Пагуба - Страница 6

– Приятель! – заорал из толпы веселый кессарец. – Может, это тебе лучше надеть черный колпак на голову? Все одно не видишь ничего и без него!

– Сейчас посмотрим, кто не видит, – раздраженно откликнулся обладатель овчинной шапки и третий удар нанес уже чуть сдержанней.

Клинок ударился о клинок, сталь заскрежетала, Лук сделал едва приметное круговое движение рукой, гиенец вскрикнул, и его меч, взлетев над головой неудачливого претендента на серебряный кругляшок Куранта, оказался в руке мальчишки.

Толпа восторженно загудела. Эпп довольно хмыкнул. Приемчик, который показал Лук, был простым, ему учили воинов каждого клана в первую очередь, но для того, чтобы применить его так ловко, даже многолетних упражнений не хватило бы, нужен был еще и талант. И у парня он, судя по всему, был. К тому же поймать меч за рукоять, не видя его? А смог бы это сделать сам Курант?

– Я теперь! – довольно заорал кессарец, протискиваясь между зеваками. – Только, старикан, дай мне потеребить тот колпак, а то уж больно ловок твой парень, наверное, вязка редкая, все ему видно?

Курант кивнул стянувшему колпак с головы Луку. Бравый молодец шагнул через цепь, похлопал по плечу пригорюнившегося гиенца и поймал брошенный ему колпак, после чего и сам немедленно натянул его на голову. Лук смахнул со лба пот и смотрел на следующего соперника спокойно, возможно, даже с потаенной улыбкой. Эпп довольно крякнул – чем дальше, тем больше ему нравился белоголовый паренек.

– Не видно ничего, – торжественно огласил собственное впечатление кессарец. – Я, конечно, старик, по первости собирался предложить твоему мальчугану перемахнуться клинками глаза в глаза, но уж больно ловко он пастуха обезоружил. Поиграем пока по вашим правилам. А то ведь придется Далугаеша приглашать, если и я не справлюсь!

Эпп нахмурился. Словоохотливый выходец из Хурная помянул старшину ловчих. О самом высоком воине Текана ходила слава отличного мечника, о чем Эппу было известно лучше многих, но не всякий бы решился выкрикивать имя старшины ловчих на ярмарочной площади. Непрост был кессарец, непрост. Бросил в плошку не медяк, а серебряный, дождался, когда Лук снова натянет колпак, только после этого подхватил меч, поиграл им, сыпанул чего-то на рукоять, удовлетворенно хмыкнул и пошел на парня, да не прямиком, а кругом. А ведь хорошим, наверное, слывет бойцом среди своих, хорошим. Ноги-то правильно ставит. Интересно, чем ответит ему приемыш Куранта?

Эпп стянул с головы подшлемник, вытер им пот со лба и вдруг понял, что давно уже ему не приходилось видеть чего-нибудь такого, чтобы о прочих делах память начисто отшибало. Вот ведь, наверное, воля вольная теперь карманникам? Старшина бросил быстрый взгляд в сторону и усмехнулся. Если и были карманники в толпе, то как раз теперь они и сами смотрели на цирковое действо, разинув рты.

А Лук между тем в этот раз стоять не стал. Сам двинулся по кругу, причем ни на мгновение не отвернулся от кессарца, ни на ладонь не увел в сторону острие меча.

– Ашу мое имя, – хмыкнул воин, продолжая описывать круг по площадке. – Я уж не знаю, кто кого сейчас переможет, но при всяком раскладе приглашаю повозку твоего старика, парень, в Хурнай. Не теперь, так осенью, а хочешь, зиму переждать приезжай. Сам иша Хурнаем зимой не брезгует. Меня там всякий знает, спросишь старшину проездной башни, а там и площадка будет, и место для балагана, и публика соберется.

Речь кессарца текла плавно, словно и не двигался он по утоптанной земле, не держал в напряженных руках тяжелый меч. Интересно, казалось Эппу или Лук и в самом деле управлялся с мечом с меньшим усилием, чем его соперник? Так держал оружие, словно клинок вовсе ничего не весил, был продолжением руки.

– Ну что скажешь? – спросил кессарец и в то же мгновение нанес удар.

