Паника-upgrade. Брат Бога - Страница 1

Капитан Курт Штабб привык к Африке. Он мог воевать в пустыне и в джунглях, в саванне и в буше. В джунглях было хуже всего. Слизняки, ядовитые жабы, змеи и прочая мерзость заползали в каждую щель, в вещмешок, в сапоги, за шиворот. Но Курт Штабб умел воевать и в джунглях. Даже в таких джунглях, где за каждым деревом мог спрятаться черномазый с отравленной стрелой на тетиве. Или с русским автоматом.

Более того, Курт Штабб не только умел воевать сам, но еще мог заставить драться ленивых черномазых макак, которых давали ему в подчинение.

За эти умения капитана ценили и давали ему много денег. Гораздо больше, чем он получал в армии родной Германии.

Не то чтобы капитан Штабб не любил свою родину… Но деньги он любил больше.

А еще больше он любил ту абсолютную власть, которую имел над подчиненными ему чернозадыми. Хотя в этом капитан никогда бы не признался. Даже сам себе.

Полковника Ленарта Реймана Штабб знал уже лет десять. У полковника тоже был изрядный стаж африканских войн. Только, в отличие от Штабба, который уже очень давно воевал за тех, кто больше платит, Рейман сначала воевал за интересы великой державы. Поэтому он и Курт Штабб то и дело оказывались по разные стороны фронта. Когда великая держава приказала долго жить, а маленькая родина Реймана превратилась в самостоятельное пятнышко на карте и объявила Ленарта Реймана «наймитом оккупантов», полковник решил, что пришло время немного поработать на себя. И когда ему понадобился надежный офицер, он предложил капитану Штаббу очень хороший контракт. Остров, на котором нынче протекала служба капитана, был поистине райским местом. Идеальный климат, никаких насекомых, никаких грязных туземцев. Обеспечение – на высшем уровне. Даже черные обезьяны, которые были у него в подчинении, были неплохо обучены. Для обезьян.

Вот только с бабами – беда. Вернее – без баб. Курт дважды обращался к полковнику с просьбой решить вопрос, но – безрезультатно. Чертов работодатель отказался завезти на остров девок. Сказал, что за те деньги, что он платит, можно полгодика и собственными ладошками обойтись.

Обезьяна – она и есть обезьяна.

Курт Штабб в сердцах смял в кулаке пустую банку из-под пива и метнул ее в корзинку для бумаг.

«Пойти проверить посты, – подумал он. – И заодно отлить».

Сегодня в карауле была рота капитана Мубарика, но Курт Штабб считал себя ответственным за все, что происходит на острове. Он ведь второй по старшинству офицер в гарнизоне.

Ночь, как всегда, была великолепна. Свежайший морской воздух, приятное тепло… Капитан потянулся, хрустнув суставами, и направился в воротам.

Там было все в порядке.

А вот как обстоят дела на наружных постах?

Не то чтобы Штабб опасался, что кто-то может тайком пробраться на остров… Системы наблюдения тут такие, что со стороны моря даже летучая рыбка не проскочит. Но порядок должен быть.

Так и есть. Часовой, которому было положено бдить, широко раскрыв глаза и растопырив уши, бубнил какую-то свою обезьянью песню и, разумеется, прохлопал подобравшегося к нему сзади капитана.

– Как дела, приятель? – гаркнул Курт Штабб, с размаху хлопнув часового по плечу.

И с удовольствием хрюкнул, увидев, как дернулся черномазый.

– Ну, ну! – заржал он, отводя в сторону направленный на него ствол. – Раньше надо было шевелиться, Чап!

«Если это лучшие головорезы нашего фюрера, не быть ему президентом!» – подумал Штабб, глядя, как часовой тщетно пытается унять дрожь.

– А, это вы, капитан, сэр… – Английский часового был таким же скверным, как и у самого Штабба. Но друг друга они понимали.

– А кого ты ждал, Чап? Кинг-Конга?

– Не нужно шутить так, капитан, сэр! – попросил африканец. – У этого острова дурная слава! Здешним духам может очень не понравиться такая шутка, сэр!

