Отравленные тьмой (СИ) - Страница 9

– Да, мы выступаем, – подтвердил тот.

– Что?! – Фили на мгновение замер, лихорадочно соображая, что делать, а потом слова сорвались с губ прежде, чем он успел подумать что говорит и кому. – Нам нельзя нападать!

В палатке воцарилась тишина. Тихо переговаривающиеся гномы замолкли и уставились на молодого принца. Даин посерьезнел, и Фили отметил про себя, что, перестав улыбаться, шумный и разудалый весельчак мгновенно превратился в того сурового владыку, чья воля, судя по рассказам, была также крепка, как и руда, добывающаяся в недрах Железных холмов. Светловолосый гном упрямо склонил голову, выдерживая изучающий взгляд. Кивком головы Даин отпустил своих военачальников и, скрестив руки на груди, потребовал:

– Объяснись.

Фили глубоко вздохнул и выдохнул. Высказаться, поддавшись импульсу, было гораздо проще, чем попытаться его объяснить. Торин всегда учил его, что полагаться можно только на факты. Были ли у Фили сейчас факты, которые он мог бы изложить Даину? Молодой гном печально констатировал, что нет. Он знал лишь то, что ни в коем случае нельзя допустить сражения между собравшимися у подножия Горы народами, но причин этого толком не мог объяснить даже сам себе.

– Я был в лагере озерников, – начал он, аккуратно выбирая слова. – Там много эльфов. Хоть и меньше, чем солдат в твоей армии, но они поголовно вооружены луками. И в Лихолесье мы видели как они сражаются…

– Не держи меня за дурака, малец, – перебил Даин; Фили понял, что выбрал не самое удачное начало. – Эльфы вооружены походными луками. Мы видели это, пока они гнали тебя через поле как зайца. Выстрел из такого лука не пробьет тяжелый доспех и щит. Пока эльфы сориентируются, мы успеем подойти достаточно близко.

– Но все равно многие погибнут прежде, чем мы сможем навязать ближний бой…

– Жертвы неизбежны, – Даин нахмурился. – Но если ты считаешь, что я хочу посылать своих родичей на смерть, то ты ошибаешься. С каких это пор племянник Торина боится боя?

Это была уже откровенная издевка, и Фили скрипнул зубами от злости:

– Не боюсь. Но не хочу, чтобы жертвы были бессмысленны. В том лагере полно детей и женщин. Что ты сделаешь, если эльфы прикроются ими?

– Они выбрали свою судьбу, когда пришли к Горе, – гном качнул головой. – Скажи мне, Фили. Неужто ты предлагаешь мне бросить твоего дядьку без помощи?

– Нет, но… – Фили сглотнул, прежде чем прибегнуть к последнему аргументу. – Я не уверен, что Торин сейчас отдает себе отчет в том, что делает… – по потемневшему взгляду Даина он уже понял, что того не убедить. – …многое произошло, то, что я не могу объяснить. Мой брат Кили попал под влияние какой-то темной силы, боюсь, что он может как-то повлиять на происходящее…

– Хватит, Фили, – оборвал его Даин. Он подошел к стене шатра и играючи подхватил стоящую у стойки огромную секиру. – Я выслушал тебя, а теперь послушай ты. Твой дядя – король Эребора и всего рода Дурина. И мой долг – поддержать его. И ты будь ему достойным наследником и сражайся как мужчина. Я дал тебе доспехи и оружие, дам десяток воинов, чтобы были рядом в бою. Не хочешь – отсиживайся в лагере, но в этом случае больше не жди от меня ни помощи, ни поддержки. Что ты выбираешь?

– Но, Даин…

– Что ты выбираешь, Фили?

Несколько мгновений они сверлили друг друга взглядами. Если бы только Фили мог предположить, чем все это закончится, они никогда бы не поддержал младшего брата в безумной идее сопровождать дядю, никогда бы не стал уговаривать, взять их с собой. А ведь Торин хотел оставить племянников в Синегорье…

– Я буду сражаться, – молодой принц резко развернулся и вышел из шатра.

***

Безмолвное и недвижное, как та Гора, к которой они стремились, стояло войско гномов. Один короткий приказ, и они бросятся в атаку. Завертится мельница жизни и смерти, запоют над полем стрелы, раздастся лязг оружия. Фили стоял во втором ряду, окруженный воинами, которых прислал Даин. Он даже не успел узнать их имен. Непривычно тяжелые доспехи, наскоро подогнанные под фигуру, сковывали движения. Мечи были слишком легкими, но при этом чуть длиннее привычных… Все было не так, как должно было быть. Не так, как он это себе представлял. Фили внезапно вспомнилось их бегство от лесных эльфов. Тогда, болтаясь в пустой винной бочке, он чувствовал себя также.