Острие клинка коснулось клинка Лука и словно прилипло к нему. Мальчишка шагнул в сторону, взмахнул рукой, присел, перекинул меч из руки в руку, снова вернул его в правую… И все это время он умудрялся не оторвать конец клинка от клинка кессарца! Эпп выпучил глаза. Слышал он об умении выходцев из Хурная поддерживать друг друга мечами на скользких досках, но чтобы сделать то же самое здесь, на твердой земле, да с мальчишкой с завязанными глазами? Понятно, что балаганная площадь – не палуба во время качки, но сделал-то это не кессарец, а сам мальчишка!

– Однако, – вытаращил глаза кессарец, шагнул назад, покачал головой и снова пустился в медленный танец вдоль тонкой цепи. Он успел пройти половину круга, когда отчего-то остановившийся в центре его Лук резко развернулся и сам нанес удар, словно точно знал, в какой точке находится меч его противника. Раздался скрежет, кессарец ловко крутанул кистью, проводя против Лука тот самый прием, которым мальчишка обезоружил гиенца, но младший приемыш Куранта изогнулся и продолжил начатый кессарцем прием вторым оборотом клинка. Противник удивленно вскрикнул и проводил взглядом вылетевший из его руки меч. Тот взметнул пыль в шаге от плошки с монетами. Публика заорала в исступлении. Нет, паренек Куранта не только был драгоценностью, но и огранки явно не требовал. Эпп восхищенно фыркнул, и тут над площадкой повисла тишина.

Старшина так и не понял, прошел незнакомец между зеваками или соткался из воздуха прямо над ограждающей цепью, но гудение и крики стихли, как по мановению властной руки. Только словно шорох-свист понесся от губ к ушам:

– Сиун, сиун, сиун…

И таким же свистом показался голос незнакомца, который скорее напоминал черный степной смерч, чем человека, хотя – вот же и плечи, и силуэт вполне человеческий, и капюшон наброшенного на голову плаща или чернота распущенных волос…

– Колпак сними.

Лук тут же стянул колпак и показался Эппу на фоне черной тени незнакомца еще белее, чем был на самом деле. Сиун, а в том, что это был именно он, старшина уже не сомневался, кивнул, уменьшился вдвое или наклонился, поднял меч, снова обратился смерчем и провел по зазубренному лезвию пальцем. Звук раздался такой, словно коготь у сиуна был из лучшей теканской стали. Лезвие окрасилось красным, будто покрылось кровяным потом.

– Меч в меч? – просвистел сиун.

– Меч в меч, – твердо сказал Лук.

– Так, что ли? – рассмеялся черный и взмахнул мечом.

Клинки заскрежетали один о другой. Лук шагнул в сторону, вывернулся и легко выбил меч из руки сиуна. Или просто рука того исчезла, и меч сам упал в пыль. Черный снова рассмеялся, опустил что-то в плошку и… исчез. Или растворился в толпе.

Так растворился в толпе или растаял в воздухе? Да уж, увидеть черного сиуна было не слишком хорошей приметой, и хотя говорили, что черный сиун что-то вроде полоумного среди прочих сиунов, как дурачок среди людей, но Пустота его знает…

Эпп раздраженно потер глаза. У балагана стояла тишина, только шаркали подошвы зевак, которые торопились разойтись по неотложным делам. Лук растерянно вертел головой. Побледневший Курант подходил к пасынку. Над брошенным в пыль мечом, снова обретшим серый цвет, присела Нега.

– Старшина. – Один из ротозеев осторожно коснулся плеча Эппа.

– Что тебе, несчастье собственного отца? – обернулся тот.

– Там… – Молодой воин почти заикался от испуга. – Там, на той стороне балаганной площади… у главного торгового ряда… Там, где висят щиты кланов. На столбе…

– Ну что там? – почти заорал Эпп. – Щит, что ли, какой упал?

– Нет. – Из-за спины ротозея показалась испуганная рожа его приятеля. – Там появился… другой щит.

– Пошли, – похолодел старшина.

Он так и знал. Мысль о харкисской рубахе не могла прийти просто так. Никакой щит, кроме щита клана Зрячих, «другим» быть не мог. Ну разве только кто-то извлек бы из небытия осколок чего-то давно минувшего. Но именно этот… Вот ведь угораздило! Добром это не кончится точно. Осталось только узнать: сразу казнят невезучего старшину или предварительно высекут до полусмерти.

Так оно и было. Среди сверкающих золотом, серебром и цветной эмалью щитов кланов Текана висел и щит клана Сакува – белый с черным глазом посередине. Хорошо хоть не с золотым. Впрочем, какая теперь разница? Или еще не поздно сдернуть смертельную метку в пыль?