– А мне не нравится, Чап, что ты – разиня! – рявкнул Штабб. – Будь ты моим человеком – спустил бы с тебя шкуру! Сам! Но ты – не мой человек, – добавил он потише. – Так что шкуру с тебя спустит господин полковник.

Страх часового перешел в ужас. Штабб именно этого и добивался. Черномазые должны бояться белых командиров больше, чем своих дурацких суеверий. И намного больше, чем других черномазых. Штабб оч-чень хорошо знал, что нужно делать, если не хочешь оказаться мясом в туземной похлебке!

– Не говорите полковнику, капитан, сэр! Пожалуйста! – Голос солдата стал тонким и дрожащим. – Я не слышал вас! Я не ждал, что кто-то придет со стороны базы!

– Ты лопухнулся! – жестко произнес Штабб. – А лопухнулся потому, что болтал, вместо того чтобы слушать, потому что больше думал о своих сраных духах, чем о парне, который подползет к тебе сзади, чтобы перерезать горло! Тебе, а потом – всем нам! Не спорить!!! – гаркнул он, заметив, что африканец собирается что-то сказать. – Ты – ублюдок! Из-за тебя твоего господина могли зарезать, как свинью! Ты понял?!

– Да, сэр!

Лицо часового стало серым.

– Если твой большой черный вождь узнает, как ты его охраняешь, он заставит тебя сожрать твой собственный член!

– Да, сэр!!!

– Вот так, Чап, – проворчал Курт Штабб, смягчаясь. – Надеюсь, ты все понял и будешь теперь держать настороже свои большие черные уши?

– Да, капитан, сэр!!!

По выкаченным глазам часового видно было, что ему пришлось пережить. Он не верил своему счастью: гнев белого прошел!

– Хорошо, Чап! Работай.

Курт хлопнул часового по широкой спине и ухмыльнулся.

Ответить на его улыбку солдат не рискнул.

– Я еще проверю тебя! – пообещал Штабб.

И, выйдя из освещенной прожектором полосы, нырнул в заросли. По правде говоря, Штабб нисколько не сомневался, что часовой остался таким же разиней и болваном, как до их разговора.

– Духи, – пробормотал он с презрением. – Духи…

Тропа, расчищенная три дня назад, вела к лагуне.

Спустя десять минут залитая лунным светом водная поверхность мелькнула в просвете между деревьями.

Курт вышел из зарослей и поглядел сверху на ровную, как ртутное зеркало, гладь залива.

– Недурно повозиться с девчушкой в этой парной водичке! – сказал он сам себе.

И, расстегнув ширинку, помочился с края обрыва на песок внизу. Застегнул молнию, постоял еще пару минут, размышляя: не выкупаться ли? Конечно, к этой части берега акулы не подходят. Камни мешают. Но кроме акул в этих южных водах до хрена всякой сраной сволочи!

«Нет! – решил наконец Штабб. – Лучше приму душ!»

И повернулся спиной к обрыву.

Рука его выхватила пистолет раньше, чем он осознал, что увидели его глаза.

Шагах в двадцати, сразу же за полосой кустарника, растущего на едва прикрытых почвой камнях, Штабб увидел белую человеческую фигуру.

К счастью, человек не двигался и обе руки его были на виду. Поэтому палец капитана, уже выбравший слабину спускового крючка, остановился.

– Вот срань! – пробормотал Курт Штабб, приглядевшись, и опустил пистолет. – Я же тебя чуть не ухлопал, красотка!

Пистолет отправился обратно в кобуру, тонкие губы Штабба растянулись по-волчьи: капитан улыбнулся. И шагнул вперед.

– Так значит вот что было в этом ящике, который вчера приволок на остров Али, – пробормотал он по-немецки. – Так я и знал, что наш черномазый фюрер не захочет долго обходиться без сладенького.

Он сделал еще один шаг. Между ним и девушкой оставалось шагов двадцать. И еще – взъерошенный шар куста, закрывавший красотку до пупка. Но выше пупка на ней не было даже намека на одежду.