Паразиты - Страница 44
Г-жа Сакагами, помните, вы отвергли мое предложение о кардинальном изменении структуры вашего сайта. Они считали, что я страстно этого желал, а на самом деле меня вся эта история ничуть не волновала. Чем больше я думал о делах, тем меньше это меня беспокоило. Я никогда, правда, вам не говорил, что судьбой мне суждено стоять выше остальных. Впрочем, вы никогда и не смогли бы понять меня. Конечно, я не стал бы говорить вам это прямо. Я бы сказал: «Ну, видите ли, я мог бы уйти… это не проблема…» Но даже в этом случае г-жа Сакагами не поняла бы меня. Я ни разу не давал ей никаких указаний, ничему не поучал. Для высшего существа достаточно просто находиться на своем месте, чтобы осенять своей милостью низших и зависимых… А для этой посредственности мой уход стал роковым.
Моя мать родила меня, когда ей было сорок шесть (она сама родилась в эпоху Тайсё). Йосико Сакагами ошибалась на мой счет, а я тем не менее всегда старался избежать недоразумений в наших отношениях. Озорники ничего лучше не придумали, как обозвать меня виляющей хвостом собакой и распространить этот пасквиль по всей Сети. Они разместили это письмецо даже на вашем сайте, г-жа Сакагами! И теперь мне ничего не остается, как распрощаться с вами. Я отправил им сообщение, в котором уведомлял о своем уходе, а они в ответ пожелали мне счастливого пути. «Пока, пока!» Я сам употреблял это выражение настолько часто, что даже забыл, что оно означает на самом деле.
Да зачем мне все это? Чтобы всю жизнь видеть перед собой придурков, одержимых идеей напакостить своему ближнему? Придурков столь ничтожных, которые даже не в состоянии понять, что причиняют зло! Чтобы превратиться в сообщника людей, идущих на верную погибель? «Вот, — сказал я сам себе, — вот она, человеческая природа!»
Однажды моей матери стало так плохо, что она начала помышлять о смерти (мне страшно рассказывать об этом, но тем не менее я должен). У постели матери в тот момент сидела ее прабабка, которая сказала ей, что она должна родить ребенка… то есть меня. И моя мать вернулась к жизни… и благодаря ей я смог появиться на свет. Мне дали имя Масацуми, что означает «Чистый и справедливый». Мать вырастила меня. В школе (равно как и на работе) никто не годился мне и в подметки, но я не выказывал по этому поводу ни малейшей гордости и продолжал идти предначертанным мне путем. Мне полагалось быть скромным, и мать постоянно твердила об этом. Мне удавалось избежать козней и наветов со стороны менее одаренных людей. Мне неустанно прививали понятие о добре и справедливости… и теперь мне очень жаль, что я не смог внушить эту мысль Йосико Сакагами.
И вот на нашем форуме появился новый участник. Его звали Уихара…
Прочитав свое имя, Уихара почувствовал, как затрепетало его сердце. Он отложил записки и посмотрел на тело автора. Ханада не двигался… Уихара решил оттащить его в соседнюю комнату и зарыть там в опилках. Он взял Ханада за руки, подтянул к себе… Присмотрелся — нет, вроде не дышит.
В комнате было довольно сыро, и в опилках Уихара заметил множество белых яичек. Он раздавил несколько, и на перчатках остались беловатые следы. Вероятно, это были яйца насекомых. Пальцы Ханада были покрыты бугорками, словно под кожу ему загнали небольшие шарики. На ладони опухоль была побольше. Кожа приобрела розовый оттенок и так натянулась, что казалось, поднеси к ней иголку — и она лопнет.
Ханада был еще жив. Когда опилки попали ему в рот, его тело несколько раз свело судорогой. Все это чем-то напоминало игру на пляже, когда человека шутки ради закапывают по шею в песок. Уихара подумал, что тех двоих тоже придется закопать рядом с Ханада. Места всем хватит. И очень скоро опилки пропитаются трупным запахом…
Мы попробовали собрать о нем хоть какую-то информацию, но его почтовый ящик был пуст. Сигехара первый заинтересовался им. Он придумал термин «хослокатерия», чем и привлек внимание Уихара. Озорники решили довести парня до преступления или до самоубийства. Однако мне показалось, что Сигехара не очень серьезно отнесся к этой мысли (кстати, Сакимура подозревал то же самое). Но Сигехара заявил, чтобы я не слишком печалился о нем.
Уихара выразил желание познакомиться с нами. К тому же его воодушевляла мысль о том, что мы можем устроить ему встречу с Йосико Сакагами.
