бросаешь меня...

– Джон, я не бросаю вас, но именно это дело взять не могу. Я отказался от него с самого начала и, согласитесь, имею на то достаточно серьезные мотивы. Боюсь, что в такой ситуации не смогу честно выполнить свой долг перед вами.

– Я никогда в тебе не сомневался: ни тогда, ни теперь. Тут он удрученно вздохнул и отвернулся:

– Черт бы побрал проклятый аппендицит! Не мог подождать несколько недель.

Глядя на этот спектакль, я невольно улыбнулся. Да, Старику хитрости не занимать. Чтобы уговорить меня, он был готов на любые уловки. Шел напролом. Мне не оставалось ничего, как выказать некую долю участия:

– Ничего не поделаешь, Джон. Доктор считает, что на этот раз лед не поможет. Необходима операция.

Он уныло кивнул:

– Да, вот такие теперь доктора... Операция, да еще перед самым важным процессом во всей моей карьере!

Я знал, что имеет в виду шеф. Через несколько месяцев по всему штату приступят к работе крепкие парни из команд кандидатов в губернаторы. Когда они, наконец, откроют в своих душных комнатах окна и свежий ветер выдует табачный дым и алкогольный перегар, будет назван новый избранник народа. Этот судебный процесс был козырной картой моего шефа. Он подготовил и выложил ее ни рано, чтобы нашумевшее дело не успело забыться, ни поздно, ибо для формирования общественного мнения необходимо некоторое время.

Сегодня Старик испугался: блестяще задуманный план мог провалиться, а процесс – стать козырем в чужих руках.

Этого он допустить не мог.

Шеф измерил грустным взглядом длину своей больничной кровати и посмотрел мне прямо в глаза.

– Майк... Послушай, Майк. Ты всегда выделялся среди них, и я гордился тобой, как своим сыном. Понимаешь, ты был моей единственной надеждой во всей нашей вонючей конторе, моим любимым мальчиком. Я уже не молод, и эти выборы – единственный шанс. Другого не будет. Я надеюсь на победу, но готов к неудаче и переживу ее спокойно. Значит, такова воля божья.

Старик передернул плечами под белой больничной рубашкой и ненадолго замолчал, а когда заговорил снова, от немощного шепота не осталось и следа. Своим обычным голосом он твердо чеканил слова:

– Но я не желаю, чтобы всякие шустряки, всякие проходимцы и сукины дети влезли по лестнице, которую я построил своим горбом!

Некоторое время мы смотрели друг на друга.

Старик не выдержал:

– Майк, прошу тебя. Иди в суд вместо меня.

Я молчал. Он почти умолял:

– Даю тебе полную свободу выбора. Ты – хозяин. Если хочешь, попроси суд о снятии обвинения за недостаточностью улик. Выстави меня идиотом перед всеми этими гнусными писаками – плевать я на них хотел. Делай все, что сочтешь нужным, лишь бы ни один мерзавец не пролез по моим костям.

Я тяжело вздохнул, поскольку понял, что дальнейшее сопротивление бессмысленно. Искренности в словах шефа было не больше, чем в любой хорошо сыгранной роли, но для меня это ничего не меняло. Я знал прижимистость, деспотизм, хитрость Старика, но любил его вместе со всеми недостатками. Он понял, что выиграл, и улыбнулся:

– Ты сделаешь это, Майк? Для меня...

Я опустил голову:

– Да, Джон.

Шеф сунул руку под подушку, вытащил оттуда листки – заметки по делу и заговорил будничным тоном, словно беседа происходила не в больнице, а в его кабинете:

– Так, присяжные... Обрати внимание на номер три...

Дослушать до конца не было сил.

– Знаю. Читал его досье.

Я пошел к двери и уже с порога обернулся:

– Не забудьте, Джон, вы дали мне полную свободу.

К зданию криминального суда ведет длинная лестница, но мне удалось беспрепятственно поставить ногу лишь на ее нижнюю ступеньку. В ту же секунду я оказался в центре галдящей толпы репортеров. Они тоже знали. По-видимому, Старик схватил телефонную трубку, едва за мной закрылась дверь палаты.

– Мистер Кейс, нам стало известно, что вместо окружного прокурора процесс будете вести вы. Так ли это?

Вот уж кому я ни за что не отвечу! Ненавижу людей, называющих меня «Кейсом». Моя фамилия – Кейес. Неужели так трудно запомнить? Со спокойной улыбкой на лице я продолжал молча пробиваться вверх. Вдогонку летел град вопросов. У входа пришлось остановиться.