Палитра его пороков (СИ) - Страница 7

Мы останавливаемся у одного из итальянских ресторанов. Мимо него я каждый день хожу к метро, но внутри ни разу не была. Не сказать, что ресторан шикарный, просто я уже давно отвыкла от таких развлечений.

— Слушайте, — делаю последнюю попытку отбиться, — тут рядом мой дом, спасибо, что подвезли…

Он как танк. Закрывает машину, идет к пассажирской двери и вытаскивает меня наружу. Интересно, а если нас заметит полиция, его заберут в отделение за похищение?

"Ага, похищение через ресторан", — мысленно смеюсь сама над собой.

Внутри довольно уютно. Мне кажется, так и должен выглядеть типичный итальянский ресторанчик, стилизованный под узкую улочку в каком-нибудь Риме или небольшом курортном городке.

Мы садимся за дальний столик, Сергей делает жест рукой для официанта и он тотчас подходит.

— Девушке что-нибудь побыстрее. Мне американо.

— Карбонару желаете?

— Д-да, спасибо, — нервно киваю.

И против воли сглатываю слюну, потому что до жути люблю макароны. И сейчас снова отключусь от голода. Даже если он меня отпустит домой, я, может, и не дойду до дома. Хотя куда денусь?

— Меня действительно ждет ребенок…

— Значит, будешь есть быстро.

— Зачем вы со мной играете? Это что, весело? У вас нет дел вечером в воскресенье?

Сергей молчит. Приносят кофе, мне со взбитыми сливками и молоком, а ему обычный черный. Я едва удерживаюсь, чтобы не поморщится, видя, как он делает большой глоток прямо так, без сахара. Да еще и горячий, аж пар над кружкой. Терминатор он, что ли?

— Не хочешь спросить, что там с ним?

Вопрос застает врасплох. Я замираю, сжимаю чашку крепче, чтобы не опрокинуть из дрожащих рук. Конечно, я прекрасно понимаю, о ком он.

— Нет. Не хочу.

— Не интересно?

— Мы расстались.

— Сразу?

— Да.

— Почему?

— Сами не догадываетесь? Такое не прощают.

— Ну так трахнул-то тебя я. В его глазах. Или ты развеяла его убеждение?

Я чувствую, как заливаюсь краской и жалостью к самой себе.

— Мне не хочется об этом говорить.

— А мне интересно.

— И что, я должна делать все, чтобы вы не скучали?

— Полчаса от тебя не убудет. Так расскажи мне, Евгения Липаева, почему же вы расстались? Неужели ты из тех девушек, которые убеждены, что мужик должен умереть, но не сдаться перед лицом опасности?

А теперь я злюсь, потому что он или издевается или ничерта не понимает!

— Дело не в том, что кто-то должен умереть. Дело в том, как он себя ведет перед этим лицом.

— Отделаться малой кровью — самое разумное решение.

— Для него да.

— Ты тоже, вроде, не особо пострадала.

— Исключительно потому что вы любите мучить добычу прежде, чем сожрать.

Приносят огромную тарелку нереально пахнущих макарон в сливочном соусе. И это не порошковая смесь, залитая молоком. Это действительно ароматный нежный соус. Ломтики бекона золотистые, как из рекламы. И в довершении небольшая мисочка с тертым пармезаном.

— Ну, добыча, — хмыкает Сергей, — мучайся.

Все равно он не отстанет, поэтому я сдаюсь и ем. Стараюсь, конечно, делать это равнодушно и отстраненно, но… это дико вкусно. Чуть твердые макароны в нежном сливочном соусе, золотистый сытный бекон и сыр. Не дешевый кусок из пальмового масла и ароматизаторов, а настоящий твердый пармезан, который лишь чуть расплавляется на горячих макаронах, но не скатывается в бесформенную массу. Порция такая огромная, что я чувствую, как объедаюсь. Но оставить на выброс такую вкуснотищу — настоящее преступление.

Мне немного неловко, потому что Сергей все это время на меня смотрит. Потягивает кофе, откинувшись на спинку дивана и смотрит, прожигает своими стальными глазами. От этого взгляда внутри что-то сжимается.

— А ведь это он сказал, где тебя найти.

Мне с трудом удается сохранить спокойствие.

— Ничуть не сомневалась.

Откуда Дэн знает, где я работаю? Следит? Какого черта ему нужно после того, как он меня предал?

