Парижский Вернисаж (СИ) - Страница 12

Утром на работу Ольга безбожно опоздала. Хотя опаздывала она всегда. Вместо «положенных» ей 10.00, она появилась в редакции, когда стрелки часов на руке показывали 12.00. В коридоре уже маячила фигура шефа:

— Между прочим, Ольга Петровна, все сотрудники приходят на работу к 9 часам.

— Простите меня, Анатолий Павлович, вы не представляете, на улице такие пробки!

— Ну, про заторы на дорогах ты мне не заливай. Сам по Москве езжу. Ладно опоздания в другие дни, но сегодня же — оперативка.

— Боже, я забыла. Но я все выполнила.

— Не помню, что именно.

— Я принесла готовую статью о квартирных махинациях, которые участились в последнее время.

— А-а-а, хорошо, отдавай в секретариат. Да, вот что еще, завтра тебе с Рыкиным надо поехать на храмовый праздник в сельскую церковь в Борисовку. Только с утра! Добираться, правда, далеко, но надо, надо. Везет вам, церковной трапезы отведаете.

— Чего завидовать? Едемте с нами.

— Некогда, Дашкова, некогда. Номер надо закрывать.

…Валерия влетела в кабинет, когда Дашкова уже заканчивала обзор читательских писем. Валерия хлопнула за собой дверью так, что стекла в окнах зазвенели. Дашкова и Булошникова на время оторвались от дел и вопросительно посмотрели на вошедшую.

— Что-то случилось, Валерия? — с испугом в голосе спросила Дашкова.

— Нет, дорогая, это я тебя хочу спросить, что случилось? Ты не отвечаешь на звонки, отключила мобильник. Я с утра звоню-звоню тебе на работу, нету. Я уже думала, что тебя похитили.

— Меня похитили? — недоуменно пожала плечами Дашкова.

— Мало ли, ты же говорила, что у вас такая опасная профессия.

— Да успокойся ты, Валерия, никому я не нужна.

Булошникова, любительница сплетен, с интересом прислушивалась к разговору подруг. Она поняла, что про нее на время забыли, и не шевелилась, чтобы себя не обнаружить.

— Ты звонила Смирнову, ты встречалась с ним? Он знает, что скоро станет отцом? — допрашивала подругу Валерия.

— Нет.

— А где же ты была целый день?

— Я гуляла по городу, была на Звездном бульваре, в Выставочном центре, потом каталась на лодке.

— Целый день?

— Ну почему целый день, час, а может быть два часа, не знаю, я не засекала время.

— Ты с кем-то познакомилась? — догадалась подруга.

— Да. Он удивительный. Брюнет с синими глазами.

— Ну, допустим, у тебя уже есть один брюнет. Как зовут твоего Аполлона?

— Мишель.

— Он француз?

— Нет, он русский, только живет во Франции.

— Он, видно, богатый, если у него есть своя яхта.

— А у него своя яхта? — мечтательно проговорила Дашкова.

— Оль, хватит летать в облаках, — Валерия дернула подругу за плечо. — Ты что влюбилась в иностранца? Дура! Он завтра уедет, и поминай как звали!

— Ну и что. А как же переписка? Мы будем с ним переписываться. Так было во все времена.

— Мечтательница, — сокрушалась Валерия. — Ты что же с письмами и в постель ляжешь. Мужчина, он нужен живой, горячий, страстный, а не в письмах.

— Валерия, а разве можно влюбиться с первого взгляда? — спросила Дашкова, мечтательно глядя в окно.

— Можно, только осторожно, — резонно заметила подруга. — Как, говоришь, звать-то его?

— Граф Мишель Строганов.

— Граф?! — удивилась вслух Булошникова и выдала себя.

Подруги с удивлением глянули на нее.

— Тань, ты давно вошла? — Спросила коллегу Дашкова.

— А я и не выходила из кабинета, — буркнула Булошникова и деловито зарылась в бумаги, что лежали на столе.

— Ну все, Валерия, я пропала, — прошептала Дашкова подруге. Теперь все о чем мы с тобой говорили, эта сплетница разнесет по всем этажам.

