Озарение - Страница 50

Ужин Дана сделала самый простой — салат и яичницу. Зато подала к еде вино. К ее удивлению, Болтнев все съел быстро и с большим аппетитом. Было заметно, как сильно он проголодался. Дана поймала себя на том, что смотрит на то, как он поглощает приготовленный ею ужин с большим удовольствием. Она до этой минуты и не знала, что может быть так приятно кормить дорого тебе мужчину.

Болтнев съел все до последней крошки и только после этого переключил внимание на вино. Он разлил его по бокалам.

— Давай выпьем, — предложил он.

— А за что? — попросила уточнить Дана.

Болтнев ответил не сразу.

— За то, что прежняя жизнь для тебя завершилась и начинается новая, — произнес он.

— За это с большим удовольствием.

Они чокнулись и выпили.

— А можешь объяснить, что все же произошло. Утром я получила от Гершовича посылку — мои картины.

Болтнев снова разлил вино по бокалам.

— Я договорился обо всем с этим лисом — Гершовичем. Никаких претензий к тебе он больше не имеет. Мы порешили с ним, что он раз и навсегда забывает твое имя. Тебя такой расклад устраивает?

— Очень устраивает. Ничего другого я и не желаю. Но как тебе это удалось? Я думала, он ни за что не согласится.

— Он поначалу и не соглашался. Но считай, что нам очень повезло. Некоторое время назад почти случайно я узнал о нем кое-что неприглядное. Эту информацию я и обменял на его отказ не преследовать тебя.

— А что именно ты о нем узнал?

— Не могу тебе сказать. Я обещал ему, что эти факты больше никто и никогда не узнает.

— Ну и черт с ними, — беззаботно махнула рукой Дана. — Главное, что я освободилась от него. Давай за это и выпьем.

— За это действительно стоит выпить, — согласился Болтнев.

В очередной раз они выпили, и Дана почувствовала легкое головокружение. Что тут удивительного, она же ничего сейчас не ела. Вот вино и ударила в голову. Главное не потерять самообладание. Ее все это время преследовало предчувствие, что вот-вот должно произойти нечто важное.

Внезапно Болтнев резко вскочил со стула и несколько раз прошелся по комнате. Затем сел напротив Даны и взял ее ладонь в свою руку. Что-то внутри нее сжалось.

— Дана, я все эти дни очень много думал, — сказал Болтнев, не отпуская ее руку. — Ты понимаешь, как мне было больно слышать то, о чем ты рассказала мне тогда в кафе.

— Я понимаю, — произнесла Дана. — Прости. Но ты был единственный, кому я могла это все рассказать.

Болтнев кивнул головой.

— Возможно, это отчасти ослабило мою боль. Хотя трудно сказать. Не стану скрывать, что как только я все услышал, мое первое желание было раз и навсегда прервать все контакты с тобой.

— Но ты же этого не сделал…

— Как видишь. Потому что возникло второе желание или скорее мысль. Я подумал о том, что ты окончательно запуталась и пришла ко мне за спасением.

— Так и было, — подтвердила Дана.

— Я понял, что если, поддавшись негативным эмоциям, я тебя оттолкну, то никогда себе этого не прощу.

— Ты же меня не оттолкнул.

— Да, может быть, потому, что у меня возникла новая мысль: ты вела себя крайне… — Болтнев запнулся, подыскивая нужное слово.

— Отвратительно, мерзко, глупо, — подсказала Дана.

— Отвратительно, мерзко, глупо, — повторил он, — но ведь ты же хочешь все изменить кардинально. — Болтнев вопросительно взглянул на Дану.

— Очень хочу, Женя.

— Но если это так, стоит ли тащить в будущее прошлое? Для меня этот вопрос стал очень сложным. И я до сих пор до конца не знаю на него ответа.

— Женя, я обещаю, мы не потащим мое прошлое в наше будущее. Я сделаю все возможное, чтобы нечего было бы тащить.

— Я знал, что ты так ответишь. И я тебе верю. Ну, почти верю.

