Отражение (СИ) - Страница 78

Мукуро ласково провел ладонью по жестким черным волосам.

— Ты ведь все равно потеряешь сына, когда я пущу реки крови по всему миру, стоило так жертвовать собой ради того, чтобы выгадать ему пару лет жизни?

— Тебе меня не понять. Ты не отец. И вряд ли когда-нибудь им станешь.

Мукуро стало немного смешно. Он никогда не любил детей — за слабость, за робость, за то, что взрослые могут ими безнаказанно помыкать. За то, что они не имеют права голоса. И уж точно он никогда бы не захотел дать жизнь человеку, который будет обречен влачить жалкое существование в прогнившем насквозь мире. Зачем? Катсу — яркий пример того, что лучше бы человеку не рождаться вовсе, чем так мучиться.

— Это ты так пытался меня задеть? Извини, я не особо страдаю от того, что у меня нет бесполезных сопляков, вроде твоего сына. — Мукуро нетерпеливо выдохнул, касаясь рукой возбужденного члена. — А теперь, будь добр, займись делом и приоткрой рот.

Хибари напряженно смотрел на него, стиснув челюсть, и не двигался. Это действительно начинало надоедать.

— Не знаешь, что делать?

— Не знаю. Из нас двоих ты извращенец.

— Ладно, можно потратить на ликбез пару минут, — решил уступить Мукуро. — Для начала неплохо было бы смочить его, не думаешь? Тебе же легче будет. Поработай языком.

Он легко потянул его за волосы, но Хибари уперся руками в его колени, отстраняясь.

— Ты ведь может исполнить свои больные фантазии и без этого, — процедил он, поджимая губы.

— Кея, мои больные фантазии заключаются сейчас в том, чтобы ты мне отсосал. Мне не хочется, чтобы это произошло как в прошлый раз.

Хибари передернул плечами. Мукуро тогда использовал его на полную, и даже большая вероятность того, что он может лишиться ценного органа, не особо его испугала. Правда, ему пришлось попотеть, чтобы заставить его расцепить челюсть, а потом еще и держать их открытыми. Вряд ли тогда он испытал огромное удовольствие.

— Не беспокоишься о том, что может сработать рефлекс, и я просто сомкну зубы?

— Меня умиляют твои попытки меня напугать, но ты помни, что мои раны — раны твоего сына в той же мере.

— Лишившись члена, он не умрет.

— Как жестоко. Но я думаю, что ты не навредишь ему таким гнусным способом. Единственный рефлекс, который ты можешь себе сейчас позволить, Кея, — глотательный.

Хибари отвел в сторону взгляд и, тихо вздохнув, закрыл глаза. Мукуро тоже прикрыл веки, шумно выдыхая, когда Хибари склонил голову и послушно провел горячим шершавым языком по всей длине напряженного члена. Видимо, у него пересохло в горле.

Мукуро надавил рукой на его затылок, скользя влажной от выступившей смазки головкой по сжатым губам, и со свистом втянул сквозь зубы воздух.

— Открой рот, — потребовал он и нетерпеливо двинул бедрами навстречу. Хибари подчинился, стиснул в пальцах сползающую обивку дивана, зажмурился. — Открой глаза. — Мукуро хотел видеть его лицо, хотел видеть его боль, отчаяние, хотел заметить мольбу в глазах, но вместо этого он опалил его обжигающим яростным взглядом, и это было даже более прекрасное зрелище, чем он мог себе представить. Он толкнулся вперед, опасно скользя по зубам, утыкаясь за щеку. — Давай сам… — Хибари после непродолжительной заминки плотно обхватил губами его член и одуряющее медленно задвигал головой. Мукуро, запрокинув голову, сжимал в кулаке его волосы и прерывисто дышал, глядя на опадающие ветви сакуры, колыхавшиеся над головой. Перед глазами сладко плыло, тело пронзало короткими импульсами наслаждения и внизу живота сворачивало тугим узлом возбуждение. — Глубже, — приказал он, — глубже.

Он сам надавил, проталкиваясь в горло, и Кея схватился за его бедра, упираясь. Мукуро позволил ему откашляться и вдохнуть, а потом сразу же втиснулся до самого упора и продолжил двигаться. Хибари инстинктивно то сглатывал, усугубляя свое положение, то наоборот — рефлекторно выталкивал его, задыхался и мучительно захлебывался воздухом, когда Мукуро снисходительно разрешал ему отдышаться.

Наконец он отпустил его, и Хибари стремительно отпрянул, падая на пыльный пол, и его вывернуло чуть ли не наизнанку. Он тяжело уперся руками в пол, пытаясь собраться, и буквально выдавливал из себя рвотные массы, безуспешно стремясь очистить себя.

