Память любви - Страница 9

– И как давно ты оставил своих отпрысков в Ситроле? – осведомилась она, боясь услышать правду.

Ллуэлин виновато покраснел.

– Десять лет назад, – признался он.

– Десять лет и семь лунных циклов, – неожиданно поправила девушка, наградив отца уничтожающим взглядом.

– Почему вдруг решил привезти ее сюда? – допытывалась аббатиса.

– Я провел лето в Шрусбери, добиваясь заключения договора с английским королем Генрихом. Мой союзник де Монфор мертв, а Эдуард, старший сын Генриха, – человек жестокий и неуступчивый. Соглашение было подписано в Монтгомери в конце октября. Ты знаешь обычаи, Гуин. Я предложил англичанину обвенчать свою дочь с одним из его лордов.

– Но, приехав за ней, ты обнаружил то, чего совсем не ожидал, верно, Ллуэлин? – усмехнулась аббатиса и шагнула к племяннице. – Как тебя зовут, дитя, и что ты сделала со своими волосами? Кстати, сколько тебе лет?

– Я Ронуин, дочь Ллуэлина, и мне нравится, когда волосы коротко острижены.

– Первого апреля ей исполнилось пятнадцать, – добавил ап-Граффид.

– Кто ее воспитывал?

– Морган ап-Оуэн, начальник гарнизона в Ситроле, – пробормотал принц.

– Неужели в крепости не было ни одной женщины?! – ахнула потрясенная аббатиса.

– Женщинам там не место, – покачал головой Ллуэлин.

– Верно, но ты бросил там дочь! Клянусь, никогда не видела человека, более безмозглого и беспечного, чем ты! Не пойму, как тебе удалось стать принцем при таких способностях! – гневно воскликнула Гуинллиан. – Неужели не мог сразу привезти девочку ко мне? И чего теперь ожидаешь?

Каких чудес?

– Ситрол ближе всего находился от дома их матери, а оттуда до аббатства почти три дня пути. У меня не было времени.

– А приказать Моргану, чтобы доставил детей сюда, ума не хватило?

– Она не годится в жены ни одному мужчине, – с отчаянием признался Ллуэлин.

– Значит, успела стать шлюхой? – взорвалась аббатиса.

– Никогда не была ею и не буду, – отрезала Ронуин.

– Нет, сестра, вовсе нет! Беда в том, что она совершенно невоспитанна. И донельзя невежественна. Морган и его люди по-своему любили и оберегали детей, но смогли научить только тому, что сами знали. Моя дочь стала настоящим воином и готова в любую минуту отправиться в битву. Целыми днями она возится с лошадьми и оружием. Словом, мой достойный преемник. В отличие от нее мой сын предпочитает сочинять песни и баллады и годится либо в священники, либо в барды.

Воин из него никудышный. Но ты должна наставить Ронуин в женских добродетелях, превратить из парнишки в девушку. Как я могу отдать ее мужчине, если она даже не знает, что такое брак, и говорит только на нашем языке, не зная ни слова по-норманнски? Ронуин не умеет носить женские наряды, много лет не надевала юбку. Она считается христианкой, сестра, но понятия не имеет о религии и вере. Говорит «лунные циклы», а не «месяцы», и я даже не знаю, начались ли у нее женские недомогания. Помоги, Гуинллиан, хоть немного приручить ее… облагородить, чтобы через месяц я со спокойной душой увез ее к Эдварду де Боло в Хейвн-Касл.

Аббатиса громко расхохоталась:

– Всего месяц? Ты спятил, Ллуэлин! Что можно сделать за месяц с этой оборванной, лохматой, злобной кошкой? Постараюсь, разумеется, но если она откажется повиноваться, значит, тебе не повезло, братец. Как мог ты обещать кому-то дочь, которую не видел десять лет? О чем ты только думал?

– Но как же теперь быть, Гуин? – промямлил Ллуэлин, растерянно ероша темные волосы.

– Ты поняла, о чем идет речь, дитя мое? – обратилась аббатиса к Ронуин.

– Да, господин объяснил, что брак – это нерушимый и крепкий союз между мужчиной и женщиной. Это дело чести, и мой долг по отношению к принцу – выполнить все принятые им обязательства. Я сделаю все, чтобы не опозорить наш род, – сказала девушка.

– Что ж, – заметила аббатиса, – пусть она не слишком образованна, зато умна. Ронуин, ты хочешь выйти замуж за Эдварда де Боло?

– Разве у меня есть выбор?

– Боюсь, нет, – покачала головой почтенная дама.

– Тогда я согласна, – холодно заверила Ронуин.

