Папа в прокате - Страница 2

Кира несколько секунд изучала его. Затем медленно кивнула.

– Давай попробуем. Но если ты забудешь забрать меня из школы, я напишу об этом в подкасте.

– В подкасте? У тебя есть подкаст?

– Пока нет. Но я планирую начать. Тема: «Жизнь с неподготовленным родителем». Думаю, это будет интересно.

Игорь почувствовал, как предательски дрогнули уголки его губ.

– Знаешь что, Кира? Может, мы с тобой и правда справимся.

– Может быть, – согласилась она. – Но сначала панкейки. А потом ты покажешь мне мою комнату. Надеюсь, там хотя бы нет горы носков?

– С носками не обещаю, – честно признался Игорь, доставая телефон, чтобы сделать заказ.

И впервые за последний час подумал: а может, это и не катастрофа. Может, это просто… очень странное начало чего-то нового.

Или катастрофа. Скорее всего, катастрофа.

Но с панкейками и подкастом.

Игорь Карпов никогда не считал себя импульсивным человеком. Он тщательно продумывал сюжетные линии, выверял каждую шутку в сценариях и даже кофе заказывал по расписанию.

Но сейчас, глядя на девятилетнюю девочку, методично уплетающую третий панкейк, он понимал: вся его жизнь только что превратилась в импровизацию без сценария.

– Значит, ты действительно не знал? – спросила Кира, не поднимая глаз от тарелки.

– О твоем существовании? Нет, – Игорь потер переносицу. – Твоя мама… Альбина и я… это было десять лет назад. Неделя в Праге. Она исчезла на следующий день после того, как я предложил обменяться номерами.

– Романтично, – сухо заметила Кира, откусывая кусочек панкейка. – Мама говорила, что вы «расстались по обоюдному согласию». Видимо, ее версия «обоюдного» отличается от твоей.

– Видимо, да.

Кира задумчиво жевала, разглядывая его.

– Знаешь, что самое странное? Мама всегда говорила, что ты «хороший человек, просто не готовый к серьезным отношениям». Я думала, это определение для «полного придурка», но ты вроде… нормальный. Ну, если не считать того, что ты живешь в хаосе и не умеешь готовить.

– Спасибо, – Игорь не знал, обижаться ему или смеяться. – Это самый странный комплимент в моей жизни.

– Я еще не закончила, – Кира вытерла рот салфеткой с серьезностью взрослого человека. – Мама также сказала, что ты «отвратительно шутишь, когда нервничаешь». И судя по тому, что ты уже трижды попытался пошутить про панкейки, ты очень нервничаешь.

Игорь открыл рот и закрыл его. Она была права. Он действительно пытался разрядить обстановку глупыми шутками. Привычка сценариста – заполнять неловкое молчание диалогами.

– Послушай, Кира, – он наклонился вперед, – давай начистоту. Я понятия не имею, каково это – быть отцом. В последний раз я нес ответственность за живое существо, когда в университете у меня был кактус. Он умер.

– От чего умирает кактус? – недоверчиво спросила Кира.

– Я его… перелил. Или недолил. Точно не помню.

– Отлично, – Кира откинулась на спинку стула. – Значит, мои шансы на выживание примерно пятьдесят на пятьдесят.

– Эй, с кактусами все сложно!

– Кактусы – самые неприхотливые растения на планете.

– Ладно, плохой пример, – признал Игорь. – Но суть в том, что я правда не знаю, что делать. У тебя есть… не знаю… инструкция для самой себя?

Кира фыркнула и потянулась за папкой, что лежала рядом на столе.

– Мама составила список. Здесь все: режим дня, список аллергий – которых, кстати, нет, – мои хобби, контакты школы, расписание кружков…

– Кружков? – перебил ее Игорь. – У тебя есть кружки?

– Рисование по вторникам, английский по четвергам. Мама записала меня на танцы, но я бросила. Это не мое.

– Почему?

– Там нужно улыбаться, – Кира поморщилась. – Постоянно. Это выматывает.

Игорь неожиданно рассмеялся. Впервые за утро – искренне.

– Знаешь, я тебя понимаю. В детстве меня заставляли ходить в хор. Я ненавидел каждую минуту, проведенную там.

– И как ты вышел из этой ситуации?

