Память любви - Страница 5

Последующие годы ознаменовались серией договоров, укрепивших мир между Англией и Уэльсом. Английский король Генрих III отчаянно боролся за власть с одним из своих знатнейших дворян – Симоном де Монфором, графом Лестером, бывшим к тому же его шурином. У де Монфора нашлось немало сторонников, потому что Генрих считался слабым монархом. Встретив бешеное сопротивление в битве при Оксфорде, король неохотно подписал хартию, ограничивающую его власть. Три года спустя он объявил хартию незаконной, поскольку подпись будто бы была вырвана у него силой. В этот момент разразилась Война баронов, и де Монфор окончательно взял верх над королем. Именно тогда и собрался первый парламент, состоявший из лордов, епископов, рыцарей и представителей от городов и университетов.

Следующим шагом де Монфора по обеспечению мира на западе было официальное признание Ллуэлина ап-Граффида принцем Уэльса и повелителем всей валлийской знати.

Теперь он стал вассалом Англии и получил у себя в стране неограниченную власть. Однако вскоре после этого принц Эдуард, старший сын короля, разгромил де Монфора. Это никак не отразилось на положении Уэльса. Англии было на руку какое-то время поддерживать автономию этой области.

Не стоило забывать о воинственных шотландцах и притязаниях Франции, завладевшей почти всеми французскими территориями, ранее принадлежавшими Англии. Генрих предложил Ллуэлину подписать очередной мирный договор.

В Ситрол, изолированный от остального мира, новости просачивались далеко не сразу, да и то если сюда забредал очередной путник в поисках убежища. Ронуин, втайне сгоравшая от любопытства, делала вид, что ей все безразлично. Она по-прежнему не питала особой любви к отцу, помня, что тот спас их случайно, по воле судьбы. Привезя их в крепость, он просто исполнил свой долг, ибо воины Ситрола сумели вбить в голову Ронуин, дочери Ллуэлина, один жестокий урок: первейшая обязанность человека – перед семьей и родиной. Если отец обратится к ней с просьбой, Ронуин выполнит все, что от нее зависит, несмотря на неприязнь к нему. Ап-Граффиду она обязана появлением на свет. Он – ее повелитель, она – его подданная. Правда, весьма сомнительно, чтобы он потребовал от дочери исполнения долга.

Ллуэлин так и не женился, хотя годы неумолимо бежали.

Ходили слухи о его обручении с дочерью Симона де Монфора. Но разве такая благородная леди, состоявшая в родстве с королями Англии, Франции и императором Священной Римской империи, обратит внимание на простого валлийского принца? К тому же дама сейчас жила во Франции, так что оставалось лишь гадать, что выйдет из планов ап-Граффида.

Ронуин уже исполнилось пятнадцать, и Морган ап-Оуэн забеспокоился. Пусть она одевается мальчиком, но маленькие грудки явственно выделяются под туникой. Если не считать этого отличия, в ней нет ничего женственного. Так же задириста и груба, как любой молодой петушок в Ситроле, волосы коротко острижены. Зато скачет и дерется она лучше многих в Ситроле, включая собственного брата.

С девчонкой справляться было куда легче, но теперь парни начали похотливо поглядывать на нее. Дважды за последний месяц они пытались зажать ее в укромном уголке. Пока один из ухажеров отделался треснувшими ребрами, а другой – сломанным носом, но пройдет совсем немного времени, и Ронуин осознает, что она очень хорошенькая девушка.

И тут в Ситроле неожиданно появился ап-Граффид.

На этот раз его сопровождал отряд из двадцати воинов.

Стражники на стенах, заметив вновь прибывших, сообщили Моргану, что сам принц решил посетить крепость. Привратники спешно подняли решетку и распахнули ворота.

– Господин мой, как мы рады вас видеть! – поклонился Морган, выступив вперед. – Что нового в стране?

– Я подписал договор с королем Генрихом, так что войны пока не будет, – сообщил Ллуэлин. – А где мои дети?

Прежде чем Морган успел открыть рот, из толпы встречающих вышел От с Глинном.

– Это ваш сын, мой принц.

Ап-Граффид оглядел паренька и остался доволен. Глинн выглядел сильным и здоровым. Такой же высокий и темноволосый, как отец, он, однако, был довольно худым, и ап-Граффид сделал Моргану замечание по этому поводу.