– Тебе многому придется учиться.

– В таком случае возьмите на себя труд научить меня, – бросила девушка.

Аббатиса обернулась к брату:

– Передай Эдварду де Боло, что твоя дочь воспитывается в Аббатстве милосердия и покинет эти стены в начале апреля. В Хейвн-Касл будет отправлен гонец с извещением о ее приезде, но она прибудет туда в середине месяца. И не забудь упомянуть, что сам привезешь дочь. Вряд ли твой будущий зять станет противиться такому порядку дел. Ему и самому наверняка нужно многое уладить до появления невесты, – предположила аббатиса и с мрачной улыбкой добавила:

– Но помни, братец, тебе это дорого обойдется.

– Знаю, – буркнул тот.

– Я составлю список всех требований, и ты беспрекословно выполнишь каждое.

– Все что пожелаешь, Гуин, – пообещал он.

Аббатиса вновь повернулась к племяннице:

– Вот твой первый урок, дитя. Ты должна обращаться ко мне «госпожа аббатиса»и никак иначе. Тебе ясно, Ронуин?

– Да, госпожа аббатиса.

– Превосходно, – улыбнулась монахиня.

Ронуин решила, что тетка ей нравится хотя бы потому, что понимает племянницу, как никто до этого.

Аббатиса взяла со столика колокольчик и позвонила. Почти немедленно в комнате возникла еще одна женщина в темном одеянии.

– Что угодно, госпожа аббатиса?

– Сестра Кэтрин, это моя племянница. Поживет с нами несколько месяцев, готовясь к браку с лордом Торли. Невинная душа, она росла в уединении и воспитывалась шайкой язычников. Отведите ей келью в странноприимном доме.

Ронуин, ты останешься там, пока я не пошлю за тобой. Попрощайся с отцом, дитя мое.

– Господин мой, – учтиво поклонилась Ронуин.

– Я вернусь за тобой весной, – пообещал Ллуэлин.

– Неужели? – лукаво засмеялась девушка. – Мне только остается на это надеяться.

Увидев, как побагровело лицо брата, аббатиса едва сдержала улыбку.

– Это совсем другое дело, – процедил он. – Вопрос чести!

Ронуин слегка наклонила голову, прежде чем последовать за сестрой Кэтрин.

– У нее твой нрав, – весело констатировала Гуинллиан.

– Посмотрим, будешь ли ты так же веселиться, когда познакомишься с ней поближе, – парировал он. – А теперь пиши свой проклятый список, сестрица.

– По здравом размышлении я поняла, что в этом нет необходимости. Сейчас перечислю, что именно мне требуется, – и никаких возражений. Оплатишь расходы на обучение дочери. Наш монастырь небогат, поэтому немедленно отправишься в Херефорд и накупишь дорогих тканей, чтобы сшить твоей дочери подобающую одежду. Отвезешь туда же мерку с ее ноги и закажешь красивые башмачки. Выберешь накидки, вуали, перчатки, драгоценный пояс и украшения. Она твое дитя, Ллуэлин, а если ты принц, значит, Ронуин – знатнейшая леди Уэльса. Когда будешь в Херефорде, зайди в монастырь Святой Марии, на восточной окраине города. Мне сказали, он совсем маленький и нищий, но владеет мощами, которые я хотела бы видеть у себя в аббатстве. Обрезок ногтя самого Святого Катберта, в золотом, усыпанном драгоценными камнями реликварии, стоит на алтаре в их часовне. Заплати, сколько попросят, но привези мне это, Ллуэлин!

– Хочешь, чтобы я отправился в Англию и торговался с монахинями за мощи?! До или после того, как я приобрету ткани, безделушки и другие тряпки для дочери?! – рявкнул Ллуэлин. – Назови цену, Гуинллиан, и я не стану возражать, но сам никуда не поеду. У меня полно других дел! Кто будет сохранять мир в этой стране?

– Никакого мира тебе не видать, братец, если не выдашь дочь за англичанина, а в таком виде ее нельзя показывать людям. От нее попросту откажутся и заявят, что ты оскорбил и обманул короля. Не настолько мы здесь удалены от мира, чтобы не знать, каким опасным врагом может стать принц Эдуард. Я предупреждала, что не потерплю пререканий. Ронуин может остаться здесь, пока ты не привезешь требуемое, о принц Уэльса! Когда вернешься, мы начнем ее обучение, но ни минутой раньше. – Гордо выпрямившись во весь свой рост, она строго воззрилась на брата. – Чем дольше ты будешь тянуть, тем меньше времени останется мне для превращения упрямого барана в нежную овечку.