Параллель - Страница 2
- Ну что, Жюли, ты снова за свое? Почему ты заставляешь меня переживать? Мне опять пришлось выслушивать эти жалкие оправдания остолопа, что не в состоянии уследить даже за маленькой проказной девчонкой - а ведь отвечает за безопасность всего города! - низкий голос короля отражался от гранитных стен и вместе с табачным дымом расплывался по комнате.
- Я уже не ребенок, папа, - тихо ответила Джулия. В руках у нее был тюльпан, и теперь она медленно, один за другим отрывала лепестки, и те, плавно кружась, опускались к ее ногам, - Мне больше не нужна постоянная опека этих шпионов.
- Они стараются для твоей же безопасности. Ну а раз они не справляются, мне придется их наказать. Жюли, ведь ты не хочешь, чтобы по твоей милости начальнику стражи отрубили голову? Шучу, конечно! Так я совсем без людей останусь. Они ведь не виноваты, что хитростью и дерзостью дочь пошла в отца! - король с довольным видом откинулся на спинку кресла и положил ногу на ногу. - Кстати, дочка, как все-таки ты скрылась от этих ослов?
- Очень просто, папа. Носилки вынесли из дворца пустыми, и охранники бегали за ними по всему городу. А я спокойно вышла из города через главные ворота вместе с каким-то караваном. Вот и все.
- Действительно просто... Постой-ка, а почему носильщики сообщили, что несут пустые носилки? Да я им за это языки отрежу!. .
- Может, потому и не донесли, что языки у них давным-давно отрезаны.
- Да. Придется, видимо, удвоить стражу...
- Но папа! Днем степь совершенно безопасна...
- Откуда тебе знать, девчонка! Сколько раз мы уже говорили об этом, хватит!
Король с отвращением отбросил трубку и откуда-то из камзола достал пачку "Мальборо". Джулия удивлено смотрела, как, щелкнув зажигалкой, он пустил в сторону камина густую струю дыма и взглянул на дочь.
- Даже королевскому терпению приходит конец, - сказал он, - В следующий раз мне придется запретить тебе покидать дворец, а, мне, поверь, этого не хотелось бы.
С такими словами король накрыл своей ладонью руку Джулии и улыбнулся.
- Я понимаю, дочка, что тебе наскучила дворцовая жизнь, но ведь все мы подчиняемся каким-то правилам, даже я, - король вздохнул, - Ну, мне пора, Жюли. Спокойной ночи!
Король резко встал, поцеловал на прощанье Джулию и ушел в сопровождении невесть откуда возникшего гонца. Джулия осталась одна.
Подкрадывалась ночь. а вместе с нею то время, которое Джулия не любила... Нет, этого времени Джулия просто боялась. То ли из-за мертвой тишины засыпающего дворца, то ли из-за странных теней, начинающих бледную пляску на шершавых стенах. Джулия напряженно ждет, и вот они появляются, и к дикому мельтешению красок прибавляются далекие неясные голоса, и от всего этого появляется странное беспокойство, и кружится голова, и хочется бежать, но куда, и спастись можно только во сне, и надо спешить к кровати, своей белой кровати, которая с радостью примет ее в свои объятья, а рядом всегда ждет служанка, которая уложит ее и подключит капельницу, и, тогда можно будет уснуть и укрыться от этой страшной НОЧИ.
- Эй, кто-нибудь! - слабо позвала Джулия, и тут же ее руку сжала холодная уверенная ладонь.
- Все хорошо, девочка, успокойся! Все у нас хорошо, и не надо бояться! Сидя на койке рядом о Юлей, врач поглаживал ее руку и следил за сестрой, которая только что надломила ампулу и теперь наполняя шприц.
- Сегодня что, полнолуние? - тихо спросил врач.
Сестра рассеянно кивнула. Глядя на свет ночника, она отмерила дозу, и струйка лекарства из иглы рассыпалась на сверкающие капли.
- Кого-то надо оставить с ней на ночь, - врач крепче сжал запястье больной.
Почувствовав прикосновение иглы, Юля вздрогнула и что-то прошептала.
- А где тот парень, Рон, кажется, его зовут? Он же всегда приходил в такие дни. Я даже удивлялся: он как будто что чувствует, когда нужен...
