Парк-авеню 79 - Страница 66

Судья стукнул молотком.

— Суд объявляет перерыв на десять минут.

Он удалился, а я сошел со свидетельской скамьи и сел на свое место. Мария и Вито уже скрылись в совещательной комнате. Зрители, набившиеся в зал, словно сардины в бочку, нетерпеливо ждали их возвращения.

Кто-то дернул меня за рукав. Я обернулся — шеф. Он восхищенно выдохнул мне в плечо:

— Да, ты был прав: характер у нее что надо. Такую не согнуть.

Дверь совещательной комнаты открылась, появился Вито. Он обвел зал озабоченным взглядом, кивнул кому-то в толпе и сразу ушел обратно.

Интересно, кому адвокат подал знак? Наблюдая за публикой, я увидел пробиравшегося к выходу высокого седоволосого человека. Ага, Джокер Мартин тоже здесь. Ему-то что здесь нужно?

Мне не удалось как следует это обдумать, потому что дверь совещательной комнаты открылась, и в зал вышла Мария. Следом за ней появился ее защитник. Они сели на свое место.

Судья возобновил заседание. Вито встал и, сохраняя невозмутимость на побледневшем лице, твердо сказал:

— Моя подзащитная признает себя виновной по всем предъявленным обвинениям.

Судья потрясение обратился к Марии:

— Такова ваша воля, мисс Флад?

Она медленно поднялась на ноги:

— Да, ваша честь. Это — мое желание.

Когда мы протиснулись к лифту, от дружеских хлопков болела спина. Все поздравляли нас с победой.

Наконец-то мы остались вдвоем.

— Прошение об отставке завтра утром будет у вас на столе, сэр.

Старик молча поднял на меня усталые глаза.

— Прошу прощения за все, сэр.

Он не ответил.

Лифт довез меня до моего этажа, я вышел и без сил поплелся к кабинету.

Джоэл с Алексом еще не успели подняться, в пустой комнате было тихо и пыльно. Я сел за стол, вынул чистый лист бумаги и без раздумий написал заявление об отставке. Зазвонил телефон.

— Помощник окружного прокурора Кейес.

Мне недолго осталось произносить все это.

— Майк, это Мария.

Еле шевеля от усталости языком, я ответил без всякой радости:

— Да, Мария. Слушаю...

— Я в коктейль-баре Бонда на Бродвее. Мы могли бы сейчас увидеться?

Лихо же работает эта компания! Залог в пятьдесят тысяч долларов для них просто пустяк, раз Мария приехала на Бродвей раньше, чем я поднялся в кабинет. Мне не хотелось ее видеть.

— Пожалуйста, Майк. Это очень важно.

— Хорошо. Сейчас приеду.

Я тяжело поднялся, взял пальто. Посмотрел на разбросанные бумаги: ладно, соберу их завтра.

На улице падал тихий снег. Я толкнул дверь бара и вошел в полутемный зал. Мария сидела за дальним столиком. Когда к нам подошел официант, она заказала себе черносмородиновый ликер с содовой, я попросил принести джина со льдом.

— Мария, ты по-прежнему пьешь этот безумный коктейль?

— Мне он нравится.

Официант поставил перед нами стаканы. Я предложил:

— Давай выпьем за процветание преступности!

Она грустно покачала головой:

— Нет. За это я пить не буду.

— Почему?

— Этот тост любил повторять Росс...

— Ты можешь предложить что-то другое?

Мария кивнула.

— И что же?

Она посмотрела мне в глаза и решительно произнесла:

— За нас.

Тепло ее слов немного согрело меня. Пригубив джин, я одобрил:

— Вполне приличный тост.

Некоторое время мы молчали.

— Зачем ты хотела меня видеть?

В бар вошел какой-то человек. Мария на секунду перевела на него взгляд, затем снова посмотрела мне в глаза. Ее ладонь легко опустилась на мое запястье.

— Я хотела поговорить о нас, Майк. По-моему, пора. Другой возможности не будет.

Через тонкие пальцы в мою руку ударила искра, и горячая волна пошла выше, выше — к голове, к сердцу... Я взял себя в руки и язвительно бросил:

— Неужели пора?

Словно не слыша насмешки, она кивнула.

— Майк, мне никто не нужен, кроме тебя.

От этих слов у меня горько сжалось сердце.

