Озорные стихи - Страница 38
Изменить размер шрифта:
ГЛАВА ПЯТАЯ
Уж солнце село за горою,
Прохладный веял ветерок,
Ложились тени, легкой мглою
Оделся чудный уголок —
Жилище старого Гудала;
И бирюсовый неба свод
Заря румянить начинала,
Переливаясь в лоне вод
Арагви. Шумною толпой
Тамары резвые подруги,
Как будто преданные слуги,
К реке сбежали за водой.
И песня их рекой широкой
Лилась в прохладной тишине:
Она была о близком дне
Для их подруги черноокой,
Почти уж отнятой от них;
И лишь придет ее жених —
Они расстанутся тогда
С своей Тамарой навсегда.
Волною звуки разливались
По склонам гор и по скалам:
То замирали, то рождались
И плыли выше к небесам.
И Демон слышал те напевы,
Еще не слыханные им,
Но вот и чудный образ девы
Мелькнул нежданно перед ним:
И вмиг он тем теперь казался,
Каким еще недавно был,
Когда пиздою увлекался
И чуть себе не изменил!
Его бесстрастный взгляд доселе
Животной страстью вспламенел,
С решеньем твердым он хотел
С Тамарой на ее постели
Изведать то, за что хуи
Всегда в борьбе изнемогают
И часто с шанкером бывают,
Повеся головы свои…
Еще последний взмах крылами —
Решил его мятежный ум,
И он неслышно над скалами
Спустился, полон новых дум.
Пристал ли он к стране покоя?
Иль прежний образ принял свой
Угас ли? Снова ль жаждал боя
С презренным миром и пиздой?
Никто не знал его мышлений
И тайн сокрытого ума,
Он был вместилищем смешений
В нем сочетались свет и тьма;
Пизда ли вновь его смутила
Иль образ девы молодой
Своею чудною красой?
Природа ль Грузии манила
Его под сенью отдохнуть
Широколиственной чинары? —
То голос неземной Тамары
Прервал его далекий путь!
ГЛАВА ШЕСТАЯ
В порыве страстного влеченья
Неизъяснимое волненье
В себе почувствовал он вдруг.
Природа вся ему вокруг
Казалась чудною картиной,
И мысли перед ним тогда
Катились вереницей длинной,
Как будто за звездой звезда.
То стан Тамары, то пизда
Поочередно представлялись,
И мысли новые рождались,
И прежний Демон воскресал;
Но, новой жизнью облекаясь,
Он все же их не постигал.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Измучив доброго коня,
На брачный пир к закату дня,
Как в жопу выдранный крапивой,
Спешил жених нетерпеливый.
Богатый караван даров
За ним едва передвигался,
И без конца почти казался
С ним ряд верблюдов и волов.
Такую редкостную мзду
К ногам с любовью неземною
Спешил принесть жених с собою
Тамаре за ее пизду!..
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Опасен, узок путь прибрежный:
Утесы с левой стороны,
Направо — глубь реки мятежной.
Уж поздно! На вершине снежной
Румянец гаснет; встал туман —
Прибавил шагу караван.
Но все ж навеял утомленье
Далекий каравана путь
И замедлял его движенье,
Моля немножко отдохнуть.
И мимолетное сомненье
Усталых путников тогда
Лишь было на одно мгновенье:
Они решили до утра
Себя за труд вознаградить,
Чтоб высраться и закусить.
И вот, с дороги отдыхая,
Жених Тамары Синодал
В палатке на ковре лежал
И все мечтал о ней вздыхая:
Мечтал, как будет еться он,
И, ебли план соображая,
Нежданно впал в глубокий сон..
Вдруг впереди мелькнули двое…
И дальше… Выстрел! Что такое?
Зловещий острых сабель звон,
Злодеев шум со всех сторон
Судьбу решили Синодала
И караван его даров, —
Лишь кровь потоками бежала
По склонам диких берегов?
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
В семье Гудала плач, рыданья,
Поносом общее страданье;
Толпится во дворе народ,
Не зная сам, чего он ждет.
И беззаботную семью
Нежданно посетила кара:
Рыдает бедная Тамара,
Заткнувши задницу свою.
Грудь высоко и трудно дышит,
Слеза катится за слезой…
И вот она как будто слышит
Волшебный голос над собой:
«Не плачь, дитя! Не плачь напрасно!
Твоя слеза на труп безгласный
Живой росой не упадет!
Не встанет твой жених несчастный
И уж тебя не возъебет!
Мой хуй достойною наградой
За это будет для тебя, —
И упоительной отрадой
Пизда наполнится твоя!
Ведь страстный взор моих очей
Не оценит тоски твоей.
Что значат слезы бедной девы,
Что значат все ее припевы
И все девические сны
Для хуя этакой длины?..
Убит жених твой молодой,
Но член имел он небольшой —
Не плачь о нем и не тужи:
Таких хуев хоть пруд пруди!
Нет, слезы смертного творенья —
Поверь мне, ангел мой земной, —
Не стоят одного мгновенья
Совокупления со мной!
Лишь только ночь своим покровом
Твою подушку осенит,
Лишь только твой отец суровый,
Во сне забывшись, захрапит,
Лишь только, сняв все покрывала
И приподнявши одеяло,
Ты томно ляжешь на кровать —
К тебе я стану прилетать;
Гостить я буду до рассвета,
Сны золотые навевать.
Своей мошонкой, в знак привета,
Я буду ласково кивать.
Проникну смело под подол
И, выпрямив свой гибкий ствол,
Прильну к губам твоей пизденки,
Расправлю нежно волосенки
И секель твой моей головкой
Тихонько буду щекотать…
И долго будешь помнить ты
Меня и сладкие мечты!»