Ответный удар - Страница 12
– Клаус, теперь я понимаю, о чем ты говоришь. – Пауза. – Клаус... мне страшно, Клаус...
– Ты не должен бояться. Это не уродство, Пол, это, так сказать, наследственный дар. Ну-ка напрягись, загляни в мое сознание, прямо в мозг... Сколько там извилин у старины Клауса? Пяток наберется?.. Ну вот, ты уже улыбаешься...
– Оттого, Клаус, что мне стало еще страшнее. Наследственный дар? Почему наследственный?
– Потому что Рихард Коркоран не был твоим отцом. Я объясню тебе... сейчас объясню... ты только внимательно слушай...
– Мама, Клаус сказал мне...
– Я знаю, о чем сказал Клаус, и не хочу об этом говорить. Ты мой сын, Пол, плоть от плоти, кровь от крови... Этого достаточно.
– Конечно, мама. Но я все-таки спрошу... нет, не о том, что с тобой сделали на корабле, я про другое. Клаус дал мне отчет, и там было про метаморфа, про этого Гюнтера Фосса... Это не выдумки? Ты сама его видела?
Вздох облегчения.
– Видела. Своими собственными глазами.
– Расскажи!
– Дядя Павел знает больше. Когда он вернется...
– Когда он вернется, я его спрошу, но ты тоже должна рассказать! Откуда он взялся, этот Фосс, и как он выглядел? И что он делал? И почему он...
– ...Если обратиться к русской – точнее, к российской литературе того периода, мы легко заметим тенденции разочарования и нигилизма, что объясняется общей ситуацией в стране в конце двадцатого – начале двадцать первого веков. Развал великой державы, резкий спад экономики и обнищание населения с одной стороны, а с другой – безграмотные нувориши, ленивые чиновники и жадные олигархи, устроившие пир во время чумы – такой видится нам Россия тех лет, что, разумеется, нашло отражение в литературном процессе. Если мы обратимся к творчеству таких писателей, как...
– Паш, а Паш...
– Что, Серега?
– Ты новую девчонку видел? Ту, что в девятый пришла?
– Какую девчонку?
– Верку Ковалеву. Я ее сканером... пару раз... незаметно... Держи, щас переброшу снимки на твой покетпьют... [Покетпьют – карманный компьютер, выполняющий также функции телефона и медицинского диагноста.]
– Щас нас засекут и выкинут из блока. Забыл про кошер [Контер (он же «ухо», или «слоновье ухо») – прибор, отслеживающий посторонние шумы на фоне основных звуковых сигналов. Название происходит от фр. ecouter (слушать); прибор используется в учебных заведениях, а его всевозможные модификации – в разведке, шоу-бизнесе, на транспорте и в промышленности.]?
– ...Период упадка, который мы сегодня рассмотрим, продлился до двадцатых-тридцатых годов двадцать первого столетия и породил, в частности, особый жанр литературы ужасов. Если мы обратимся., например, к роману «Нет»...
– Забудь про контер, я его немного подкрутил. Ты погляди, Пашка, какая девочка! На второй снимок погляди! Этот я сделал снизу, когда она по лестнице шла... Ка-акие ножки!
– Да ведь она совсем малявка! Пятнадцать лет в обед!
– Ну, и мы еще не старики. Я, во всяком случае. А потому...
– Ты что там с контером сделал, Серега? Вышли уже на нас, вышли! Ты что в нем крутил, охламон?
Перерыв в трансляции лекции,
– Седьмой блок! Семенов и Коркоран! Вон из аудитории!
– Ольга Васильевна, да мы...
– Семенов, я сказала вон – значит, вон! Я вижу, что на ваших экранах! И если вы еще раз посмеете...
– Мама, это Верочка.
– Здравствуй, милая. Я Эби. Ты учишься с Полом?
– Нет, тетя Эби, я только в девятом. Биологический курс.
– Да, конечно. Ты совсем... – заминка, – совсем юная.
– Мама, ты хотела сказать: совсем ребенок.
– Пол, важно не что я хотела сказать, а что сказала. Вера не ребенок. Юная девушка – так будет точнее. И очень симпатичная. Даже удивительно, что она обратила внимание на такого рыжего недоумка.
– Спасибо, тетя Эби. Мне пятнадцать, но я постараюсь быстрее вырасти.
– Не торопись, детка. Мы все растем, а потом стареем, и с этим ничего не поделаешь... Тебе нравится у нас?
