Озорной купидон - Страница 12

— Чему ты улыбаешься?

— Смотрю, как ты работаешь.

Глаза их встретились.

— И долго ты здесь стоял? — смущенно спросила она.

— Пару минут, не больше. А ты прочтешь мне то, что сочинила?

— Нет! — слишком горячо сказала она, пряча бумагу в стопку остальных листков.

— Застенчивая Шейла, — рассмеялся Тернер.

Ники влетел в комнату.

— Дядя Тернер приготовил ланч. — Малыш поцеловал ее в щеку и понесся обратно на кухню. — Сосиски! — завопил он.

— Что? — повторила она, заметив, что Тернер продолжает стоять в дверях. Его глаза насмешливо потемнели.

— Ланч, — сказал Тернер. — Даниэлла, — крикнул он, — иди позови маму.

Через несколько минут они снова собрались вместе вокруг стола, как одна большая семья.

У Шейлы никогда не было большой семьи. Сколько она себя помнила, они жили вдвоем с матерью. Еще в детстве она решила, что у нее будет большая семья. Муж и много детей. Возможно, в детстве ей больше всего не хватало отца. Но, если она выйдет замуж за Барри, думала Шейла, у нее не будет большой семьи. Он не любил детей.

Наслаждайся тем, что имеешь сейчас. Возможно, это единственное, что тебе дано, думала она.

Шейла наслаждалась этим моментом. Дети играют и смеются, Эбби дразнит брата, который едва не сжег на вертеле хот-доги.

Она заметила, что Тернер специально для детей нарезал несколько предназначенных для лошадей яблок и морковок. Это еще больше подкупило ее.

— Дядя Тернер, а я могу придумать имена для твоих следующих лошадей? — спросила Даниэлла.

— Конечно, дорогая.

— Хорошо. Надеюсь, их будет много.

— В конце этого месяца у меня появятся еще шесть лошадей, поэтому начинай думать уже сейчас.

— Одну я назову Присцилла, — решила Даниэлла.

Тернер застонал, а затем откашлялся, чтобы скрыть свое недовольство.

— А другую я назову Кэндиленд. Это моя любимая игра.

— Терпеть не могу эту игру, — запротестовал Тернер. — В прошлый Новый год ты меня ею достала.

Но Шейла заметила, что он не признался в том, что ему не нравится имя, хотя ей было совершенно ясно, что так оно и есть.

— Это пока все, — сообщила Даниэлла. — Остальные имена я скажу тебе позже.

— Спасибо, — важно ответил он.

— Если бы ты придумывала имя для лошади, что бы ты выбрала, Шейла?

— Какое-нибудь красивое имя, что-нибудь вроде Воздушной Танцовщицы.

У многих лошадей, которых он дрессировал, были похожие имена, а бывало и того хуже. Тернер считал себя человеком, в котором нет ни капли романтизма, поэтому он был потрясен, услышав собственные слова:

— Именно так я собирался назвать ту дикую кобылу.

Шейла лукаво взглянула на него и улыбнулась.

Это глупое имя для лошади, запоздало подумал он, к тому же его трудно произносить. Но Тернер знал, что ни за что не поменяет его.

Эбби как-то странно посмотрела на него.

Зазвонил телефон. Тернер взял трубку.

— Мария? — удивленно произнес он. — Конечно, он здесь. Все в порядке. Он чудесный мальчик, Мария. Шейла тоже здесь. Через десять дней? Но…

Он пристально смотрел на телефонную трубку. Связь оборвалась. Специально ли она повесила трубку, или, возможно, произошли какие-то неполадки на линии?

Тернер вернулся к столу.

— Это была Мария. Она передает тебе привет, Ники.

Шейла и Эбби пристально смотрели на него.

— И?.. — испытывающе спросила Эбби.

— Десять дней, — произнес он с потрясенным видом. — Она приедет только через десять дней.

Эбби мечтательно улыбнулась.

— Я не могу остаться здесь на десять дней, — встревоженно произнесла Шейла. — Конечно, не могу.

— А почему нет? — спросила Эбби. — Ты можешь работать и здесь.

— Ну, мой последний срок…

— У меня есть факс, — как бы невзначай обронила Эбби, избегая смотреть на брата.

Она была напугана тем, что происходило между ними. Он не решался просить ее остаться, но и не мог позволить ей уехать.

— В конце месяца мне привезут других жеребят, — заявил он. — Я не могу одновременно заниматься и детьми, и жеребятами.

