Параллельный мир (СИ) - Страница 22
- Счас пушки ихни в дело вступят, - предрек ход событий Пахом. - Хоть бы Аким Василич вовремя команду дал нам залечь......
Однако команда была дана другая: ускорить шаг. Каре двинулось вперед почти бегом и вдруг оказалось перед довольно глубокой лощиной, окаймляющей высотки, на которых был устроен турецкий лагерь. Тут со стороны лагеря вспухли облака белого дыма и с небольшим опозданием прилетели пушечные громы.
- Ложись! - звучно скомандовал генерал и его тотчас продублировали младшие офицеры. Гренадеры дружно бросились на землю, а с ними не сплоховал и Миша. Тотчас над головами солдат провизжали чугунные ядра, а за каре раздались крики и громкое ржанье лошадей.
- Первый гостинец коникам достался, - посочувствовал Пахом. - Надо бы нам в лощину эту сигануть.....
- Гренадеры! - раздалась новая команда Хастатова. - В лощину повзводно бегом! Укрыться под турецким склоном!
Через полминуты турецкие полевые пушки снова рявкнули, но гренадеров на гребне склона уже не было. В ответ загрохотали русские полковые пушки: калибр их был меньше, но самих пушек было в 3 раза больше. Впрочем, вскоре оказалось, что укрытым за брустверами турецким орудиям наши ядра почти не причиняют вреда. Быстрый разумом Суворов, вероятно, распорядился, и Хастатов вскоре выкрикнул еще одну команду:
- Гренадеры! Строй пирамиды и марш на штурм батареи!
Гренадеры одного отделения Емелиного взвода заученно прильнули к крутому подъему, сцепившись руками, второе отделение полезло им на плечи и составило второй пояс "пирамиды", а третье отделение (и среди них Пахом с Емелей) полезло по спинам и плечам товарищей еще выше, оказавшись чуть ниже кромки откоса.
- Подымите нас! - шопотом велел Пахом. Тотчас в подошвы сапог Миши уперлись чьи-то ладони, и он стал подниматься вверх как на лифте. Вот его голова показалась над обрывом, и он увидел подножье бруствера, отстоящего от обрыва на 2-3 метра, а также лежащих перед бруствером янычар с теми самыми ятаганами. В течение мгновения Миша был в растерянности (а ближайший к нему турок уже вскакивал на ноги!), но тут слева раздался ружейный выстрел (Пахом! - сообразил Ботан) и турок этот упал ничком. Миша вскинул свое ружье и сотворил ответную услугу Пахому, выстрелив в прыгнувшего на него противника. Продолжая проявлять инициативу, он бросил на откос разряженное ружье, выхватил из подмышечной кобуры двуствольник и выстрелами повалил еще двух турок.
Меж тем ловкий Пахом успел вспрыгнуть на кромку обрыва и, подав руку, вдернул на кромку и Емелю. Далее они вдвоем стали отмахиваться штыками от сбегающихся в эту точку обороны янычар, а прочие гренадеры отделения сначала поддерживали их выстрелами, а потом тоже вскарабкались на обрыв и вступили в штыковой бой. Некоторые же, улучив момент, спустили руки вниз и стали вытаскивать по протянутым к ним ружьям солдат второго отделения.
В это время ближайшее к ним орудие вновь выстрелило и откатилось внутрь редута. Пахом взмахнул приглашающе рукой и прыгнул в открывшуюся амбразуру. Миша лихо сиганул за ним и сразу был вынужден применить свой штык, так как на Пахома уже насели два артиллериста: один с банником, другой с саблей (его-то Ботан и ткнул с лета). Мгновенно ужаснувшись тому, что сотворил (из груди турка обильно брызнула кровь!), Миша отскочил в сторону и вовремя: за ним в амбразуру стали врываться прочие гренадеры. В течение минуты артиллерийский расчет был частично перебит, а частично убег. Главным же результатом стало прекращение стрельбы большинства пушек вредной батареи.
Гренадеры Хастатова едва успели выбраться полным составом на обрыв и перезарядить ружья, как со стороны основного лагеря примчалась большая масса спагов (3 или 4 тысячи), привезшая к тому же на крупах своих лошадей около 2-3 тысяч янычар. Спрыгнув наземь, янычары бросились на гренадеров, которые успели все же составить свое каре. После этого спаги и янычары стали волками вгрызаться в фасы и углы каре, "откусывая" по одному-два солдатика то там, то здесь - гренадерам же осталось только плотнее смыкать свои ряды и образовывать валы вокруг каре из крупов подстреленных лошадей и трупов врагов.