Мукуро посмеивался, глядя на него, и Кея почти был готов наброситься на него, чтобы сомкнуть руки на его шее, стиснуть так сильно, чтобы из горла хлынула кровь, и мерзкий смешок сменился на предсмертный хрип, но вовремя одернул себя, сжимая в бессильной злобе кулаки.

Если бы он был один… если бы не позволил себе такую слабость, как быть обычным человеком… если бы не послушал Саваду… Этого всего можно было избежать. В ушах закладывало от крика собственной гордости, бьющейся в агонии, и призраки прошлого наконец-то исчезли, но только потому, что заменились новыми.

— Мы еще не закончили, — склонив к плечу голову сказал Мукуро и похлопал по коленям. — Иди ко мне.

Хибари, скривившись, поднялся на ноги, продолжая откашливаться — горло саднило до рези в глазах. Он приблизился, оставаясь на расстоянии вытянутой руки, и Мукуро, схватившись за воротник его рубашки, потянул вниз, заставляя опереться руками о спинку дивана.

— Приятно осознавать, когда ты первый и единственный, — с улыбкой протянул Мукуро, прикусывая кожу на его шее.

Хибари молча терпел. Хотелось бы рассмеяться ему в лицо, разбить его самодовольство, но кроме Мукуро в его жизни больше не было мужчин. В целом, благодаря ему он вообще долгое время испытывал стойкое отвращение к сексу, и даже первая брачная ночь с Мей произошло спустя довольно длительное время после свадьбы. По сути, влечение и удовольствие от соития он в полной мере испытал только… с Хром. Он хотел бы представить ее, хотя бы немного сгладить чудовищное чувство отвращения, что испытывал в этот момент, но не получалось. Его корежило от каждого прикосновения, и он судорожно впивался пальцами в обивку дивана, борясь с желанием оттолкнуться и одним движением свернуть шею ублюдку.

Мукуро с силой дернул его на себя, подхватил под колени, усаживая на свои бедра, и откинулся назад, елейно улыбаясь.

— Подготовь себя, пожалуйста, — почти попросил он, и Хибари непонимающе нахмурился. Мукуро тихо посмеялся и, подняв руку, шевельнул пальцами. — Не подумай ничего такого, твое физическое состояние и самочувствие не особо меня волнует, но я не хочу испытывать неудобство. Но это все равно в твоих интересах.

— Я не буду этого делать.

— Да неужто? Может, подумаешь еще? Это ведь и в твоих интересах тоже. Конечно, это могу сделать и я, но… ты этого правда хочешь?

Хибари отвернулся и завел руку назад. Мукуро поймал его за запястье.

— Вот так просто? — хмыкнул он и поднес его руку к его же лицу. — Будет больно всухую продираться. Оближи пальцы, а потом уже действуй. — Он сунул руку в карман и вытащил маленький пластиковый тюбик. — У меня есть смазка, но я придержу ее для себя, с твоего позволения.

Кее смочил пальцы в собственной слюне, терпя пристальный взгляд.

Мукуро было трудно держать себя в руках. Больше всего он хотел опрокинуть его лицом вниз, вдавливая в диван, и взять его уже, наконец, но насладиться покорностью и открывшимся ему видом он желал не меньше. Хибари, раздвинув ноги, сидел на его коленях, раскрасневшийся, разозленный и вынужденный слушаться; его плечи подрагивали, а из-за спины слышался хруст пальцев, сжимающих спинку дивана. Потрясающая картина, которую раньше он мог лишь представлять в своих, как выразился Кея, больных фантазиях, теперь была ему доступна.

Хибари медленно выдохнул сквозь стиснутые зубы; его напряжение чувствовалось даже на расстоянии.

— Тебе нужно расслабиться.

— Заткнись.

Мукуро улыбнулся и подался вперед, обхватил одной рукой за талию, поддерживая его и не давая отпрянуть от себя, мазнул языком по обнаженной груди, прикусил сосок и, скользнув ладонью по его бедру, сжал ягодицы.

— Достаточно, — бросил он, приподнимаясь и опуская Хибари на жесткие подушки. Тот вздрогнул всем телом, увидев его над собой, и шарахнулся в сторону, но Мукуро, перехватив его за плечи, утянул обратно. — Мне кажется, что насилия не избежать. Грустно. Придется потратить на тебя потом пламя солнца. — Он активировал шестой путь и взялся за его подбородок, заглядывая ему в глаза. Хибари стойко держал взгляд, стараясь не смотреть в потолок, осыпающийся розовыми лепестками. — Открой свое сознание. Отдайся мне.