Ответная операция. В погоне за Призраком - Страница 9

– А много надо? – спросила Наташа.

Альма назвала сумму – не большую, но и не малую.

– Ну, столько, конечно, могу… – неуверенно сказала Наташа.

– Давать будешь мне, а я рассую, кому надо. А сегодня вечером нам с тобой придется потанцевать с двумя тренерами из других бассейнов. Думаю, что это нам ничего не будет стоить – они все-таки джентльмены. Но таков обычай. Это у нас называется «вечер перед стартом». Ты можешь?

– С удовольствием.

– Тогда в десять вечера приезжай в ресторан «Палас». Знаешь?

– Конечно, знаю.

Встретясь с Владимиром Субботиным второй раз, американец вел себя совсем иначе. Даже о сделке с часами говорил так, будто их встречи два дня назад не было.

Вот уже битый час Субботин толковал с ним в кафе возле Олимпийского стадиона. Американец туманно говорил о каких-то возникших перед ним трудностях, а об операции с советской валютой и не заикался. Владимир насторожился: ему показалось, что его собеседник просто тянет время. Для чего он это делает?..

– Ну, вот что, – решительно сказал Субботин, – вам ваша армия платит жалованье, а для меня деньги – время. Я хочу знать: сделка состоялась или нет?

– Мне нужны гарантии, – как-то неуверенно, точно повторяя чужие слова, сказал американец.

– Какие еще вам, к черту, гарантии? – искусно разозлился Субботин. – Я рискую головой, а не вы! Я должен требовать гарантии, а не вы!

– Согласитесь, господин Герцман (такое имя присвоил себе на этот раз Субботин), что сотня или две сотни часов – это уже очень большие деньги. Вы не должны обижаться. Мы с вами деловые люди, и я не могу вручить вам столь крупную ценность без гарантий с вашей стороны.

– Боже мой! – возмутился Субботин. – Я же беру эти часы ровно на три дня, за которые они будут реализованы. Всего три дня. Если бы коммерсанты в своих делах не доверяли друг другу, половина сделок не могла бы состояться!

Субботин сделал вид, что собирается уйти. И в это время заметил, что его собеседник глазами подает знак кому-то, находящемуся за спиной Владимира. Что означал этот знак?

Подошел кельнер. Американец полез в карман за деньгами, но Субботин взял его за руку:

– Плачу я. Ведь я виноват, что вы зря потратили время. Мы же деловые люди, – насмешливо сказал он и отдал деньги кельнеру. – Между прочим, я не требовал гарантии, когда брал у вас те полдюжины часов, а зря! Можете убедиться… – Субботин вынул из кармана и отдал американцу часы, которые он сегодня утром нарочно стукнул, чтобы они остановились.

Американец осмотрел часы, завел их, приложил к уху.

– Невероятно! – произнес он. – Товар был получен из надежных рук.

– Ничего, бывает… – засмеялся Субботин и встал. – Отдайте эти часы в те надежные руки. А в следующий раз требуйте гарантию.

– Но вы потерпели убыток?

– Нисколько. Я просто остальные пять продал дороже. Коммерция есть коммерция… Очень сожалею.

– Одну минуту! – поспешно произнес американец и теперь сделал кому-то уже откровенный знак подойти.

К столу приблизился и, не здороваясь, опустился на стул мужчина лет сорока пяти, в дорогом, свободно сидящем костюме.

– Познакомьтесь, господин Герцман. Этот человек интересуется русской валютой.

– Господин полковник! – Субботин подобострастно смотрел на подсевшего к столу мужчину, а тот бросал гневные взгляды на американца. Субботин понял: он не ошибся – это и есть тот полковник, который интересуется советскими деньгами.

– Моя фамилия Купер, – раздраженно сказал мужчина. – Купер, и все. Понятно?

– Понятно, мистер Купер, – улыбнулся Субботин.

– И не мистер, а господин.

– Понятно, господин Купер.

– Откуда вы достаете советскую валюту?

– Я веду коммерческие дела среди советских офицеров.

Купер усмехнулся:

– Странно… Жалованье им платят марками. Откуда у них валюта?

– Ну, это уж не моя забота. Я сам веду дела в марках. Это теперь самое выгодное. Но они почти каждый раз предлагают мне советскую валюту. И вашего коллегу я спросил об этом всего лишь на всякий случай: а вдруг нужна и эта валюта?

Помолчав, Купер спросил:

– Как вы установили деловой контакт с русскими офицерами?

– Очень просто. У них есть клуб, а в клубе работает свой человек.

– Кто он там? – быстро спросил Купер.

