«Отречемся от старого мира!» Самоубийство Европы и России - Страница 17

Вне цивилизации мало доступны чудеса научнотехнического прогресса. Если люди традиционного мира когда-нибудь поедут на поезде, увидят газету или как говорят по телефону, они все равно не поймут, почему едет паровоз, как устроен телефон и почему для белых людей так важны события, о которых они читают на бумаге.

В китайский язык вошло слово «машинка» (то есть машина) в значении «обман», «мошенничество». Так и говорили: «Не верь Лю, он машинка». Поезд или автомобиль двигаются непонятно как, потому что без запряженных быка или лошади. Обман, мошенничество, наваждение. Примерно так же думала странница Феклуша у Островского: то-то она своими глазами видела беса, который, загребая лапами, тащит на себе поезд.[33] Старообрядцы крестили поезда в надежде, что те растают в воздухе. Но в русском языке «паровоз» все же не стал символом обмана и надувательства. Русские туземцы куда ближе к цивилизации, чем китайские.

У туземцев могут быть фабричные ткани и ножи, сделанные заводским способом. Но они не очень представляют, как работает фабрика или шлифовальный станок. Электричество? Вспыхивающая лампочка способна их, скорее всего, напугать. В их домах ничего подобного нет и в обозримом будущем не будет.

Над ними, вне их мира, начинаются войны, принимаются важные решения, шумят громадные промышленные города, пишется научная фантастика, читаются лекции по органической химии и технологии производства каучука. Они не имеют к этому почти никакого отношения. Эта промышленная, умственная, политическая работа им и не очень понятна.

В традиционном мире идет совсем другая жизнь: размеренная, плавная, по своим простым, понятным циклам. Это годовые циклы погоды и урожая, циклы рождения, взросления, старения и смерти человека.

Наступила весна, пора пахать и сеять, как всегда. Дети родились и выросли. Так тоже было всегда.

Повторяющихся событий намного больше, чем исключительных. Да они и важнее, потому что мало ли какой правитель издает указы, какой военачальник ведет армии, а какой литератор что-то пишет? Все равно брошенное в землю зерно должно прорасти, буйволица давать молоко, а женщина рожать детей. Это главное. Это – основа жизни, куда важнее бегающих по рельсам «машинок» или дымящих фабричных труб.

Так существуют по крайней мере миллиард триста или четыреста миллионов человек из миллиарда шестисот миллионов, живущих на Земле.

Мир начала XX века осознавал себя миром Великой Индустрии, открывателем машинного производства. Индустриальная эпоха начата не всем человечеством. Мы уже видели: цивилизация концентрируется в северо-западном углу Европы. Чем дальше от него, тем она более разрежена, ее концентрация уменьшается. В этом же углу начинается и промышленный переворот, результаты которого обрушились на весь остальной мир.

Этот термин первым применил выдающийся французский экономист Жером Бланки.[34] Он был почти современником того, как всего за 3–4 поколения Англия изменилась до неузнаваемости и началась изменяться континентальная Европа.

Переворот же начался с серии изобретений машин – поначалу редких, а с 1770-х годов слившихся в сплошной поток.

Вообще-то в настоящей машине выделяют три части:

– двигатель, который приводит в движение всю машину, – передаточный механизм, – машина, которая совершает саму работу.

Сначала изобрели саму машину.

В 1733 г. изобретен летучий челнок Кея для ткацкого станка. На его основе механик-самоучка Джон Уайетт изобрел первую прядильную рабочую машину. В ней роль человеческих пальцев, скручивающих нить, выполняли несколько пар вытяжных валиков.

Прядильную машину создать было особенно важно: на 1 ткача – 6–8 прядильщиков. В газетах объявляли конкурсы, сулили премии тем, кто придумает прядильщика.

В 1742 г. Уайт соорудил машину, которая пряла сразу на 50 веретенах и приводилась в движение двумя ослами.

