Падение сверхновой (сборник) - Страница 20

Потом за работу принимался ветер. Он захватывал тучи песка, крутил их и обрушивал разогнанные песчинки на скалы. Песок вымывал в них причудливые ходы, выбивал ниши и гроты, шлифовал камни.

Солнце сверху следило за этой работой. Оно словно вытапливало скрытое в камнях таинственное масло и покрывало их черным глянцем — загаром пустыни. Камни становились похожи на чугун.

Скалы Атакора! Это таинственная страна застывших причудливых теней. На века замерли здесь воины и старцы, фантастические чудовища и скорбные монахини — диковинные творения солнца и ветра. Откуда эта скальная страна возникла среди песков? Какой могучий джинн создал этот фантастический мир среди бескрайних песков?

Раскаленные камни млели в расплавленном воздухе. Воздушная дымка искажала очертания, и казалось, что скалы тихо кланяются, безмолвным танцем приветствуют пришельцев.

Нельзя смотреть без темных очков, иначе почудятся среди скал глубокие синие озера, точно наполненные жидким дымящимся кислородом. Закачаются скалы, поплывут, расплескивая синие брызги. В ушах зазвенит странная заунывная музыка, тревожная и прекрасная.

Это музыка смерти. Она закружит голову, завертит скалы в бешеной пляске. Небо опрокинется и сольется с синими озерами.

Многих погубила пустыня. Не раз Майкл замечал впереди машины выбеленные солнцем верблюжьи кости, высохшие черные мумии людей. У одной такой темной фигуры он остановил машину.

— В чем это он, сэр?

— Это одеяло из верблюжьей шерсти. Оно спасает человека и от таинственной "слюны дракона", которой так боятся туареги, и от укуса фаланги. Но этому бедняге и оно не помогло. Переверните его.

Майкл потянул за конец одеяла. Мумия завертелась, как катушка, когда ее дернешь за нитку.

— Ну и длинное же…

Наконец, одеяло размоталось, и Фрэнк увидел коричневый скелет, обтянутый сухой кожей.

Интересно, сколько ему лет, подумал он и наклонился. Что-то блеснуло это был золотой браслет с прекрасными швейцарскими часами.

— Европеец?!

— Да, Майкл, кажется.

Фрэнк осторожно взялся за высохшую кисть. Она была сжата в кулак, точно хотела что-то унести с собой навечно. Фрэнк отпустил ее, она упала и рассыпалась.

— Да, здорово поработало солнце, — сказал Фрэнк, направляясь к джипу.

— Постойте, сэр. Там что-то есть.

Фрэнк обернулся и увидел, что Майкл читает какую-то бумажку.

— Чернила совершенно выцвели.

— Не беда, мы прочтем ее в свете минералогической ультрафиолетовой лампы, когда наступит ночь.

30 сентября 1903 года, экспедиция профессора Рейера.

Тому, кто найдет это письмо. Прошу переправить моей жене Адель Рейер. Тюльпан Рюи, 48, Лион или в адрес французской Академии наук.

Нас было четверо. Мой помощник — Франц Крузель, двое рабочих-арабов и я, профессор Давид Рейер. Мы искали развалины древнего города. 21 сентября 1903 года Франц обнаружил проложенную в скалах дорогу. Она была сделана из огромных каменных плит. Каждая плита была отшлифована с величайшей тщательностью и весила, наверное, не меньше тысячи тонн! Кто и когда построил эту циклопическую дорогу, остается только гадать. Подобно винтовой лестнице, дорога шла все выше и выше. Она вилась среди скал, на каждом шагу открывая нам самые невероятные вещи. Мы встречали и огромные водоемы, выбитые прямо в скале, и неизвестно куда ведущие отверстия; удивительно круглые и широкие, они смотрели на нас с высоты.

Дорога кончилась совершенно неожиданно, так же как и началась, — между двумя самыми высокими скалами. Она обрывалась прямо в пропасть. Нечего было и думать спуститься в нее! Стена была совершенно отвесная. Лишь узенькая лестница вела куда-то вниз. Вход на эту лестницу лежал через пролом в скале. Но пролом этот был забран бронзовой решеткой, над которой высечены египетские иероглифы: "Закрой глаза и уйди. Здесь тайна, за которую ты поплатишься жизнью".