Субботин засмеялся:

– О, это уже секрет фирмы!

За столом воцарилось молчание. Купер в упор рассматривал Субботина, а тот тоже в упор смотрел на полковника. Первым отвел взгляд Купер…

– Все это пахнет авантюрой! – злобно сказал он. – Ищите-ка себе других дураков!

Он встал и, не оглядываясь, ушел из кафе. Другой американец ушел вслед за ним.

Субботин озадаченно смотрел им вслед. Щука сорвалась… Но Субботин не знал, что эта безрезультатная встреча с Купером однажды пригодится ему. И еще как пригодится!

Отто Стиссен, он же Дырявая Копилка, оказался совсем не таким простачком, каким его обрисовали французские журналисты. Рычагов почувствовал это в первую же минуту, когда французы, выполняя обещание, представили его Рычагову.

Это произошло в том же клубе прессы, даже за тем же столом. Французы подозвали вошедшего в кафе Отто Стиссена:

– Знакомьтесь, Стиссен. Это наш бельгийский коллега Пауль Рене. А это – самый объективный мастер фотообъектива Отто Стиссен.

– Король фоторепортажа.

– Самый остроумный посетитель этого бара.

– Любимец женщин.

– Стоп! – подняв руку, крикнул Стиссен. – Сразу две типичные надземки! Для одного человека этого много. И наконец где поезд?

И тотчас по эстакаде с душераздирающим грохотом пронесся поезд.

Все засмеялись. Рычагов церемонно сказал:

– Я очень рад.

– А я еще не знаю, радоваться или плакать, – сказал Стиссен, крепко пожимая руку Рычагову. – Я не люблю объявлять сумму, не зная слагаемых. Хо-хо-хо!

Стиссен рассмеялся, как умеют смеяться в обществе только американцы, – в полный голос, никого не стесняясь. Затем он сел и, не обращая никакого внимания на присутствующих французов, принялся бесцеремонно рассматривать Рычагова.

– Что вы так смотрите на меня? – засмеялся Рычагов. – Я ведь не продаюсь.

– Хо-хо-хо! Неплохо сказано! Смотрю из чистого любопытства. Человек как человек, а приехал из страны, в существование которой я, честное слово, не верю. Хо-хо-хо! Я дважды пролетал над вашей Бельгией и каждый раз просил летчиков показать мне, где эта таинственная держава. И каждый раз летчики говорили: «Рассмотреть Бельгию с воздуха невозможно – она проскакивает под крылом, как площадка для бейсбола». Хо-хо-хо! Неплохо сказано, а, французы?

– Да, мы – маленькая страна, мы – маленький народ, – грустно произнес Рычагов.

– А ты не вешай нос! – вдруг перешел на «ты» Стиссен. – Вон Британия такой же шиллинг, как твоя Бельгия, а посмотри, как они нос задирают! Учись, бельгиец! Хо-хо-хо!

– Стиссен, бельгийцу нужна хоть маленькая сенсация, – сказал один из французов. – Может быть, имеете что-нибудь лишнее?

– Бельгиец ставит коньяк, – добавил другой журналист.

– Что же, может быть разговор, – сказал Отто Стиссен, и тотчас глаза его влажно заблестели, выдавая главную страстишку Дырявой Копилки.

Французы выпили по рюмке коньяка, попрощались и, сославшись на неотложные дела, ушли.

– Ну, так что же тебя интересует? – спросил Стиссен.

– Все. Моя газета горит. Шеф сказал: «Поезжай в Берлин, пришли хоть что-нибудь остренькое».

– Это не так просто делается. – Стиссен опрокинул подряд две рюмки коньяка. – А ты сработай, как наши. Сочини что-нибудь сам. Ну, там… Ганс Шнейдер, перебежавший от коммунистов в западный мир демократии, рассказал вашему корреспонденту, и… пошло, пошло! Валяй что хочешь… (Опрокинута еще одна рюмка коньяка.) Хо-хо-хо! Здорово можно накрутить! Или – про красный террор. Как это называется?.. Да! Колыма! Да, именно Колыма! Словечко-то какое! Хо-хо-хо! Чудом бежавший из Колымы немецкий военнопленный икс, игрек, зет рассказал вашему корреспонденту… хо-хо! Такого можно навертеть, что читательницы старше сорока лет будут валяться в обмороке. Хо-хо-хо! (Опрокинута еще одна рюмка.) А в общем, это ерунда. Уже надоело. Сенсация должна быть как острый нож, с разбегу вбитый читателю под ребро. Хо-хо-хо!