Мише досталось стоять в третьей, внутренней линии каре и стрелять, стрелять, стрелять. К тому времени у гренадеров образовался излишек ружей за счет естественной убыли личного состава. Внутри каре скопилось также некоторое количество легкораненых, которых Аким Васильич тотчас занял важнейшим делом: заряжать ружья и подавать их стрелкам на смену. Миша совершенно забыл о своем намерении "убиться" и выцеливал врагов наверняка - но через некоторое время он стал уподабливать турок комарам: сколько ни бей этих кровососов, меньше их как будто не становится. В отличие от русских бойцов.....
Вдруг слева в тыл туркам ударили дружные ружейные залпы, которые были поддержаны картечью. Миша, пользуясь своим высоким ростом, привстал над рядами и увидел подходящее к свалке новое каре, состоящее из солдат в зеленой форме: то были два егерских батальона. Тут Хастатов скомандовал:
- Фронтальные ряды ложись!
И как только гренадеры выполнили эту команду, стоявшие в центре каре полковые пушки тоже ударили картечью! Турки, облепившие каре, частично попадали, частью отпрянули, а гренадеры уже поднялись с земли и услышали долгожданную команду:
- В штыковую атаку марш!
- Ура-а-а! - заорали гренадеры и слитно бросились колоть турок. Этот же маневр проделали егеря и тогда янычары, оказавшись в тисках, дрогнули и бросились бежать к спагам, кружившим уже в некотором отдалении. Спаги приняли их на крупы и помчались прочь, гонимые уже конными карабинерами и австрийскими гусарами. Неожиданно из их собственного лагеря навстречу выскочила лавина казаков и арнаутов. Спаги совершенно растерялись и стали искать укрытия в соседнем лесу, ссаживая там бесполезных янычар. Миша тоже побежал в ту штыковую атаку, но никого больше не убил, а лишь подталкивал беглецов прикладом, а потом и вовсе остановился - обнаружил, что воевать уже не с кем.
Разгоряченные и веселые гренадеры Фанагорийского полка принялись было рассказывать друг другу свои впечатления от боя, но вдруг услышали дивизионных трубачей, выдувавших сигнал "Общий сбор". Хастатов тотчас закричал:
- Гренадеры! К месту сбора бегом марш! Чтоб были первыми там, сукины дети!
И побежал к трубачам, постоянно оглядываясь.
Что поделать, надо бежать. Потрусил вперед Пахом, порысили его товарищи, а Мишу угораздило обронить патронную сумку, и потому он догонял свой взвод галопом.
Когда дивизия наскоро построилась, перед ее фронтом появился на коне пожилой, щуплый, но энергичный офицер с узнаваемым хохолком на непокрытой голове ("Суворов!" прошелестел говорок над рядами) и бодро зачастил:
- Ребятушки! Вы снова доказали туркам, что все как один являетесь чудо-богатырями и развеяли корпус Сойтар-паши по ветру - будто его и не было! Но сделали мы сегодня лишь полдела. Слышите гром орудий, треск ружей и вой к востоку от нас? То основные силы турок атакуют наших союзников, австрийцев. Мы выручили их недавно у Фокшан, выручим, я уверен, и сегодня. Поэтому я прошу: соберите все свои силы и направьте их против новой гурьбы турок. Знайте: эти турки ничем не сильнее тех, что вы побили только что у Тырго-Кукули. Так вперед, детоньки мои, к новой победе!
- Ура-а! - вырвался из солдатских глоток русский военный клич. После чего офицеры стали выстраивать свои части для атаки.
Миша смотрел на солдат с совершенно новым для него чувством. Полчаса назад их остервенело пытались убить и некоторых их товарищей действительно убили или изувечили. Они едва вывернулись из-под чудовищного стресса, начали радоваться жизни и вдруг их обязали вновь идти в объятья смерти. Большая часть Мишиных современников затосковала бы и стала искать пути к уклонению от реально жуткой опасности, а эти молодцы только вновь стали деловиты и подтянуты. И потому в Мишиной душе зародилось восхищение давними предками и гордость за свою нынешнюю принадлежность к этому великолепному сообществу.