– Пел так ужасно, что меня попросили «помогать за кулисами».

Кира усмехнулась.

– Неплохая стратегия. Надо запомнить.

Повисла пауза. Игорь смотрел на дочь – на свою дочь – и пытался осознать масштаб происходящего. Еще вчера он планировал провести выходные за ноутбуком, дописывая сценарий. А теперь…

– Слушай, а что с твоими вещами? – спросил он, кивнув на чемодан у дивана. – Там… много?

– Одежда на неделю, учебники, ноутбук, Пушок, – перечислила Кира.

– Кто такой Пушок? Он есть в списке?

Кира вздохнула, словно объясняя очевидное, и открыла чемодан. Оттуда выглянула мордочка хомяка.

– Пушок. Мой хомяк. Маме нельзя было брать его с собой в Сингапур, так что он приехал со мной.

Игорь уставился на хомяка. Хомяк уставился на него в ответ.

– У меня в квартире хомяк, – медленно произнес Игорь. – У меня, человека, который убил кактус, теперь живет хомяк.

– Формально он живет со мной, – поправила Кира. – Ты просто… предоставляешь ему жилплощадь.

– Это меня не особо успокаивает.

– И не должно, – Кира достала из чемодана клетку и поставила ее на стол. – Кстати, Пушка нужно кормить два раза в день. Корм в пакете. И менять воду. А клетку чистить раз в три дня.

– Раз в три дня?!

– Мама оставила инструкцию, – Кира протянула ему листок. – Вот. С картинками.

Игорь взял листок. На нем действительно были картинки. Очень подробные картинки.

– Твоя мама считает меня идиотом?

– Мама считает, что ты… неподготовленный, – дипломатично ответила Кира. – Это не одно и то же.

– Неподготовленный, – пробормотал Игорь. – Это еще мягко сказано.

Он встал и прошелся по кухне. В голове роились мысли, одна хаотичнее другой. Школа. Кружки. Хомяк. Ребенок. Его ребенок!!!

– Ладно, – он остановился и повернулся к Кире. – Давай так. У нас есть… – он посмотрел на часы, – восемь часов до вечера. Мне нужно понять, что делать дальше. А тебе нужно… не знаю… освоиться?

– Звучит неплохо, – согласилась Кира. – Но сначала покажи мне мою комнату. И, пожалуйста, скажи, что там не так страшно, как здесь.

Игорь повел ее по коридору в гостевую комнату. Он редко заходил туда – в основном она служила складом для вещей, которые он не знал, куда деть.

Он открыл дверь. Кира заглянула внутрь и застыла.

– Это… – она помолчала, подбирая слова, – это даже хуже, чем я думала.

Комната действительно выглядела как склад: коробки с книгами, старый велотренажер, на котором висели пиджаки, стопки журналов.

– Я… не ждал гостей, – пробормотал Игорь.

– Очевидно, – Кира прошла внутрь, отодвинув коробку ногой. – Ладно. У нас, говоришь, восемь часов? Давай за четыре часа сделаем из этого что-то пригодное для жизни.

– За четыре часа?

– Ты же сценарист. Наверняка умеешь работать в сжатые сроки, – Кира закатала рукава. – К тому же у меня есть четкое представление о том, как это должно выглядеть. А у тебя есть мышцы, чтобы таскать коробки. Разделение труда.

Игорь не смог сдержать улыбку. Его дочка сообразительна и умна не по годам.

– Ты очень властная для девятилетки. Ты знала об этом?

– Мама говорит, что я «целеустремленная». Но да, властная – это тоже про меня, – Кира оглядела комнату. – Так. Велотренажер – вон. Коробки – в твою комнату или на балкон. Журналы – на помойку, если им больше года.

– Это коллекционные журналы!

– Им больше года?

– Ну… да.

– На помойку, – безжалостно повторила Кира.

Следующие четыре часа Игорь таскал коробки, выносил мусор и пытался понять, как девятилетний ребенок может быть настолько организованным. Кира командовала, как прораб на стройке, при этом умудряясь сортировать свои вещи и устраивая Пушка на подоконнике.

– Стоп, – сказала она, когда Игорь в третий раз попытался поставить коробку не туда. – Ты же сценарист. У тебя должно быть пространственное мышление.

– Я пишу диалоги, а не проектирую интерьеры!