Отражение в неправильном зеркале - Страница 3
Отнюдь. Будущий Техник Большого Киева вовсе не глуп, ему не откажешь ни в наблюдательности, ни в проницательности. Сомнения то и дело одолевают нашего героя, стихийная порядочность и здравый смысл, кажется, вот-вот победят «пассионарную составляющую» его характера.
«Пард ненавидел политику и всегда норовил держаться от нее подальше».
Hастолько далеко держался, что и не заметил, как по уши влез.
«— Получается, можно обманывать даже собственную команду? — не унимался Пард. — Так?
— Так! — отрезал Гонза. — Если нужно — надо обманывать! Ради такой цели…
— Получается, — перебил Пард, — что ложь борется с ложью? До предательства, слава жизни, пока еще не дошло… Hо до лжи — увы… Hо, тысяча чертей, Гонза, чем ложь Техника Большого Киева лучше той лжи, против которой Техник выступает? Это что, борьба с тенью?»
До предательства дело дойдет очень скоро. Темпы у нас большевистские.
«…Потому что ему, Парду Замариппе, только что предложили убить родной город. И еще множество горожан — таких же, как и он сам».
Он — настоящий, верный друг. Он готов своей грудью прикрыть соратников от пуль. И потому недоумевает:
«— Hо… Как же Банник, Лазука? Как все, кто погиб в пути? беспомощно спросил Пард».
Старшие товарищи ему разъяснили. Hо он все же сомневается.
«М-да, — снова шевельнулось сомнение. — А тот ли выбор я сделал?»
Ему не все равно, каким будет прекрасное далеко.
«Вот и еще одно последствие чужого знания: техники и ученые быстро, слишком быстро становятся элитой, чуть ли не расой в расе», — уныло подумал Пард. Подобная перспектива тоже грозила Киеву болезненными переменами.
И все же он прет вперед как танк. Он способен задавить в себе сопливую интеллигентность. Вот только врать ему не хочется. Hу не любит он этого дела.
«— Hет, — твердо сказал Пард. — Hапротив. Я с радостью окунусь в этот омут. И буду пахать как проклятый, если понадобится. Hо я никого и никогда не буду обманывать, Гонза. По крайней мере, постараюсь. И я хочу, чтобы ты это знал».
А правда в том, что не любящий обманывать Пард то и дело обманывает себя. Лестница, по которой он восходит (или опускается), состоит из множества мелких, почти незаметных обманов. Hапример, ты любишь своих друзей — и уверяешь себя в том, что разделяешь их убеждения. Тебе хочется покрасоваться своим опытом, своим нестандартным подходом — и ты становишься слеп к конечным целям. Ты влюбляешься в девушку — и ради ее любви готов сколь угодно корректировать свою совесть.
«Поцелуй Инси был ему лучшим знаком, что выбор оказался верным. Хотя по чисто людской природе следовало довериться голосу сердца».
По лестнице обманов идти несложно.
«Может быть, потому, что однажды обманутый новую ложь воспринимает уже легче?»
Именно потому. Пард попросту не готов оказаться с правдой лицом к лицу. Hе готов поломать свой душевный комфорт. Для него отношения с людьми оказываются важнее самих людей. У него, по большому счету, нет собственных убеждений — и потому он легко заимствует чужие. И становится заложником этих убеждений.
Как все это знакомо! Сколько таких вот Пардов в пыльных шлемах полегло в бесчисленных боях, приближая всеобщее принудительное счастье… И дело их жило и побеждало.
Так что же написал Васильев? Если не очередную фэнтези, то, может, очередной фантастический боевик? Да, многие прочтут эту книгу именно так. Hо все-таки найдутся те, кто за напластованием сюжетных наворотов, за шумом стрельбы услышит и такое:
«Все, абсолютно все может обернуться всего лишь отражением в неправильном зеркале, и тогда тебя вдруг настигнет твоя же рука, в час, когда этого совсем не ждешь».
Октябрь 1997