Памятный день (СИ) - Страница 34

— Ну ей же не пять лет. И мозги, вроде, имеются. Думаешь, она не знает, как пользоваться ножом?

— Это не трафареты, Тори! Это профессиональные ножи нашего повара. Ими бриться можно, настолько острые. Тодд специально поставил их повыше и подальше, но не спасло. Я понимаю, что они всего лишь дети, а не идиоты. Но у меня возникают сомнения в их умственных способностях. Как только Оля с ними одна справлялась?

— Разве она прямо сейчас не одна?

— Я наняла няню для Павлуся. Пусть привыкает отлипать от мамы.

— И что на это сказала сама мама Павлуся? — Тори скептично подняла брови

— У нее не было выбора. Она сейчас с детьми в школу часто мотается. Такое чувство, что они сами в радиусе километра заблудятся.

Блондинка немного помолчала, с прищуром рассматривая подругу.

— Кстати, как там Кнопка и Аск? — нахмурилась она.

На что Леля снова уткнулась в планшет.

— Угу. Ясно. Ладно, не буду пилить. Но предупреждаю: потеряешь ты детей, если продолжишь их игнорировать, — блондинка решительно встала и направилась на выход.

— А что мне делать!? — внезапно сорвалась Леля и бросила планшет на стол. — Сандра сама не желает меня видеть.

Терпеливо вздохнув, Тори вернулась и снова уселась напротив подруги.

— Лель, ей всего двенадцать, даже не шестнадцать. Я не понимаю твоей проблемы. Можно легко позвонить, встретиться где-то, погулять вместе. В ее случае — посидеть. Сходите в кино. Или еще лучше: у нас постоянно проводятся экскурсии для школьников и студентов. Покажи ей студии и отделы поинтереснее. Или, чем бес не шутит, свози ее на полигон и съемочные площадки. Мы туда даже экскурсантов не водим.

— Она не согласится, — тихо заметила женщина.

— А ты предлагала?

— Нет, я ее знаю.

— Ты хотя бы звонила ей после Дня Памяти? — севшим голосом спросила блондинка.

— Нет, — еще тише ответила Леля.

— Вот как. Ты меня, конечно, прости, но твоя дочь второй год растет без мамы и папы. И виноваты в этом вы с Улем, а не опекунский отдел! — Тори не на шутку разозлилась. — Моя собственная мать была не такой безалаберной, как ты!

Леля успела забыть, каково быть отруганной, поэтому сперва впала в ступор от поведения подруги, тем более что довести ту было крайне трудно.

— Правильно, что тебя лишили опекунского права. С подобным-то отношением. Не знаешь, жива ли собственная дочь и в каком она состоянии. И даже не желаешь узнать!

От такого напора со стороны близкого человека азиатка опустила блестящие глаза и поджала губы. Что самое обидное, возразить на это ей было нечем.

— Не представляю, что чувствует Сандра, — вздохнула Тори. Она относительно успокоилась, но все еще была полна эмоций. — Вы сейчас живете с Олей и ее мелкими. Понимаешь? Не с ней, а с чужими детьми. После всего, что с ней произошло, родная мать… Ох, прости.

Блондинка наконец заметила, что Леля откровенно ревет, и полезла к той обниматься.

— Все в твоих собственных руках. Никто за тебя не решит проблему. На Улима не надейся, ему сейчас не лучше тебя.

— Ты у него уже была? — всхлипнула азиатка.

— Еще нет. Разве ты не видишь в каком состоянии собственный муж?

— Ы-ы-ы…

— Да что ты, как дите малое? — пробормотала Тори, но поглаживать по спине не перестала.

Блондинка успела пожалеть, что раньше не догадалась устроить подруге подобный вынос мозга. Глядишь, все не закончилось бы так плачевно.

— Давай мы сейчас отложим вот эту гадость, — она отодвинула пальчиком рабочий планшет. — И пойдем умоемся. Потом зайдем к Улиму и побеседуем с ним. Ну, как тебе план?

Улим оказался менее общительным и попытался сбежать в серверную. На что Тори вдогонку разразилась уничижительной бранью. Она прекрасно знала, что там мужчине делать было нечего.

— Ссыкло! — крикнула та на лестничном пролете в качестве последнего аргумента.

