Овидий (СИ) - Страница 41

«Хоть бы не позорился», - думаю.

- Давай, давай свой стих, мы все хотим услышать, - кричат остальные.

- Ну, раз все хотят, тогда читай, - расщедриваюсь я.

Она кланяется и расшаркивается, отчего кружка, стоящая за его ногой падает со стола, но никто на это не обращает внимания, все взгляды прикованы к Малку. Никто не шумит, все навострили уши как немецкие овчарки. И Малк начинает:

– В заре раздался рокот грома,

   Богов могучий зов звучал,

   Герой сошел к нам с небосклона, когда нужды удел настал!

Народ не выдерживает и начинает скандировать:

- Гер-цог! Гер-цог! У-у-у-у-у-у, - чуть не воют хасы.

- Овидия послали сами Боги? Он что, посланец Богов? - обсуждают они за столом.

- Ай да молодец Малк, ай да поему сочинил про нашего любимого герцога.

- А что? Правда, такое было? – вопрошают кто-то за столом.

- Тише ты дай послушать, - толкает его сосед.

А Малк продолжает:

- Он, грозной поступью шагая, врагов срубает на корню.

  Он веру в доброе вселяет и в силу светлую свою.

Вижу, что хасы не могут сидеть и на местах. Повскакивали, Малку в рот смотрят, каждое слово, каждый звук ловят. Дикий народ. Им тут кассетный магнитофон поставь - они до утра танцевать будут.

- Овидий славный победитель, сомнет вселенской тьмы оплот.

  Овидий — доблестный воитель, чей подвиг вечность воспоёт. – Заканчивает Малк. Но никто уже не может усидеть на месте.

- Слава великому герцогу, слава сэру Овидию, - кричат. Слава великому барду, слава Малку, - им отвечают.

- Качай герцога, качай барда, качай их на руках.

Нас выводят из-за стола, поднимают на руки и подбрасывают. Меня невысоко, А Малка выше, он же легче.

- Сла-ва! Сла-ва! Вечная слава! – кричат. И ящеры кричат вместе с ними и дворф с женой. И вижу я, как этот праздник объединил народ.

Подходят всё новые хасы, приходя ящеры. Вокруг стола вырастает громадная толпа, и во все стороны раздаётся:

- Вечная слава герцогу Рикшезианскому.

- Тише-тише, - я им говорю, - а то вы сейчас своим шумом новую гидру из болот приманите.

- Так вы же и её убьёте! – радостно поют хасы.

Я возвращаюсь за стол, на своё место. А Малк садится у костра и читает свои поемы благодарным слушателя.

«А может оно и неплохо. Пускай строчит свои стишки. У каждого должна быть какая-то отдушина. Кроме того, тот стих, что он про меня написал - не так уж и плох». Про себя отмечаю.

После праздника, я захожу в саму большую хижину. Я же теперь герцог и жить в такой хижине мне по статусу положено. Иначе другие не поймут. Мне уже постелили самой сухой соломки и притащили огромную дублёную шкуру какого-то животного, судя по всему быка. Я ложусь на солому, подстилаю под голову здоровый тюк. Укрываюсь и закрываю глаза и лишь на секунду вспоминаю об Ашане, прежде чем уснуть.

- Сука, как ты могла, я ведь тебя так любил, - шепчу я себе под нос и засыпаю. И только лёгкая игла предательства колит меня в самое сердце и портит этот день.

+++

Утром просыпаюсь поздно. Мне слишком тепло и слишком мягко, чтобы вскакивать в самую рань. До позднего утра смотрю я красочные сновидения. Там мне хорошо, во сне меня все любят и я там счастлив.

Даже проснувшись, долго лежу с закрытыми глазами, а куда мне спешить я же герцог. С улыбкой вспоминаю события вчерашнего дня. Как гидру убил, как стал герцогом, какие получил перчатки в дар от ящеров. Кстати надо бы их опробовать. Как ждал Ашану.

- Ашана, - шепчу я вслух, и снова боль на сердце. Как будто нож туда засадили и провернули пару раз. – Ашана, - повторяю я. Сажусь и бью себя кулаком в грудь, чтоб не чувствовать, чтобы больше не болело. Чтобы забыть.

«Ненавижу тебя и люблю. Так ненавижу или люблю. Не знаю». Как же можно было мне так жизнь испоганить. Как можно было испортить эту победу. Я ведь гидру ради неё завалил, я герцогом стал. Ну что ей ещё было надо? Я, я, я а она… сука. Проклятая неблагодарная тварь. Курица ощипанная. Словлю и ощипаю. Улыбаюсь сам себе. И всё-таки я её ненавижу или люблю? Не могу найти ответа.