Моих рабочих обуял ужас. Они пали ниц и ни за что не хотели идти дальше. Чтобы подбодрить их, Франц решил пойти вперед. Он подошел к самому пролому. Но стоило ему прикоснуться к одному из бронзовых прутьев, как он вскрикнул, лицо его исказилось, и он упал мертвым. Рабочие бросились бежать куда глаза глядят. Яркое солнце и волнение страшно подействовали на меня — я почти ослеп. Ощупью я все же нашел дорогу назад. Сколько я ни звал, сколько ни кричал, — никто не отзывался. Рабочие или убежали с моими верблюдами, или сорвались в пропасть. Минуты мои сочтены. Смерть моя будет ужасна. Жаль, что нет револьвера.

Путник, кто бы ты ни был, умоляю, доставь это письмо по адресу.

Давид Рейер.

Р.S. Дорога начинается между скалой, похожей на рыцаря, и скалой, напоминающей кошку. Будьте осторожны. Да хранит вас бог".

Вот и последняя исполинская плита. Дальше дороги нет. Скалы отвесной стеной обрываются в пропасть. Лишь узенькая, высеченная в черном базальте лестница уходит куда-то вниз.

— Будьте осторожны, Майкл, — Фрэнк обернулся к шоферу и жестом пригласил его последовать за собой, — нас ждет немало сюрпризов: от проваливающихся ступеней до отравленных решеток.

— Вы думаете, та решетка была отравлена?

— Наверно. На ней могли быть мельчайшие зазубрины, смазанные ядом. Древние были мастера на всякие яды, даже на такие, которые не теряют с веками своей дьявольской силы… Иначе чем можно объяснить?

— Мало ли чем, — уклончиво протянул Майкл.

Но таинственной решетки не было. Чего не смогли сделать тысячелетия, сделали секунды. Кто знает, когда это было: назавтра после смерти Давида Рейера или только вчера, но обвал уничтожил и бронзовую решетку, и скалу с высеченной угрозой. Путь был свободен.

…Всему приходит конец. Кончилась и лестница. Кончилась перед идеально круглым отверстием. Зияющая чернота звала и угрожала одновременно. Майкл заглянул в отверстие. Ему показалось, что во мраке что-то светится нежным розовато-лиловым светом.

— Разрешите, я пойду впереди, сэр, — и, не дожидаясь ответа, шофер зажег фонарик и вошел в трубу.

Фрэнк последовал за ним.

В лицо пахнуло сыростью и каким-то специфическим затхлым запахом. Фрэнк зажег фонарик. Желтый луч выхватил из тьмы коренастую фигуру шофера, который, чуть пригнувшись вперед, уверенно пробирался по туннелю. На стенках трубы мерцали маленькие звездочки — это загорались и гасли кристаллики кварца. Под ногой сердито скрипел мелкий гравий, пробуждая спящее эхо, которое, как ленивый сонный зверь, нехотя огрызалось и затихало.

Внезапно Майкл остановился, погасил фонарик, присел на корточки и сопя над чем-то склонился.

— Что там у тебя, Майкл?

— Потушите свой фонарик, сэр. Здесь какая-то чертовщина, что-то светится. — Майкл выпрямился и, прижавшись к стене, пропустил Фрэнка. Только осторожнее, здесь обрыв.

Туннель, упершись в глухую скалу, вертикальным штреком уходил вниз. Фрэнк и Майкл склонились над колодезем и до боли в глазах всматривались в черный провал, где шофер увидел какое-то свечение. Может быть, там действительно что-то светилось, а может быть, просто перед глазами плыли голубые круги и метались красные шары.

— Да, что-то такое есть, — неуверенно промычал Фрэнк и зажег фонарик.

Колодезь оказался совсем неглубоким, в него можно было просто спрыгнуть.

Фрэнк спрыгнул первым, и сейчас же увидел узкий проход, который светился неверным лиловато-розовым светом. Повернувшись боком, он осторожно протиснулся в щель. В этот момент тяжело и неловко спрыгнул Майкл.

— Осторожнее, сэр! Здесь могут быть змеи или еще что-нибудь…

Но Фрэнк уже ничего не слышал, пораженный странным и великолепным зрелищем. Новый туннель был довольно короткий и впереди уже брезжил дневной свет — вероятно, в конце туннеля был поворот, который заканчивался, выходом. Но поразило Фрэнка другое. Пробиваясь из щебня высовываясь из малейшей трещины, извиваясь на потолке — всюду… росли живые газосветные трубки. Они протягивались тоненькими лентами, изгибались узкими спиралями, переплетались и свисали петлями, горевшими чистым голубым огнем. Среди этого призрачного великолепия, подобно лучшим неоновым лампам, горели малиновые, розовые, пурпурные, оранжевые и лиловые шары. Казалось, что сам воздух светится, подобно широкой реке, сплетенной из разноцветных огненных струй.