– Очень! Такой чудесный сад! И сирень... Я люблю запах сирени.
– Пол, ты мог бы нарезать букет для Веры. Ты ведь слышал, что девушкам нужно дарить цветы?.. Заходи в дом, милая. Выпьешь чаю?
– Когда ты улетаешь, Павлик?
– Послезавтра, моя ласточка.
– В Байконур?
– В Байконур.
Тяжелый вздох.
– Это так далеко... Ты меня забудешь...
– Скорее я позабуду, что по утрам восходит солнце…
Звук поцелуя.
– Куррсанты, рравняйсь! Смиррно! Ты, рыжий, захлопни пасть и не скалься! Повторите, кто я такой!
– Сержант Кокс, сэр!
– Не слышу, шавки вонючие!
– Серржант Кокс, сэрр!!!
– Так, уже лучше... Да, я сержант Брайан Кокс, я сущий дьявол, и шесть лет я буду занозой в ваших задницах. Я сделаю из вас мужчин! Бойцов-десантников и настоящих мужиков! Я... Рыжий, было сказано захлопнуть пасть и не скалиться!
– Разрешите обратиться, сэр! Вопрос, сэр!
– Что еще?
– Тут у нас в команде три девушки, сэр. Из них вы тоже сделаете настоящих мужиков?
Грозная напряженная тишина. Потом:
– Та-ак... Я вижу, тут умники завелись... С одной стороны, неплохо – вас не в пехтуру готовят, а в космический десант. С другой – умничать положено на пятом курсе. На пятом, и ни днем раньше! Ты, рыжий ублюдок! Как тебя?..
– Пол Ричард Коркоран, сэр!
– Ага, значит, Пол Ричард... Что там лежит, Пол Ричард, – вон, на земле?
– Окурок, сэр!
– Точно, окурок. Надо его похоронить. Сегодня ночью, в три ноль-ноль, возьмешь лопату и к шести утра выкопаешь яму – метр на метр и три метра в глубину. В центре положи окурок, сядь на него в позе лотоса и жди меня. И сохрани тебя Господь, если яма окажется слишком мелкой! Ясно?
– Так точно, сэр!
– Это, парни и барышни, боевой скафандр-симбионт. Надевать положено за минуту. А это МП-43М, метатель плазмы модифицированный, модель сорок третья, самое мощное ручное оружие, которым мы располагаем. Тяжеловат, Павлова? Ничего, привыкнешь! Сейчас вы...
– Ты, ты и ты! И еще ты, Байрамов! Блевали, олухи? Тест в невесомости вам не зачтен. Собирайте манатки!
– Я капитан Джандария, ваш прэподаватэл астронавигации. Навигаторы из вас, конэчно, как шашлык из дэрма, но основы надо знат. Надо, генацвале! Итак, начнем с систэмы координат...
– Та-ак, господа курсанты... Все здесь, кого еще пинком под зад не вышибли? Вижу, все... Ну, тогда приступим к распределению нарядов. Дикинсон, Астахова, Барре, Туанг – на камбуз. Клейменов, Дембски, Павлова, Рид – вы займетесь газоном у казармы, и чтоб травинка к травинке лежала! Майская травка такая нежная... Бро и Ларсен, в распоряжение лейтенанта Романецкого, ему грузчики нужны. Ты, Сажин, в медчасть, драить полы... Та-ак, что у нас остается? А, два гальюна, мужской и женский! Ну, это, как обычно, для самых умных. Пол Ричард Коркоран!
– Я, сержант Кокс, сэр!
– Чтобы кафель блестел, как броня на крейсере!
– Слушаюсь, сэр!
«Дорогие мои мама и Верочка!
Вы, конечно, помните, что в первый год нам запрещается любая связь с родными, но сегодня приехал Клаус, чтобы проведать меня, и я упросил его передать вам этот диск. Не беспокойтесь, со мною все в порядке, я бодр, здоров и не отчислен в наземники. Живем мы хорошо, и заботятся о нас лучше некуда. Тут вообще очень милые люди, особенно сержант Кокс – ему за пятьдесят, и ты, мама, его, должно быть, помнишь и расскажешь Верочке, какой он добрый и внимательный наставник. Очень хотел бы вас увидеть, но отпуск летом нам не полагается. Передайте дяде Павлу мой привет, когда он вернется с Астарты, и скажите ему, что я...»