Встаю и решительно иду к воде.

- Доброе утро, герцог, - здороваются со мной.

- Доброе, - отвечаю.

Подхожу и умываюсь в самом чистом месте. Срываю палочку с какого-то куста и чищу зубы. Искупаться бы ещё. Снимаю одежду и окунаюсь в болото. Водичка приятная освежает. Выхожу, отряхиваюсь от ряски и снова одеваюсь.

Возвращаюсь в поселение, вижу Алкина.

- Ашана не появлялась? - с надеждой смотрю на него.

- Да вроде нет, сэр герцог. Со вчерашнего дня её никто не видел, - пожимает плечами вождь. – А зачем она вам?

- Да так, - говорю, - она мне что-то передать хотела, да видать забыла.

- Наверное, она к своим полетала, - говорит хас. – Думаю там ничего серьёзного. Если было бы что-то важное – она бы осталась, она такая обязательная.

Так тяжело жить в мире, где никто тебя не понимает. Ну пусть кто-то хотя бы догадается что я чувствуя. Не могу же я всерьёз рассказать всем, что влюбился в эту стерву. Это как-то не по герцогски что ли, получается.

Ладо, проехали. Буду жить как раньше.

- Что так у нас на сегодня. Скоро будет мой буйвол? – спрашиваю.

- К обеду будет, - отвечает вождь.

Ну, хоть одна приятная новость.

День тянется медленно, оттого что проходит весь в сборах. Я в основном сижу и жду, пока хасы на моих глазах буквально из руин восстанавливают своё селение. Несколько раз за день приходят ящеры. В основном с подарками, то припасов принесут, то утварь какую. Видно, что всеми силами замять пытаются былую вражду то ли из страха, толи просто по-соседски. Я понимаю, что конфликты ещё будут и кровь прольётся, но большой войны, надеюсь, уже никогда.

ГЛАВА 28

- Алкин, Малк, - зову я приближённых. Хас и малорослик уже тут.

- Да сэр Овидий!

- Да, мой герцог, - бегом спешат ко мне.

- Нужно письмо написать, которое я королю отправлю, и печать на нём поставить, - активно жестикулирую. – Чтобы король не посчитал меня каким-то самозванцем. А то мало ли кто такой этот герцог рикшезианский.

- А-а-а, письмо, это мы живо, - первый активируется хас.

 Он вынимает лист пергамента, берёт гусиное перо. Мне поначалу кажется, что это перо гарпии, но я сразу вижу, что это не так. У гарпий перья острые, а это перо мягкое. Опять мне эта Ашана за каждым углом видится.

- Что писать? – спрашивает хас.

- Так, а печать есть? Хоть какая-то. А то письмо без печати ничего не стоит. Мало ли кто па пергаменту пером водить умеет.

- Конечно есть, - Алкин достаёт из мешка, который вчера назвал казной деревяшку с ровным срезом, на котором что-то выбито. Подделать такую печать раз плюнуть, но пускай уже будет такая, хоть какая-то.

- Пиши: сэр Овидий, герцог Рикшезианский... ты уже пишешь? Пиши, пиши, - наседаю я, и он сразу начинает писать. До чего же красивый подчерк у этого хаса, как у отличницы.

- Что дальше писать, - дописывает он последнее слово.

- Пиши, что победил гидру и разрушил империю ящеров, - говорю.

- Но империя ящеров то осталась, она не разрушена, просто теперь она стала нашим союзником.

- Пиши, сменила политический курс, нет, так сильно сложно, я сам с трудом понимаю, - задумываюсь. – Напиши, что победил гидру и заставил отступать империю ящеров под Дель-Галадом. Вот, думаю, это король оценит.

- Дель-Галад так пишется? - показывает.

- Правильно, - кивает малорослик. Довольный тем, что ему удалось вставить свои 5 копеек. – А ещё напиши, что герцог рикшезианский мечтает стать вассалом нашего короля, - подсказывает Малк.

- Ну ладно, давай так, - соглашаюсь. - А ещё напиши, чтобы они гарнизон здесь построили, для обороны болот.

- Что построили? – уточняет Алкин.

- Форт какой-нибудь, ну я не знаю. Чтобы в случае чего вы сразу все туда спрятались, и никто на вас не напал, - объясняю.

- А-а-а-а, - понимает Алкин и опять вырисовывает каждую букву.