— Много же тебе понадобилось времени, чтобы понять, кто нужен, а кто — нет.

— Прости, Майк. Всю жизнь обстоятельства были сильнее меня. Я многого не понимала.

Мне стало трудно дышать, в висках застучала боль. Чтобы успокоиться и собраться с мыслями, я сменил тему:

— Кто внес залог?

Дверь опять открылась, вошел еще один посетитель. Мария машинально обвела его оценивающим взглядом.

— Джокер Мартин.

Так вот зачем он появился в суде! Стало быть, Вито выходил, чтобы получить согласие Джокера на признание вины. Недаром считается, что Мартин держит в руках всю организованную преступность Нью-Йорка.

Мария наклонилась ко мне, и я вдохнул таинственный аромат ее духов.

— Ждать осталось недолго, Майк. При хорошем поведении я выйду через пару лет. Мы уедем и начнем все сначала. Никто о нас ничего не будет знать. Только дождись меня, ладно?

Дверь распахнулась, вошли сразу двое. Она посмотрела сначала на них, потом на меня. Голос ее зазвучал тихо и жалобно:

— А может, у нас все еще будет хорошо, Майк?

Я медленно высвободил руку. Мария перевела растерянный взгляд с нее на мое лицо, потом болезненно свела брови.

— Почему, Майк? Из-за тюрьмы?

Я покачал головой:

— Нет. Не в тюрьме дело...

Она настойчиво переспросила:

— А в чем? Я имею право знать.

Неожиданно для себя я выпалил:

— Как выглядит моя дочь, Мария?

— Так вот ты о чем...

— Да. Именно об этом.

Я опустил голову и уставился в свои руки. Вены на кистях вздулись, пальцы почему-то подрагивали.

— Знаешь, Мария, мне бы никогда не пришло в голову прятать от тебя твоего ребенка.

— У меня не было выхода, Майк. Нас разделяла страшная пропасть.

— Ты полагаешь, будто эта пропасть больше не существует? Долгие годы мне казалось, что если мы будем вместе, все плохое уйдет в прошлое, забудется. Но я ошибался: ты лишила меня отцовства, а это простить невозможно.

— Не забудь, что Мишель — не только твоя дочь, но и моя. Она больше моя, чем твоя. Кроме нее, у меня ничего нет.

— Вот об этом я и говорю, Мария. У девочки мог быть отец, но ты не подумала обо мне. Кстати, и о ней тоже. Тебя заботила только твоя собственная жизнь, а в этой жизни предполагалась некая отдушина — ребенок. Твой и больше ничей.

— Майк, но ведь еще есть время все исправить. Дай мне возможность...

— Нет, Мария. Время нельзя повернуть вспять. Однажды ты сама мне это сказала, помнишь?

Из огромных, темных, таких знакомых и в то же время незнакомых глаз на меня сначала посмотрела надежда, потом отчаяние, потом уязвленная гордость. Все было кончено. Ее лицо превратилось в непроницаемую маску. Мария встала и, не сказав больше ни слова, вышла на улицу. Через стеклянную дверь было видно, как она неподвижно стояла под падающим снегом, и невесомые хлопья окружали ее легкой белой вуалью.

Через "минуту перед ней остановился роскошный длинный лимузин. Из него вышел высокий седой мужчина. Джокер Мартин. Он снял шляпу и открыл перед Марией дверцу. Через секунду автомобиль уехал.

Я залпом выпил джин, швырнул на стол несколько бумажек и двинулся к выходу.

В последний раз я пришел в зал Криминального суда, чтобы услышать приговор подсудимой Мэриен Флад.

Бледное осунувшееся лицо Марии оставалось спокойным даже во время его оглашения. Она без страха выслушала речь судьи.

— По первому обвинению — в сводничестве, вы приговариваетесь к тюремному заключению на срок от трех до пяти лет и штрафу в размере пяти тысяч долларов.

По второму обвинению — в подкупе должностных лиц, вы приговариваетесь к тюремному заключению на один год и штрафу в размере пяти тысяч долларов.

По третьему обвинению — в вымогательстве путем устных угроз, вы приговариваетесь к тюремному заключению на один год и штрафу в размере пяти тысяч долларов.

Как только закончилось чтение приговора, в зале поднялся невообразимый шум. Судья постучал молотком и снова заговорил.