Каким бы сильным ни было возникшее напряжение, оно вдруг исчезло.

— Если это было приглашение, — заметила Эбби, — то оно сделано чертовски плохо.

Тернер сердито уставился на сестру. Она спокойно встретила его взгляд.

— Шейла, останься, пока не приедут Ник и Мария. — Тернер знал, что это прозвучало как приказ, и сделал еще одну попытку: — Пожалуйста!

Откажись, говорила она себе. Беги отсюда. Уходи, пока еще можешь уйти.

Но как она могла отказаться, когда это «пожалуйста» стоило ему стольких усилий? Шейла взглянула на него. И поняла, что никуда не уедет.

В доме наконец все успокоилось. Даниэлла и Ники лежали на полу комнаты для гостей в спальных мешках. Они еще долго хихикали в темноте, а Тернер в это время завистливо думал о кровати, от которой отказались дети.

Чувствуя себя провинившимся, он встал и вытащил из-под дивана старую попону. Ему казалось, что это простое желание продиктовано голосом сердца и он делает это не для того, чтобы украсить свою комнату. Злясь на самого себя, Тернер приколол попону к стене теми же булавками, что и Шейла.

Он забрался обратно в постель. Диван издал громкий скрип протеста. Завтра, если позволит погода, он поставит во дворе палатку и будет там спать. На земле ему гораздо удобнее, чем здесь.

Сейчас главным было то, что Шейла остается на десять дней.

Завтра они вместе собираются на конную прогулку.

За завтраком дети решили поиграть в осликов. Под громкие ослиные крики и хохот Тернер ел отличные домашние оладьи с кленовым сиропом.

Сегодня Шейла собрала волосы в аккуратный хвостик. Она выглядела как милая шестнадцатилетняя девочка.

Совершенно одни, вдвоем. О чем с ней разговаривать?

— Знаешь, Эбби, мне кажется, что наша с Шейлой прогулка — не слишком удачная затея. Ты выглядишь так, будто вот-вот родишь свою двойню.

Эбби так посмотрела на него, что он почувствовал себя беззащитным мальчишкой, уличенным в шалостях.

— Не будь идиотом, — резко сказала Эбби.

Ники и Даниэлла захихикали, а он сердито засверкал на нее глазами.

А затем Эбби подсыпала еще немного соли на его рану:

— И когда лошадиную попону повесили обратно на стену?

Эбби смотрела на него.

— Она там чудесно смотрится. Это ты повесил ее туда?

— Нет… Санта-Клаус, — огрызнулся Тернер. — Если ты идешь, — резко бросил он Шейле, — то пойдем. — Пусть его сестричка постарается углядеть в его поведении хоть чуточку романтики.

— Думаю, я останусь дома, — ответила Шейла. — Мне не хотелось бы оставлять Эбби одну со всем этим беспорядком.

Отлично, он сумел напугать ее. Но Эбби была другого мнения.

— Еще чего не хватало, — заявила она Шейле. — Если б не мое пузо, я бы и сама присоединилась к вам. Любой, кто откажется прокатиться верхом только ради того, чтобы вымыть посуду, просто полный идиот, а я не терплю идиотов. — Она постаралась смягчить свое замечание и подмигнула Шейле.

И Шейла выбежала из дома следом за Тернером.

— Эбби всегда была такой, — заметил он, найдя в себе силы быть вежливым и убавить шаг, дожидаясь ее. — Она грубая и своенравная и хочет, чтобы все исполняли ее волю.

— Однако в вашей семье не ссорятся из-за этого, правда? — невинно спросила Шейла.

Тернер мрачно взглянул на нее, но она рассмеялась. Если он не ошибался, она ни капельки его не боялась.

В тот день выдалось чудесное утро, яркое солнце озаряло все вокруг чистым и ясным золотым сиянием, прогоняя прочь все мрачные мысли.

— Мы ведь не поедем на тех лошадях, которых ты вчера дрессировал, правда? — с волнением спросила Шейла.

Тернер хотел воспользоваться ее чувством страха, чтобы она вернулась в дом, пока он окончательно не потерял голову. Но он этого не сделал.

— Нет, ни один из них пока еще не готов для верховой езды. Объезженные лошади пасутся вот здесь. — Они подошли к воротам, и Тернер свистнул, подзывая лошадей. Животные паслись в низине около воды, и, услышав свист, три лошади взбежали на холм навстречу гостям.