Мы частенько выпивали с Итагаки. Также мы были не прочь посидеть и с Амамия. Мне кажется, что мы поступали с ними по-человечески. Да и не из чего было делать тайну. Ко мне заходили Сакимура и Сигехара, мы пили втроем и болтали о всякой всячине. Мы избегали разговоров о работе. Говорили больше о кино, о музыке, концертах… Родители Сигехара держали пошивочную мастерскую, и он постоянно хвастался богатыми клиентами. Я ничего не рассказывал Сигехара о себе и подозреваю, что Сакимура тоже. А тот знай себе врал, рассказывая, какие знаменитости заходят к ним в магазин: политики, бизнесмены, писатели. Мы с Сакимура только улыбались. Сигехара почти ничего не пил, поскольку сидел на транквилизаторах. Иногда, правда, позволял себе коктейли, которые сильно разбавлял водой. Сакимура тоже принимал таблетки, но убеждал, что в женском обществе может выпить даже несколько стаканов вина. Когда он приходил, разговор сразу оживлялся. Больше всего мы любили потрепаться о девушках и вечеринках. Помимо прочего, Сакимура занимается музыкой. Кажется, он играет на синтезаторе, хотя нам так и не удалось его послушать. Думаю, что по-настоящему он и играть-то не умеет. Не знаю… мне почему-то так кажется.
Ко мне часто обращались посетители сайта и рассказывали о своих проблемах и заботах. Представьте себе, некто пишет, что болен. А на поверку выходит, что никакой болезни нет и в помине. Смешно, не так ли? Уихара пишет, что собирается совершить убийство. Таких преступников, как он, в Сети — легион. Постоянно натыкаешься на сообщения типа: «Я хочу убить такого-то и такого-то». В Сети можно говорить и писать о чем угодно.
Теперь я учу школьников из моего района пользоваться компьютером, как создать свою собственную страничку и тому подобным вещам. Самая распространенная реакция — радость по поводу того, что в Сети можно делать все, что душе угодно. Никто не схватит тебя за руку, никто не узнает, кто ты на самом деле. Причем эту мысль высказывают не только дети, но и их родители, и даже учителя. А я думаю, что, не будь Интернета, и Сакимура, и Сигехара никогда бы не заболели. Сеть прежде всего губит людей рисковых, неспособных к самосовершенствованию. Заболев, такой человек уже никогда не выздоровеет, если не прекратит пользоваться Интернетом. Я, например, помимо успокоительного, постоянно принимаю снотворное и антидепрессанты.
Поначалу Сакимура симпатизировал Уихара. Ему уже доводилось общаться с подобными сочинителями. Однако я заметил ему, что в таком случае наша группа увеличилась бы до четырех человек, а четное число всегда приводит к несчастью. Сакимура хотел познакомиться поближе с этим Уихара и, если окажется, что он умеет играть, организовать с ним ансамбль. Мы с Сигехара не отговаривали его, но и особой радости от этого тоже не испытывали.
Недавно Сакимура позвонил мне. Я терпеть не могу болтать по телефону, хотя нам случалось разговаривать по три-четыре часа. Я не узнал его голоса и несколько раз переспрашивал, с ним ли я разговариваю. О работе я мог беседовать только с Сакимура и Сигехара…
Теперь же я вынужден покинуть их компанию. Я должен уйти, причем немедленно. У меня есть свой путь. Я не хочу работать у кого-то в подчинении. Так говорила мне мать с самого моего детства. Мои знакомые поражаются моей внутренней энергии. Откуда она берется? Кажется, и вы говорили мне о чем-то подобном, не правда ли, г-жа Сакагами? Поэтому-то я и пишу. Это будет доказательством. Я хочу прокричать, прорычать здесь, что я не такой, как Сакимура и Сигехара. И они прекрасно это знают. И только потому, что я не похож на них, я мог с ними работать. По сравнению с остальными они отличные ребята. Между нами было что-то, напоминавшее дружбу, но ведь и дружба имеет свои границы. И если мы увидимся через много-много лет, они узнают меня. Они узнают, потому что я так много для них сделал. Йосико Сакагами тоже должна понимать это… но ей не хватит смелости показать, что мы были знакомы. Йосико Сакагами всего лишь посредственность. Ее ограниченность ясна всем вокруг, и ей уже не превзойти своих границ. Известность сделала ее слепой. Ее популярность неуклонно снижается — таков удел всех посредственностей. Я, хотя и общаюсь с людьми вроде Сакимура или Сигехара, тем не менее не теряю собственного достоинства и продолжаю самосовершенствоваться.