— Ну и пусть! Есть же чем похвастаться. Все-таки твой знакомый граф, потомственный дворянин, — засмеялась за все время Валерия. — Слушай, это было бы здорово, ты б жила во Франции, а я к тебе б приезжала…

«Мишель, Мишель», — теперь Ольга часто произносила это имя. Она думала о нем и улыбалась, как тогда на пруду. Они не виделись после той первой встречи уже две недели. Мишель позвонил и сказал, что у него срочные дела во Франции.

— Я уезжаю, но я обязательно вернусь, — Ольга завороженно слушала приятный голос, что звучал в трубке. И ее сердце билось чаще.

— Когда ты вернешься?

— Еще не знаю. Ты будешь ждать меня, Ольга? — сказал баритон и замер в ожидании.

— Да, Мишель, я буду тебя ждать. Приезжай, — не сразу ответила Ольга. В ее душе поднялась буря, целый всплеск эмоций. Радость от разговора с любимым. Да, да, любимым, так Ольга называла Мишеля про себя. Тоска от разлуки, что предстояла им. Надежда на скорую встречу, которая будет радостна вдвойне. И еще… страх, что они могут не встретиться больше никогда. А затеряться в этом огромном мире было так легко…

* * *

Жизнь шла своим чередом. Работа, дом, дом, работа. Как будто ничего не изменилось. Только Дашкова сильнее стала чувствовать свое одиночество по вечерам. Дела, видно, у Мишеля не ладились. Он позвонил и сказал, что задержится еще на месяц. Подробности обещал рассказать при встрече. Когда подступила хандра, женщина вспомнила о Смирнове. Правда, она о нем не забывала никогда. Он жил в ее душе всегда, по праву заняв место в сердце.

Они не виделись целый месяц. Такого еще не было в их отношениях за четыре года знакомства. И хотя никто не хотел расставаться, каждый понимал, что роман иссяк, чувства притупились. Бурная страсть постепенно перешла в привычку. Но они еще сильно были нужны друг другу, так были счастливы в близости, поэтому, по обоюдному согласию, расстались на какое-то время. У Дашковой как всегда был аврал на работе, Смирнов готовился к вернисажу. Оба отдались страстно, чтобы они не делали, любимой работе.

Дашкова звонила Сергею с утра, она хотела увидеться с ним. Но его телефон не отвечал. «По всей видимости, Сергей поменял оператора, — от досады Ольга кусала губы. — Я хотела вначале по телефону все сказать, уж потом поговорить воочию. Дура! Сама виновата, надо было не отключать свой телефон. Что ж теперь придется идти к нему домой или в мастерскую», — Ольга достала сигарету из пачки и нервно закурила.

Подошла к окну, посмотрела на детскую площадку, что располагалась в глубине двора. Там весело и беззаботно играла детвора. Малыши, весело резвясь, катались на качелях, лазили по лесенкам вверх и с веселым смехом спускались с горки. Мамаши и няньки заботливо поддерживали своих чад. Над площадкой стоял визг, шум и радостный детский лепет.

Дашкова засмотрелась на одного мальчугана. На вид ему было года четыре, не больше. Карапуз с усердием, пыхтя как паровоз, забирался по ступенькам на вершину горки, там, на вершине, садился на попку и с визгом, оглашая все вокруг радостным смехом, скатывался с горки вниз по пологому склону-желобу. Мать смотрела на малыша и улыбалась. Ее глаза сияли материнской любовью. Дашкова почувствовала, что к горлу подступил ком, вмиг стало трудно дышать. У женщины душа сжалась от тоски: «Боже, у меня бы уже давно мог быть вот такой малыш, если б я не перебирала женихами в свое время. Все, надоело пребывать в неизвестности! Сейчас же иду к Сергею. Надо расставить все точки над «і»! — женщина быстро оделась, допила свой кофе и стремительно вышла из дома.

* * *

Сергей никак не мог дозвониться к Ольге. Она то не подходила к телефону, то вообще выключала телефон. Смирнов сменил мобильного оператора и хотел сообщить любимой новый номер. Но Дашкова упорно отмалчивалась, не выходя на связь. И тогда Смирнов занервничал, он понимал, что время их временной передышки затянулось, он впервые сильно испугался той мысли, что может потерять Ольгу навсегда. Кажется, такие мысли посещали не только его голову. Как-то позвонила мать и спросила:

— Сережа, как твои дела?

— Ничего, мама, все в порядке.

Ответ сына прозвучал неуверенно, и мать забила тревогу.