Я, наконец, заканчиваю с ужином.

— Благодарю, очень вкусно.

Официант подходит, чтобы забрать тарелки с чашками и ставит передо мной десерт. Но я при всем желании не смогу его съесть, о чем и говорю мужчине. Тот вглядывается в меня, словно пытаясь понять, вру или нет.

Наконец, решает, что не вру.

— Упакуйте, — бросает официанту.

— Это лишнее, — говорю я.

— Я уже заказал. Хозяин вычтет из зарплаты официанта, если ты откажешься.

— Тогда давайте я заплачу за свой ужин сама, это будет правильно…

Он смеется, но как-то недобро. Сергею не очень-то весело, а мне и подавно.

— Хочешь расплатиться, пошли в машину, отсосешь.

Я вскакиваю со стула. От того, чтобы залепить ему пощечину, меня отделяет стол и слава Богу, потому что чутье подсказывает: такое Сергей не простит. И разотрет меня в порошок.

— За кого вы меня держите?!

— Не хочешь? Жаль. Тогда будем считать счет моей проблемой. Свободна до воскресенья. Про заказ не забудь и подойди к его выполнению… внимательно.

Официант подходит с крафтовым пакетом, в котором контейнер. Мне хочется сбежать отсюда, но… я чувствую затылком пристальный взгляд и, поддаваясь интуиции, беру десерт. Выхожу из ресторана, вдыхаю полной грудью вечерний воздух.

Хочется выбросить пакет, избавиться от всего, что напоминает о новой встрече с Сергеем. Но я понимаю, как обрадуется Элька гостинцам, и просто спешу к родному кварталу, в огромный двадцатиэтажный "человейник", где тепло и маняще горят знакомые окна.

Элька не дождалась, уснула после того, как весь день бегала во дворе. Сегодня у тети Маши дома Марина, ее дочь. Марина фактически живет на два дома, помогая старенькой тете Маше и снимая однушку где-то на окраине с парнем. Она учительница музыки, так что тоже не шикует.

— Заходи, Женек, я борщ сварила, сейчас поужинаем.

— Да не, Мариш, возьму Эльку и домой.

Но соседка не хочет ничего слушать. Она прекрасно знает, что дома у меня, кроме пакета с ряженкой и Элькиных творожков ничего нет. И не потому что кончились деньги, а потому что в те дни, когда я работаю, я катастрофически не успеваю готовить.

Я не хочу ужинать, поэтому неубедительно вру что-то про девочку-коллегу, у которой был день рождения и которая принесла на работу тортики. Эта версия удачно объясняет десерт у меня в руках, с которым мы пьем чай.

Довольная Элька улыбается мне, вся измазанная в креме и шоколаде.

Мне нравится сидеть на небольшой кухоньке, пить чай из треснутой чашки и маленькой ложечкой есть сладкий крем из общей тарелки. У меня сейчас есть что-то очень важное, теплое и приятное.

У Сергея этого нет. Нихрена у него нет, кроме собственных пороков.

И ничего я ему рисовать больше не буду. А работы в городе полно — как-нибудь выкрутимся.

Дом встречает обрыгшей тишиной. Со стороны кажется, что эти пятьсот квадратных метров совершенно необитаемы. Ни одно окно не горит. Рита, домработница, уже легла спать, наверняка оставив для Сергея ужин. А Костя, может, и не спит, но точно не жаждет встречать его с работы.

Будь его воля, остался бы в этом замызганном ресторанчике. Или в парке, там тоже неплохо. А еще лучше в машине уехать куда-нибудь за город, к озеру, и всю ночь там драть эту Липаеву, чтоб ей провалиться. Всю неделю из башки не выходит. Как вспомнилась, как в парке к ней подошел, так и крутит нон-стопом порнуху в голове. С двадцатилетней девчонкой в главной роли.

Докатился, блядь.

В руках рисунок ее. Пятнадцать косарей отдал, чтобы каляку в рамочку вставить. Хотя, конечно, насчет каляки это он со зла. Красивая, дрянь. Неприступная, типа гордая и чистая. Ага, чистая, конечно, оба раза кончила за пару минут только от пальцев. Сущность не спрячешь, можно только прикрыться девственностью, ребенком, порядочностью.

— Костя! — Он останавливается у основания лестницы. — Не хочешь спуститься и поинтересоваться, как у меня дела? Ты вообще ужинал?