– Мальчишки в его возрасте всегда немного нескладны, мой принц, – пояснил тот. – Он растет и ест за троих.

Морган улыбнулся Глинну, и тот лукаво подмигнул ему.

– Сколько тебе лет, парень? – осведомился отец.

– Тринадцать, па.

– Тебе хорошо живется в Ситроле?

– Да, па! – восторженно выпалил юнец.

– Прекрасно, – кивнул Ллуэлин. – А моя дочь?

– Она охотится, мой принц.

– Значит, ее научили скакать верхом? – обрадовался принц. – Превосходно!

– Ронуин – лучшая наездница и лучший воин в Ситроле! – воскликнул Глинн. – Все это подтвердят, па!

– Воин? Даже так? – усмехнулся ап-Граффид, удивленный наивностью мальчика. Что может знать тринадцатилетний парнишка об окружающем мире? Стоило бы подумать о его будущем, но сейчас главное – устроить судьбу дочери.

– Да, па, – продолжал Глинн, видя, что Морган растерянно молчит. – Ронуин прекрасно управляется с мечом, кинжалом, копьем и булавой. А какая она лучница! Всегда попадает в цель! Никто не приносит столько охотничьих трофеев!

Мальчик, очевидно, гордился сестрой и хотел представить ее отцу в лучшем свете. Ап-Граффид приподнял брови:

– Это ты обучил мою дочь владеть оружием, Морган?

– Лучше было показать ей приемы, чем ожидать» что она покалечит кого-то. Кроме того, у нее свои доспехи и щит. Мы посчитали, что так будет правильно.

– А больше ее ничему не учили?

– Это все, что было в наших силах, – признался Морган.

– А как насчет моего сына? Ты и его обучал? Почему он не считается столь же искусным воином?

– Я не люблю оружие, па, – вмешался Глинн. – Конечно, если придется, смогу действовать мечом, и наездник я неплохой, но я не выношу вида крови.

– – Иисусе! – взорвался ап-Граффид, испепеляя взглядом несчастного мальчика. – Что же тебе по нраву, Глинн ап-Ллуэлин?

– Я… я люблю стихи, волшебные сказки и истории про героев, – прошептал Глинн.

Отец сурово нахмурился. Неужели он не любит слушать интересные истории?

– У парня задатки прекрасного барда, – вступился Морган. – Наш повар Гвилим обучил его игре на лютне и всему, что знает сам. Сегодня увидите, какого чудесного сказителя вы дали миру, господин мой!

– Девушка-воин и парень, распевающий стишки! Иисусе! – Ап-Граффид с беспомощным видом осмотрелся по сторонам. – Ну и катавасия!

За спиной послышался стук копыт, и в ворота въехала группа охотников.

– Хей! Кузен Морган! – выкрикнул предводитель. – Мы привезли на ужин молоденького оленя!

Подъехав к Моргану, он бросил добычу к его ногам.

– Ронуин?! – ахнул принц, не зная, плакать или радоваться при виде юного сорванца, застывшего при звуке своего имени. В зеленых глазах что-то блеснуло.

– Кровь Христова, парни! Да это мой высокочтимый родитель! Сам принц решил навестить нас! – Соскользнув с седла, Ронуин с издевательским поклоном добавила:

– Господин мой, я к вашим услугам.

Ап-Граффид пристально всмотрелся в дочь. Ничего не скажешь, история! Только груди выдавали ее пол, в остальном она ничем не отличалась от любого воина. Волосы грязные и коротко острижены. И вся она чумазая, как поросенок.

Почему он надеялся, что она станет похожа на мать, хрупкую, изящную, нежную Валу?!

– Дьявол! – выругался он, в бешенстве оборачиваясь к Моргану ап-Оуэну. – Значит, так ты воспитал мою дочь?

Сделал из нее самого закаленного солдата в Ситроле? Что это тебе взбрело в голову, Морган?

Но вспышка не произвела ни малейшего впечатления на ап-Оуэна.

– А чего ты ожидал, Ллуэлин? Десять лет назад ты бросил на мое попечение пятилетнюю девочку и трехлетнего малыша и с тех пор ни разу не приезжал, чтобы узнать, живы ли они. Я сделал все, что мог. Их кормили, одевали и любили! Именно любили: не родной отец, а грубые солдаты заботились о них как могли! И объясняли, что такое честь и долг по отношению к родителям и отчизне. Чего тебе еще?