Дана попыталась максимально сосредоточиться. Наступил крайне важный момент.

— Я знаю, как тебе доказать свою искренность. Ты мне поможешь?

— Конечно.

— Сейчас все объясню. — Дана встала и направилась в угол, где находились ее картины. — Помоги мне, — попросила она.

Болтнев подошел к ней.

— Что надо делать?

— Клади картины в эти коробки, — сказала Дана. — И несколько минут не задавай вопросов.

— Хорошо.

Они быстро сложили картины в коробки.

— Теперь пойдем во двор, — сказала Дана.

Они вышли во двор. Дана свалила коробки на траву, облила их прихваченной бутылкой водки, достала зажигалку и попыталась поджечь. В последний момент ее руку остановил Болтнев.

— Дана, подумай, что ты делаешь. Это же труд всей твоей жизни.

— Вот поэтому я и хочу от него избавиться. Прошу, Женя, не мешай. Это мои картины и я имею право делать с ними все, что поделаю. — На миг к Дане пришла мысль, что в коробках лежат не только ее полотна, но и несколько работ Нефедова. Имеет ли она право их поджигать? Имеет, решила Дана, она я расплатилась за них своим телом. Значит, они ее.

Дана и Болтнев молча наблюдали за тем, как горят картины. Сначала огонь был совсем вяленький, но вскоре разгорелся и стал жадно пожирать свою добычу. Несколько жителей дома, привлеченные видом странного костра, тоже присоседились к ним в качестве наблюдателей. Однако на их вопросы: что тут происходит, ни он, ни она не отвечали.

Огонь сталь ослабевать. Ветра не было, и он не мог распространиться дальше. Болтнев затоптал пламя ногами. Некоторое время они еще на всякий случай постояли возле пепелища — не разгорится ли пламя снов. Но сил для этого у него больше не оказалось.

Они вернулись в квартиру.

— Теперь ты веришь, что с прошлым покончено? — спросила Дана.

— Да, — ответил он.

Она выжидающе посмотрела на него.

— Ты говорила тогда, что хочешь стать моей женой и матерью моих детей.

— Очень хочу.

Болтнев снова взял за руку Дану и притянул ее к себе.

— Тогда будь и женой и матерью.

Дана первой нашла его губы и страстно приникла к ним. Больше они уже ни о чем не говорили, хотя слова и звуки использовали, но то были лишь отдельные восклицания и стоны сладострастия.

Дана даже не предполагала, что ею овладеет столь мощное вожделение. Раньше подобных чувств по отношению к Болтневу она не испытывала. Но сейчас все было абсолютно по-другому, даже к Юлию она не ощущала такого накала желаний. И это окончательно доказывало ей, что она сделала правильный выбор.

Реальность медленно, но неуклонно возвращалась в сознание Даны. Рядом тяжело дышал Болтнев, приходя в себя после их невероятно бурного секса.

Дана повернула голову в его сторону, и их глаза встретились.

— Было хорошо? — спросил Болтнев.

— Очень хорошо, любимый. Не удивлюсь, что после такого секса, мы зачали ребенка.

— Это было бы прекрасно. Мне давно хочется детей. Я и так сильно подзадержался с их рождением.

— Не волнуйся, мы все нагоним. Я тебе обещаю.

Дана улыбнулась ему и снова закрыла глаза. Она не сказала своему партнеру одну вещь — она снова долетела до тех чудесных видений, которые так хотела увидеть все последнее время. И вот совершенно неожиданно, когда она совсем не ждала, это случилось. Она вновь оказалась в мире самых прекрасных картин, которые только можно представить. И они так прочно отпечатались в ее мозгу, то она сейчас без труда воспроизвела бы их на хосте.

Дана снова посмотрела на Болтнева; его голова покоилась на ее плече, глаза были закрыты, а по лицу бродила счастливая улыбка. Нет, ничего подобного она делать не станет, эта страница биография не просто перевернута, но и вырвана из книги ее судьбы. И снова вклеивать в нее она не намерена.

08.2019-21.01.2020