Парижский антиквар. Сделаем это по-голландски - Страница 139

Как и вдень моего приезда, снуют туристы. Пробегают стайки стюардесс, и солидно шагают, летчики в разноцветных формах своих авиакомпаний. Прошла группа американских туристов. А вот…

Не думал, что меня еще что-либо может удивить или напугать, но в определенный моменту меня обрывается сердце. Метрах в двадцати, лениво опершись о стойку регистрации билетов, стоят следователь Ян Артс и тот самый тип в сером, который, наверное, еще долго будет преследовать меня в ночных кошмарах. Оба задумчиво разглядывают меня, время от времени перебрасываясь короткими фразами.

Из столбняка меня выводит голос сотрудницы аэропорта:

— Простите, вы все-таки возьмете свой билет?

— А надо ли? То есть, конечно-конечно.

Положен не донельзя дурак кое. Если эти двое пытаются меня гипнотизировать, то им это вполне удается. Я не могу двинуться с места, ибо не понимаю их намерений. Наконец, набравшись нахальства, вопросительно, но без особого вызова поднимаю брови.

Сделав паузу в полминуты, Артс несколько безразлично, но зато вполне доступно реагирует на мой безмолвный вопрос — демонстративно смотрит паевой часы. Тут же раздается ухающий голос диктора, который сообщает о начавшейся посадке на московский рейс. На всякий случай не сводя глаз с этой пары в штатском, неторопливо нагибаюсь за своей сумкой. И в этот момент Артс, не меняя выражения лица, неожиданно подмигивает. Тип в сером едва заметно ухмыляется и отворачивается в сторону.

Устроившись в кресле, сначала смотрю в иллюминатор на облака, затем безуспешно пытаюсь заснуть. Отчаявшись, принимаюсь ждать обеда. Между тем после получасового ерзанья в креслах двое соседок студенческого возраста начинают расспрашивать меня о том, кто я и что. Потом их интересует все остальное. Мы добираемся до вопроса о том, много ли в Москве дискотек и у всех ли граждан есть любимые пабы. Говорю, что дискотеки есть, но не очень много, и они довольно дорогие, а любимого паба у меня нет по той же причине. Бестактный вопрос о зарплате я просто игнорирую. После некоторого размышления одна из соседок, коротко стриженная брюнетка с черными блестящими глазами, спрашивает:

— Зачем же вы возвращаетесь туда?

«Туда» в ее устах звучит как «в преисподню». Но они по молодости не знают, какие вещи творятся в ее родной Голландии. Я вдруг понимаю, что почти в два раза старше своих спутниц. Что я им могу объяснить? И зачем? Остается только молча пожать плечами.

Я закрываю глаза и глубже сажусь в кресле.