По рядам гномов прошел ропот – приготовиться. Первый ряд поднял тяжелые щиты – их задачей будет прикрыть от эльфийских стрел наступающее войско. Новая команда – гномы железной волной качнулись вперед, и тут же в глубине эльфийского лагеря запели рога. Стоило подстроиться в четкий шаг, и Фили почувствовал себя частью происходящего. Каждый гном – воин с рождения. Их сердца бились как одно, они были братьями, и сражаться они будут за самое главное – за жемчужину Средиземья. За свой настоящий дом! За него не жалко жизни. Шаг становился все быстрее. Гномы перешли на бег, стремясь как можно быстрее преодолеть расстояние. В воздухе засвистели первые стрелы. Пусть остроухие гады убираются обратно в свои леса. Они не имеют права находиться на этой земле. Предатели! Трусы! В душе всколыхнулась ненависть – вспыхнула огнем, наполняя тело силой. Фили рванулся вперед, стремясь скорее обагрить клинок кровью тех, кто посягнул на то, что принадлежало их народу…

Нестерпимо яркая вспышка белого света озарила поле грядущей битвы, и Фили сбился с шага. Сумятица охватила гномов, командиры громкими голосами выкрикивали команды, пытаясь собрать строй. Гномы терли чувствительные к свету глаза, пытаясь понять, что произошло. На мгновение Фили подумал, что это эльфийская магия и их сейчас перестреляют как слепых щенят, но тут увидел его. По полосе между войском гномов и границей лагеря людей и эльфов мчался конь, на котором восседал старик в бесформенной серой хламиде. В высоко поднятой руке он держал посох, из которого лился тот самый ослепительный свет.

– Прекратите! Не смейте поднимать оружие друг против друга! – гремел, не терпящий возражений голос. – Вам и так найдется с кем сразиться!

Конь достиг края поля и развернулся, вставая на дыбы. Всадник вытянул посох, указывая на что-то в стороне. Фили оглянулся – там были лишь холмы, за которыми, как он знал, находилось Долгое озеро. Что там можно быть интересного… И тут на гребне ближайшего холма показались черные фигуры. Они перехлестнули через вершину, и сплошной лавиной покатились в долину. По рядам гномов прокатился шепот, эхом отозвавшийся в лагере людей и эльфов – это были орки.

========== Пустошь Смауга ==========

Долгие годы огонь дракона иссушал землю вокруг Одинокой горы, превращая в мертвую потрескавшуюся пустошь. Земля истосковалась по влаге – быть может именно потому она так жадно впитывала кровь, что сейчас проливалась здесь. Сколько часов, дней, лет шла эта битва? Фили уже не знал – ему все больше казалось, что она бесконечна. Мышцы ломило от усталости, но парные клинки продолжали собирать страшный урожай. Блок, замах, удар – еще одним орком меньше. Мгновенной паузы достаточно, чтобы быстро оглядеться. На сколько хватает глаз кипит бой. Появление орков и гоблинов сплотило народы, недавно собиравшиеся вцепиться друг другу в глотку. Чтобы дать отпор давнему врагу, эльфы, гномы и люди стали бок о бок, но их все равно было значительно меньше. Фили не приходилось раньше бывать в таких битвах, да и вообще вряд ли кто из сражавшихся сейчас мог похвастаться таким опытом. Когда-то Балин, прошедший в свое время бой при Азанулбизаре, посоветовал не пытаться осмыслить происходящее, а просто выбирать цель, уничтожать ее и переходить к следующей. Иначе был риск поддаться панике и допустить ошибку. Сейчас Фили как никогда понимал, насколько прав был старый гном. Стоило подумать, насколько злобные твари превосходят числом, как дыхание перехватывало…

Гном поднырнул под удар очередного гоблина, и экономным точным взмахом отсек уродливую голову. От десятка, выделенного ему Даином, осталось всего четверо. Где сам правитель Железных холмов, Фили не имел ни малейшего представления. Изредка он замечал эльфов и однажды, как ему показалось, в гуще боя мелькнул Леголас, но он не был уверен. Больше всего хотелось найти Гэндальфа, и это даже было возможно, если предположить, что то и дело вспыхивающие ослепительно белые сполохи, это дело рук волшебника. Однако так получалось, что Фили оказывался от них все дальше, а идти напролом было равносильно самоубийству.