Только после этого Раш вернулся, испепеляя подругу яростным взглядом.

— Не лезь не в свое дело, — процедил он сквозь зубы.

— Угу. Нужно было дождаться, пока тебя опять не хватит нервный срыв, — саркастично бросила блондинка.

— Может, не будем обсуждать это на лестнице? — робко влезла Леля.

*

— Если тебе нечего делать, то хотя бы не отвлекай от работы других, — ворчал мужчина в своем кабинете.

— О-о! Интересно, откуда ты набрал столько неотложных дел? — Тори включила сарказм на максимум. — Не у моих ли подчиненных спер? Или, как всегда, за своих все делаешь? Может, еще нос им подотрешь?

— При чем здесь твой отдел?

— А при том, что ты должен развивать систему, а не шароебиться со статистикой запросов напрямую. Для этого у меня сидит большая команда аналитиков. Заметь, у меня, а не у тебя. Ваша с Лелей работа — задавать направление развития. Вы ведущие, а не рядовые работники. Какого беса вы оба роетесь в поточных запросах?

— Это все претензии? Из-за такого пустяка ты пришла иметь мне мозг? — фыркнул он.

— Не из-за пустяка, а из-за ваших детей.

Улим фыркнул и привычно присел на край стола, скрещивая на груди руки.

— Шикарный из тебя советчик в этом деле, — заметил он. — Я погляжу, ты уже ораву счастливых детишек воспитала.

Тори возмущенно осеклась и хлопнула ртом. После чего без единого слова вышла из кабинета.

— Ты умом тронулся? — прошептала Леля и поспешила догнать блондинку.

О бесплодии подруги, а также бесчисленных попытках хоть как-то зачать ребенка друзья говорили редко.

Улим и сам понял, что перегнул палку.

*

После коротких раздумий он направился в кабинет Соженицкой с извинениями. Где получил в лоб эмоциональным монологом, финалом которого стало:

— В последнее время вы оба стали невыносимы. Не представляю, как вас только терпит Ольха с детьми. И совершенно не удивляюсь, что Аск с Сандрой от вас сбежали. Мне жаль вашу дочь. Жаль! Понимаете? Ладно, если бы вы вели себя по-скотски с посторонними или подчиненными, но нет! — она резко замолчала и устало оперлась о стол. — Да, у меня нет детей. Опекунский отдел не разрешает усыновление из-за отсутствия постоянного партнера, а под боком друзья, которые совсем не ценят то, что у них есть. Я вам помочь хочу. Разве не видите?

Леля расстроенно обняла подругу.

— Прости, — покаянно вздохнул Улим.

— Да зачем мне твои извинения? Я вас обоих как облупленных знаю и могу послать в случае чего. А знаете кто не может?

— Уже научилась, не переживай, — махнул рукой мужчина и поджал губы.

— Как там твой мальчик? — тактично спросила Леля.

— Хочешь перевести на меня стрелки?

— Нет, — смутилась та. — Просто вы с ним, вроде, почти сошлись.

Тори не выдержала, выворачиваясь из объятий подруги:

— Знаете что? Идите вы… Не на хер, нет. Я знаю, тебя это не пугает, — адресовала она лично Улиму. — К психологу своему идите. Кто там у вас?

— Калашникова, — процедил сквозь зубы мужчина.

— Вот к ней и идите. Что говорить, я за вас придумывать не буду. Просите, умоляйте, требуйте свести вас с детьми. Но до тех пор, пока не уладите конфликт, я с вами общаюсь только по делу и только через секретаря. Нет у вас больше дорогой подружки Тори. Вы оскорбили меня до глубины души! Пошли вон!

Она вытолкала чету Рашей из собственного кабинета. Оба настолько опешили от последних слов, что не нашлись с ответом. Вроде, сказано было в типичной для блондинки несерьезной манере, но смысл заставлял задуматься.

*

— Что будем делать? — спросила Леля у хмурого супруга в его кабинете.

Тот уже пятую минуту пялился в экран комма.

— Может, позвонишь Сандре? — предложила она.

— Давай ты?

— Уль, вы с ней лучше общаетесь.

— Нет, это не так, — упрямо мотнул тот головой.

Женщина одарила мужа скептичным взглядом:

— При том, что ору на нее обычно я? Кому ты лапшу на уши вешаешь?