В 1765 г. ткач Харгрейвс создал механическую прялку, в честь любимой дочери названную «Дженни». Эта прялка выполняла работу 16–18 прядильщиц. Само название обо многом говорит: ласковая форма распространенного и очень национального женского имени. Русский, вероятно, назвал бы прялку «Машенька».

С 1769 г. известна прядильная машина Аркрайта с гидравлическим (водяным) двигателем. Она пряла уже за 40 человек.

В 1779 г. Кромптон изобрел ватерную (то есть водяную) мюль-машину – не с ослами, а с водяным двигателем. Приводя в движение сразу много веретен, она работала за 12 000 человек. Слово «мюль-машина» имеет два объяснения: согласно первому, это буквально «мул-машина», машина, которую приводит в движение мул. Согласно второму, это гибридная машина (как гибрид лошади и осла, мул), т. е. такая, в которой соединены прялка Харгрейвса и водяной двигатель. Какое объяснение верно, я не знаю.

Параллельно с революцией в ткацком деле весь XVIII век совершался ряд открытий в сталелитейной промышленности и железоделательном производстве. Сталь и чугун стали более высокого качества и притом дешевле.

Токарно-винторезный станок завода Модсли с 1800 года позволил получать стандартные винты и болты практически в любых количествах: великая революция в работе с металлом.

Стандартизация железоделательного производства, клепки, диаметра винтов и болтов – это и стремительное увеличение масштабов производства, и намного большее удобство в обращении с металлоизделиями. Другая жизнь любого бытового изделия.

Для могучих машин нужны были такие же могучие двигатели. Не мулов же гонять! Первые были паровыми. В 1784 г. начал работать универсальный паровой двигатель Джеймса Уатта. Паровой молот заменял несколько сотен кузнецов. Он даже мог выполнять работу, которая не по плечу ни одному кузнецу – ковать молотом весом в несколько центнеров.

В 1800 г. в Англии было уже триста паровых машин. Во всем остальном мире пока не было ничего подобного.

Энергия пара произвела революцию не только в производстве, но и в транспорте, и в инфраструктуре.

Первый паровоз Ричарда Тревитика двинулся по рельсам в 1804 году. Первая в мире железная дорога была открыта в 1825 году между Стоктоном и Дарлингтоном. Работавший там для перевозки грузов паровоз Стефенсона стал образцом для конструирования всех следующих.

В России первый паровоз на этой основе разработан отцом и сыном Черепановыми в 1834 г. (это чтобы читатель не подумал, будто Россия так уж катастрофически отстала). Долго не знали, как называть это механическое чудо. Черепановы называли его «пароходка». Ходили словесные уродцы типа «самокатная паровая машина», «самокат», «паровая фура», «паровая телега», «пароход», «паровая машина», «паровой экипаж», «паровая карета». Слово же «паровоз» изобрел писатель Н. И. Греч.

В 1836 г. в связи с предстоящим открытием Царскосельской железной дороги в «Северной пчеле» № 223 от 30 сентября появилось следующее сообщение: «Немедленно по прибытии паровых машин, которые для отличия от водяных пароходов можно было бы назвать паровозами, последуют опыты употребления их…». Слово прижилось, с 1837 г. стало общеупотребимым.

Железные дороги входили в жизнь, преодолевая немалое сопротивление.

Английская пресса 1820-х годов всерьез обсуждала опасности железных дорог. Искры, вылетающие из паровозных труб, могут поджечь дома, расположенные близ полотна. В случае взрыва паровоза будут разорваны на куски все пассажиры. Железные дороги помешают коровам пастись, куры с перепугу перестанут нести яйца. Отравленный дымом воздух будет убивать пролетающих птиц, а над станциями повиснут облака смога.

В Германии Баварская главная медицинская комиссия пришла к выводу, что железные дороги опасны для пассажиров: из-за быстрого движения у них начнут развиваться болезни мозга.