Сестра пожала плечами. Затем собрала шприц, ампулы, тампоны, вышла и закрыла дверь.
На смятой больничной постели, обхватив руками колени, сидела Юля. Ее била легкая дрожь, лидо скрывали растрепанные волосы. Рядом, прислонившись к стене, стоял врач. Они молча, смотрели в окно.
Туда, где за решеткой, закрывая звезды, проплывали бесшумные тени Черных всадников...
Рон сделал отчаянное усилие и проснулся. Лежать было неудобно: что-то больно давило между ребер своим острым углом. Рон с трудом вытащил из-под себя плоский прямоугольник. "Что-то" оказалось книгой.
Он сел, огляделся вокруг непонимающим взглядом. Сердце все еще испуганно колотилось, сознание возвращалось медленно. Вот он сидит в центре огромного темного зала. Слева черный шкаф, уходящий в недосягаемую высь. Справа колоссальный диван, наполовину тонущий в темноте. Прямо перед ним, высоко над головой большое окно, в центре которого, разрубленный пополам оконной рамой, висит слепящий шар луны.
Ощущение действительности вернулось внезапно. Рон понял, что сидит на полу своей собственной комнаты. Видно, задремал, а верные спутники сна - кошмары - сбросили его на пол. Рон нашарил в темноте выключатель торшера. Свет больно резанул по глазам, и Рон, неуклюже закрывшись ладонью, встал.
Комната приняла свой нормальный об так, а вещи - привычные размеры. Даже странная луна исчезла, скрывшись за карнизом.
Отодвинув ногой груду валявшихся на полу дискет, плат и прочего электронного хлама, Рон поднял книгу. На яркой обложке готикой выведена гордая надпись : "Мечи Валлона".
Рон не любил фэнтези. Мистика и всякая там рыцарская романтика вызывала у него лишь усталость и раздражение.
Фэнтези любила Юля. Еще до больницы она увлекалась этими романами в ярких обложках, при виде которых Рон удивлялся: как можно отличать друг от друга бесчисленные тома со стандартными названиями? А Юля как будто жила в мире замков, волшебников и благородных рыцарей.
"Ее, конечно, можно понять, - думал Рон, - Когда вокруг тебя пустота, ее надо чем-то заполнять. Уход отца, полное непонимание со стороны матери, скандалы, угрозы уйти из дома... "
Обычная история семнадцатилетней девчонки. Что должно быть дальше? Странные кампании, вино, наркотики? Нет, хуже - книги.
Рон положил книгу на журнальный столик. Осторожно. Словно противопехотную мину. Это еще вопрос, думал Рон, может ли мина так искорежить человека. Его и раньше порой занимало, как устроен механизм сумасшествия. Что служит толчком, бросающим человека по ту сторону разума? И вообще, где та грань, что отделяет "нормального" от безумца?
Рон вспоминал, как ЭТО началось с Юлей, и удивлялся, насколько незаметно и обыденно ОНО надвигалось, и как дико резанул слух диагноз, произнесенный седым психиатром.
Книги. книги... Навязчивая идея. Психоз. Шизофрения. Безумие. Потеря сознания. Реанимация. Койка. Сиделка. И пустой безжизненный взгляд.
Нет, что-то здесь не сходится. Видел он настоящих шизоидов, когда приходил навестить Юлю. Он же разговаривал с ней - ничего не изменилось в их и без того странных отношениях. И никто из тех, кто общался с Юлей не мог заподозрить неладное. И вот что непонятно: Юля сама знает, когда на нее НАДВИГАЕТСЯ. Тогда она зовет сестру и отдает себя в руки врачей. И глядя на нее, не скажешь, что она чувствует себя больной. И то, что действительно может вызвать ужас: она как будто ждет наступления приступа, улыбается и болтает всякие радостные глупости. Вот это ожидание и казалось Рону действительно безумным.
А дальше... Дальше бледность, падение пульса и уколы, уколы... И врач, беспомощно разводящий руками: сами, мол, не понимаем, но все возможное...
Рон выключил свет и лег. Но заснуть, конечно, не удалось. В тяжелые мысли Рона ворвался телефонный звонок.
Рон нехотя поднялся с дивана.
Звонки были частыми и настойчивыми. "Междугородка", - мельком подумал Рон и поднял трубку.